Солнечный щит (ЛП) - Мартин Эмили Б.

— Ты можешь отменить приказ о высылке?

Он покачал головой.

— Нет, если это от моей матери. Трон все еще ее.

— Ты мог бы поехать с нами, — быстро сказал я. — Мы поговорили бы в карете…

— И нас обвинили бы в том, что наследник — заложник. Веран, ты хоть думай, — Ро зло постучал по своей голове. — Думай, что творишь! Это не урок! Это может привести к мировой войне. Садись в карету.

Поражение. Все желание чего-нибудь достичь привело к поражению.

Элоиз закашлялась. Под яростным взглядом ее отца я медленно встал со стула. Я посмотрел на Яно, который укутывал своим мокрым плащом Тамзин, ее глаза все еще были закрыты.

— Прости, — сказал я на моквайском. — Я не хотел устроить такие проблемы. Что будешь делать?

— Пока не знаю, — сказал Яно. Хоть мир рушился вокруг нас, он выглядел спокойнее, чем до этого, и решимость на его лице была королевской. — Но ты помог вернуть Тамзин. Все не так плохо, как мы думаем.

Тамзин попыталась закатить глаза, может, от уверенности слов Яно. Она открыла глаза и посмотрела на меня, поджав губы. Она осторожно повернулась к камину и взглянула на Ро, ждущего, пока я пойду к двери. Она посмотрела на Элоиз, которая старалась не уснуть.

Тамзин хотела посмотреть на меня, но повернулась снова к Элоиз. Она замерла, ее уставшее и пострадавшее тело вдруг напряглось. Ее потрескавшиеся губы приоткрылись.

Я потом она взволнованно замахала нам с Яно, указывая на комнату.

— Ао-а, — сказала она. — Ао-а.

Яно поймал ее за руку.

— Что? Тамзин…

— Пергамент, — сказал я. — Даона — пергамент. Вот, — я бросился к упавшей карте и поискал перья у книги учета на столе. Она забрала у меня в спешке предметы, схватила баночку чернил, пока я встряхивал ее. Она откупорила их, обмакнула перо, в спешке делала кляксы. Они растекались, оставляли след на Феринно.

Яно и я встали за ней, пока она писала. Даже Ро, готовивший Элоиз к подъему, замер.

Я в шоке смотрел на буквы на странице.

Снаружи пророкотал гром. 

45

Ларк

Гром вместе с молнией — буря была над головой, и чудо, что по мне не попало, пока я неслась по равнине. Мы пронеслись под знаком Пасула. Джема была в грязи от копыт до плеч, и Крыс выглядел так, словно его окунули в коричневую краску. Я, наверное, была чище, чем когда-либо. Сапоги были в грязи, конечно, но остальное тело было почти чистым. Дождь жалил щеки, смыв краску.

Я заметила лошадь Верана у почты, покраснела от облегчения. Они смогли. Я не знала, был ли Сайф с ними или где-то с принцем Моквайи. Я оставила Джему рядом с Кьюри, спрыгнула с плеском. Крыс лег между ее ног в грязи и шумно дышал.

Я опустила бандану и сняла шляпу, вода лилась с полей. Вытерев капли грязи с лица — было странно не ощутить жирную краску на пальцах — я открыла дверь толчком.

Веран стоял там за Тамзин, она что-то писала на карте. Рядом с ним был промокший моквайец, с длинных черных волос еще стекал дождь. У дальнего конца стола стоял мужчина старше, сиприянин, как мне показалось, и за ним бледная фигура сжалась в одеяле. Они все посмотрели на меня, как на призрака. Глаза Тамзин пронзали сильнее всех взглядом, она почти прищурилась от моего внезапного появления.

— Эм, — я замерла, подо мной собиралась лужа. Я вдруг поняла, что я была в комнате незнакомцев, и мое лицо все еще было на плакатах. Мне стало не по себе. Я махнула Верану. — Где Сайф?

Нападение произошло из дальней части комнаты.

Я была отвлечена, страдала от боли, так что отреагировала медленно. Сиприянин отбросил стул с дороги, и он врезался в стену. Мужчина устремился ко мне. Я подняла кулаки, но медленно. Его ладони сжались на моем горле.

Нет, не на горле.

Мое лицо. Он прижал ладони к моим щекам.

— Мойра!

Я отпрянула от его рук, его ладони сжали воздух. Его лицо озарили странные эмоции, он выглядел как сумасшедший.

— Свет, — прохрипел он. — О, Свет, — он потянулся ко мне.

Я отбила его руку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Не трогайте меня.

