Дети заката - Тимофей Алексеев

Впервые эту мелодию в себе почувствовал год назад, когда они с Винтом в столицу ездили, новые связи в бизнесе налаживали, большую партию игровых автоматов закупили. Решили расширить бизнес, чтобы не отстать от времени, не остаться в стороне. Действительно ли нужны были ему эти игровые автоматы? Не последний ведь кусок с чёрной икрой доедал. На самом деле причина была в другом — не хотели отдавать два родных города выходцам из ближнего зарубежья. А они уже дышали ему в затылок, кучерявые да черноволосые. Не раз, наверное, на своих сходках смерть ему пророчили, поглаживая ножи, да говорили «мамой клянусь».

Только партнеры тогда их кинули. И вместо недели, как думалось, пару месяцев пришлось прожить в столице, да еще ребят своих из Новосибирска вызвать, потому как без крови двоим денег обратно было бы не получить. Только когда вычислили их босса-кидалу да с местным «смотрящим» контакт установили — стрелку им забили. Но не появились беспредельщики. Тут уже местная братва за дело взялась, свой авторитет не уронила в глазах гостей. Через сутки кидал доставили да развели их по понятиям. Только этим не кончилось. Груз отправили, а сами уехать не успели. При входе в гостиницу невзрачный паренек три пули выпустил: две ему, Ростиславу, достались, одна — Винту. Спасло их то, что киллер трусоват оказался — не профи, руки у него ходуном ходили. Начитался, видно, книжек «про крутых» да кино насмотрелся. Только убивать — тяжелая профессия. Жажда легких денег была у паренька сильная, а нутро слабое — к таким большие люди не обращаются. Да и дали-то ему, наверное, какие-то копейки — он больше и не стоил. Но это была его первая и последняя работа. Винт, тогда уже раненный, лежа, первым выстрелом положил парня на асфальт, прострелив ему ногу. Потом уже, когда менты приехали да «скорая», «киллер» сопли распустил, все прощения у них просил. «Я, мол, не хотел, выхода не было: за учебу в институте платить надо, а тут работа и подвернулась».

Страшно как все теперь стало… «Мокруху» работой считают. Сами они, конечно, тоже не святые, крутые дела в свое время проворачивали. Так разве своих когда трогали? Много кто в страну понаехал за нашими же деньгами — так пусть делятся. На этом и бизнес они с Винтом построили. Да особо делать ничего и не надо было. Первоначальный капитал на китайцах с вещевого рынка сделали, они и сейчас платят. Своих не обирали: западло над своими изгаляться.

А тогда они с Винтом из больницы вышли, с ментами все утрясли да на поезд направились. На вокзал Ярославский по переходу идут… И вот тут-то первый раз мелодия в груди у него зазвучала…

В переходе, забитом лотками и киосками, у стены стояла толпа. Плыла мелодия неизвестного инструмента. Музыка словно обрела телесную оболочку, превратившись в стены, в потолок и пол перехода, Но вместе с тем она была не осязаема, смешалась с воздухом. И с каждым вздохом она вливалась в людей, поднимала их над землей. Переход как бы исчез, растворился в музыке, не было слышно ни шарканья ног, не птичьего гомона людей. Ростислав не видел, на чем играли. Впереди и сбоку спины и головы — кругом стояли люди, остановились, так как мимо этих звуков пройти было нельзя. Музыка вошла в Ростислава, как пуля незадачливого киллера. Она остановила, обездвижила. Хотел подойти — ноги не идут, будто деревянные. И Винт рядом на плечо обвис, глаза закрыты, только слезы по щекам бегут. Хотел привести его в чувство, а руки как плети. Закричал, но голоса своего не слышал. Не было голоса — словно рыба на берегу, рот только открывал. И толпа рядом молчит — ни единого слова! А глаза у людей полны то ли безумной тоски, то ли горя-горького — не понять. Сквозь толпу музыканта увидел лишь на мгновение — очелье на русой голове и глаза завораживающие… И показалось на миг, что музыка из его глаз струилась, подобно свету солнечному. Увиделось вдруг, что он и не играл вовсе, просто стоял и смотрел на людей…

Очнулся уже на площади. Винт рядом. Только что-то не так, будто и не Ростислав он, а другой, совершенно новый человек. Винта спросил тогда:

— Что это было?

Только тот глянул на него да глаза опустил:

— Где было?

— Да в переходе! Что за музыкант был? На чем он играл?

— Да не было никого… — А сам взгляд от него отводит, глаза прячет и тащит его к перрону. — Поехали отсюда, Ворон, чем дальше, тем лучше, пока совсем нас здесь не оставили. Дурдом в этой Москве творится.

После этого стал Ростислав замечать за Винтом небольшие странности. Вроде это так, мелочи, но может, за мелочами все и кроется? У самого-то тоже последнее время душа как на горячей сковороде: места себе не находит, музыка в голове звучит. А Винт веселость свою потерял, тоже другим стал, замкнутым. Больше всё думает, словно мысль какая-то неотложная засела.

По мокрой от росы траве кто-то шел и матюгался. «Ищут… Не меня ли? А может, кто другой, не наши?» — Сам же достал пистолет и, сняв предохранитель, притаился. Увидеть врага первым — это уже половина победы. Но над поляной пролетело:

— Босс!!!

Ростислав спрятал пистолет в карман, поднялся, отряхивая куртку.

— Что орете, как недорезанные? Проспали?

Матюги прекратились, и на поляну выскочили два крепыша с АКМами.

— Да всю ночь ищем вас, Ростислав Иваныч. Подмогу даже вызвали — охрану с лесозавода привлекли — скоро здесь будут.

— Спать самим нужно меньше. А что за переполох-то такой? Что случилось?

— Люди какие-то здесь были…

— Какие люди? А егерь где? Как сюда их пропустил?

— Так нет егеря, словно провалился.

— А откуда про людей знаешь? Ты их видел? — обратился к говорившему. — Задержали?

— Нет, их Винт видел. То есть не их, а ее…

— Ну и что?

— Винт повеситься хотел, из петли вытащили.

— Ну, значит допились… Пошли тогда на базу.

— Так ехать надо, босс, до базы далеко… А вы же вроде с гитарой уходили?

— Нет гитары больше, в огонь ушла.

— У богатых свои причуды, — проворчал охранник, закидывая АКМ за плечо. — В огонь, надо же! Она же деньжищ стоит… Коллекционная ведь!

Ростислав глянул на охранника исподлобья:

— Знаешь, почему ты никогда даже начальником охраны не станешь?

Бритый верзила вопросительно вскинул свои рыжие выгоревшие на солнце брови.

— Много говоришь.

Он вышел на край леса, глянул на солнце, ударившее светом в глаза.

— Ну, вот он, луч… Пойду, а что же будет дальше?

— Так там дальше машина, — охранник непонимающе уставился на босса. — Сюда было не проехать.

— Машина, — хмыкнул. — На велосипеды вас скоро пересажу, тупоголовые.