Большая гонка. Драма на миллион. Легендарная история о том, как еврейский гонщик, американская наследница и французское авто посрамили гитлеровских асов - Нил Баскомб
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пока Руди обкатывал в Италии новый Mercedes, Рене с Écurie Bleue выехали из Парижа в южном направлении на двух тягачах с укрытыми брезентом Delahaye 135 на прицепах. На каждом борту обоих грузовиков красовались по британскому бульдогу – символу-талисману команды. У Люси теперь имелась пара собак этой породы, и она была от них без ума.[461]
«Синяя конюшня» направлялась к месту проведения Гран-при По. Ни немецкие, ни итальянские команды на эту гонку заявлены не были: ACF решил еще на год отложить допуск формульных машин к гоночным состязаниям на территории Франции, а в гонках спорткаров иностранцы участвовать отказались в знак протеста.
Очевидным фаворитом выглядел Жан-Пьер Вимилль, подтвердивший этот статус рекордами круга в свободных заездах. Его Bugatti T59 была изначально построена под Гран-при, а тут ее просто выставили без нагнетателя и с навесками, требующимися по регламенту соревнований спортивных авто. У Рене же лучшее время круга в практике оказалось на удручающие пять секунд хуже, чем у его соперника. В день гонки, 21 февраля, погода выдалась сырая и хмурая, под стать настроению Рене, а Вимилль как ушел со старта первым, так и лидировал до самого финиша, опередив пришедшего третьим Дрейфуса на минуту.[462]
В следующий раз Рене вышел на старт Mille Miglia, также совершенно новой для него гонки. Лавры первого и последнего иностранца-победителя этого заточенного сугубо под знающих местные дороги заезда на дистанцию в тысячу миль принадлежали Руди Караччоле. Первую половину дистанции Рене под проливным дождем прошел очень хорошо, идя на втором месте с отставанием от лидера – флорентийца Карло Пинтакуды из Ferrari – всего на тринадцать минут. В столь затяжной гонке ликвидировать такой отрыв было вполне реально. Рене прибавил и почти настиг итальянца на длинном прямом участке, где трасса идет вдоль берега Адриатического моря, но тут с ним случился казус: при входе в первый вираж ведущего дальше в гору серпантина Рене решил взять заход пошире, зацепил правым передним колесом лужу грязи на обочине и залепил себе ею ветровое стекло. Секундной потери обзора хватило для вылета с трассы и опрокидывания. Сам Рене счастливо отделался ушибами и уязвленным самолюбием. Какие-то местные крестьяне даже помогли ему вытащить машину из кювета обратно на трассу, впрягши в нее пару волов, но с гонки, тем не менее, пришлось сняться.
В любом случае борьба Рене за лидерство вплоть до второй половины дистанции и итоговое третье место его партнера Лори Шелла так и остались лучшими результатами французских команд за всю историю Mille Miglia. Слишком агрессивный стиль вождения в горных гонках до добра не доводит и, не исключено, что именно излишний азарт и стоил Рене победы… Хотя в каком еще стиле он мог бы теперь ездить, имея перед глазами живой пример Люси как образчика неукротимости в гонках и в жизни?[463]
27 марта, продолжая купаться в лучах славы победителя Гран-при По, Жан-Пьер Вимилль снова вышел на старт за рулем Bugatti T59 – на этот раз с возвращенным на законное место нагнетателем – с тем, чтобы выиграть для фирмы первый четырехсоттысячный транш из Fonds de Course. Начал он за здравие, штампуя на длинной версии трассы Монлери с дорожной петлей круг за кругом со средней скоростью выше заданных 146,5 км/ч, однако требуемых шестнадцати кругов накрутить не сумел из-за поломки. На следующий день история повторилась как под копирку. И в тот же день, будто в доказательство того, что первый тур конкурса – суть договорное состязание с заранее предрешенным исходом, комиссия Фонда перенесла срок его завершения с 31 марта на 30 апреля в знак признания «былых заслуг и огромных усилий» Этторе Бугатти.[464]
Вайффенбах на вопросы журналистов о его мнении относительно продления сроков конкурса отвечать отказался. Тони Лаго был менее дипломатичен и прямо заявил, что комиссии лучше было не морочить всем голову этой шарадой с якобы конкурсом на якобы равных условиях, а просто выделить Bugatti 400 000 франков, раз уж они там так решили у себя в кулуарах. Люси, как и мсье Шарль, свои мысли публично озвучивать не стала, поскольку столь откровенная игра на руку Bugatti со стороны жюри лишь еще раз убедила ее на живом примере в том, что в ее любимом спорте (и вообще в мире!) все решается не по правилам, а по прихотям окопавшихся в верхах старперов, и делается это настолько нагло, что у нее даже язык отнялся от возмущения.[465]
12 апреля команда предприняла очередную попытку сорвать куш. Жан-Пьер стартовал отлично и первый круг прошел за 5:17, всего на десять секунд медленнее, чем требуемое среднее время на круге, что было вполне приемлемо и отыгрываемо на последующих пятнадцати кругах с учетом потери времени на разгоне при старте с места. Вимилль этот дефицит успешно наверстал и в итоге прошел 200 километров со средней скоростью 146,7 км/ч, уложившись в 1:21:49,5 и пусть и едва-едва (0,2 км/ч и 4,9 с), но перекрыв минимальные требования.
«Браво, Жан-Пьер!» – гласил на следующее утро заголовок передовицы L’Auto. На вопрос, не боялся ли он загнать свою Bugatti в погоне за рекордной скоростью, Вимилль ответил с петушиной самоуверенностью: «Никоим образом».
В 1936 году на протяжении всего сезона он регулярно обходил Рене в спортивных гонках за счет своего механистично-точного и безэмоционального стиля вождения. И после каждой такой победы Жан-Пьер не упускал случая побольнее уколоть Рене, напоминая о скромной результативности последнего в команде Talbot. Так, слово за слово, неприязненные отношения между ними переросли в открытую яростную вражду.
И вот теперь Жан-Пьер стреляет пробками от шампанского, отмечая свой сомнительный выигрыш первого из двух призовых фондов и бахвалится, что ближе к концу августа непременно завоюет и главный, миллионный приз.[466]
Тут уже Рене твердо вознамерился увести этот приз у него из-под носа, желательно, не откладывая этого дела до августа. Мсье Шарль и Люси были преисполнены не меньшей решимости поставить на место зарвавшихся Бугатти. Вот только машина формулы Гран-при у Delahaye была все еще не