Я думала, что кто-то пошевелится, уведет мягко этого ненормального, чтобы мы могли заняться делом, но все застыли. Тамзин все еще смотрела, перо свисало с пальцев. Моквайец не смотрел на меня, он глядел на путницу в одеяле.

Но Веран тоже глядел. Его зеленые глаза были огромными, брови и шрам приподнялись, и морщины пересекли синяк. Его губы стали почти идеальной «о».

Сиприянин сжал мое запястье, но я высвободила руку.

— Я сказала, не трогай меня, старик. Веран, что происходит? Где Сайф? У нас проблемы?

Но мужчина снова поднял ладони к моему лицу, остановился у моего подбородка, когда я отпрянула.

— Я серьезно, — предупредила я. — Я начну драться.

— Мойра, — снова сказал он. А потом — пылающий Свет — он заплакал. Этот старик, в комнате людей. Он потянулся к моей ладони, и я отдернула руку и обошла его. Он повернулся, словно был привязан ко мне нитью. — Мойра, — сказал он в третий раз.

— Хватит так говорить, — рявкнула я. — Сядь. Кто-нибудь, усадите его, он ненормальный.

Но никто не двигался. Мужчина поманил рукой.

— Элоиз, прошу, милая, подойди сюда.

Фигура в одеяле встала сонно со стула, одеяло соскользнуло с ее плеч. Она выглядела болезненно, ее щеки были впавшими, а под глазами пролегли тени, этим она напоминала Уит в лагере. Но я заметила, каким хорошим было ее платье для путешествия, жемчуг в ее ушах и золотую вышивку на ленте, удерживающей ее кудри. Она, наверное, ухаживала за волосами так, как я и мечтать не могла.

Я отодвинулась, надеясь, что она не собиралась тоже меня трогать, но теперь мне мешал угол стола. Я оказалась в тупике, и это мне не нравилось. Я ощущала себя как заяц в капкане. Девушка смотрела на мое лицо. Веснушки были на ее носе и у глаз.

Старик все еще плакал, тянулся пальцами ко мне.

— Великий Свет.

— Хватит, — сказала я. — Сядьте. Оставьте меня в покое.

Я посмотрела на Верана, но он быстрым движением закрыл лицо ладонями, прижал их ко рту, носу и глазам. Моквайец смотрел то на меня, то на нежную девушку в шаге от меня. Тамзин пошевелилась первой, бросила перо на столе и встала со стула. Она схватила карту Феринно и протянула ее. На пустом месте недалеко от Трех линий она написала два слова большими буквами в спешке.

«ЛАРК — МОЙРА».

— Мойра, дорогая, — сказал сдавленно сиприянин. — Ты — моя дочь. Ты — сестра Элоиз. Тебя украли у нас в Матарики пятнадцать лет назад. Помнишь это? Мы тебя искали, твоя мама и я — мы искали годами.

Я посмотрела на Верана, не понимая, почему никто не прерывал этот бред. Веран должен был знать правду. Тамзин знала меня меньше дня, и она была голодной и не в себе. Остальные меня раньше не видели. Но мы с Вераном путешествовали почти шесть дней, и он такого не говорил.

Хотя… может, потому он настаивал, чтобы я прибыла в Пасул?

И где был Сайф?

Волоски на моей шее встали дыбом.

— Это глупо, — сказала я. — Веран, скажи им прекращать. Я думала, у нас были дела.

Он пошевелился, но лишь убрал ладони ко рту, глядя на меня поверх пальцев.

Старик вытер мокрые щеки, а потом снова коснулся меня — поймал мою ладонь руками.

— О, Мойра… любимая. Ты почти не изменилась. Ты так похожа на сестру, на мать. У тебя все еще есть тот смешной круг веснушек на животике? Мы на нем учились считать.

«Раз, два, три, четыре, пять, шесть».

Он склонился, и я ощутила запах кофе и корицы.

Я развернулась, вырвала руку из его хватки и сделала три шага к двери. Люди закричали за мной, но я открыла ее ногой и закрыла, не дав никому меня коснуться. Я прошла по крыльцу и под дождь. Крыс поднял голову у копыт Джемы. Лошадь Верана стояла рядом с ней у столбика. Он бросил ее в спешке, ее поводья сползли со столбика и лежали в луже.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Прямоугольник желтого света упал на грязь, делая мою тень длинной. Голоса зазвучали, кричали то чужое имя, кричали мне остановиться. Голос старика был громче всех, но с ним кричала и девушка, голос был юным и милым, без хриплых ноток пустыни.