Чудовищ нет - Юрий Бурносов

В самом деле, в дальнем (не ближнем, где светили фонари, а именно дальнем, темном) конце переулка появился милицейский «уазик» с мигалкой. Отбрасывая вокруг разноцветные сполохи, он ехал к нам, подскакивая на ухабах, и огорчил меня куда больше, чем алука. Трудно было не догадаться, что пожаловал сам Князь-полковник.

Лорка все так же стояла, прижав к вискам ладони, а я лихорадочно пытался вспомнить слова про кувшин, что сказал ее батя. «Пах ашбаран»… «Ашурбанипал»… Надо было на бумажку записать, блин…

— Лорка! Что там твой батя сказал? Ну, про кувшин?!

— А-пах нишбар, ве-анахну нимлатну…

— А-пах нишбар, ве-анахну нимлатну! — заорал я, выставив перед собой револьвер. — А-пах нишбар, ве-анахну нимлатну, понял, сука?!

Из «уазика» вылез ошарашенный водитель, с другой стороны — немолодой лейтенант с фуражкой в руке.

— Ты, пацан, брось свою зажигалку! — крикнул он, положив руку на кобуру. — Сдурел? Обкололся, что ли?

— Это не зажигалка! Стойте на месте!

— Стой, Сергеич, — сказал водитель. — Правда, а если пальнет?

— Какое там. Газовый небось.

Лейтенант принялся расстегивать кобуру, и тогда я выстрелил в автомобиль. Пуля ударила в бампер и со свистом унеслась куда-то вбок, лейтенант испуганно присел, а водитель юркнул за машину и оттуда завопил:

— Охренели?! Вы знаете, что вам за это светит?

Я поймал себя на мысли, что потерял из виду алуку, но монстр-мертвец стоял на прежнем месте, хлюпая соплями. Перекрывал отход, дрянь такая. Но где же Пах? Или он вместо себя прислал ментов, чтобы они нас привезли в отделение? Неужели успел вернуться?! Или…

— Камешек у тебя? — спросил я у Лорки, не опуская руку с револьвером.

— Какой?

— Который у Бурова нашли… у Паха!

— У меня…

— Они нас по нему выследили, поняла?! И он вернулся. А ты — «никаких ловушек, никакой сигнализации»… Не знаю, чем он там волшебный, но только он еще и маяк!

— Пацан, ты бросай пистолет! — кричал тем временем лейтенант, прячась за дверцей. — Я ж тебя урою, только поймаю!

— Вы не орите, а гляньте лучше, что у нас за спиной стоит! — крикнул я в ответ. — Фары же светят, видно!

— Не знаю, что там за бомжара у вас стоит! Давай бросай пекаль, понял?!

Я еще раз посмотрел на забор строительной конторы — нет, не перелезть. Высоко, да еще сверху битые бутылки в раствор натыканы, чтоб не сперли чего. На гараж залезть? Не успеем, у ментов пистолеты, еще палить начнут, да и алука небось не промах, хоть и дохлый. Попались мы. Очень быстро и очень неожиданно попались. Допустим, Лорка допрыгнет — со своими нечеловеческими способностями, я с горем пополам тоже влезу, а Стасик, принципиально не способный к физическим нагрузкам и упражнениям? Опять же, если я его подсажу, тогда не успею сам… Хорошо хоть алука ментам пока не подыгрывает.

— Машина… — пробормотал Стасик.

Второй «уазик» появился с противоположного конца переулка и остановился, едва не стукнув бампером алуку. Мертвец продолжал стоять как ни в чем не бывало и на скрип тормозов не среагировал.

— Пах, — в ужасе прошептала Лорка.

И действительно, это был полковник Буров. В штатском, выбритый, ухоженный, он был в «уазике» один. Выйдя из машины и громко хлопнув при этом дверцей, Буров заорал:

— Что вы тут затеяли, а? Кудряшов!

— Я, товарищ полковник! — отозвался лейтенант из своего укрытия.

— Перепугали детей, понимаешь… — сердито сказал Буров. — Парень, у тебя там что, пистолет?

— Револьвер, — ответил я.

Револьвера я не опускал, хотя не представлял, как, в случае чего, смогу выстрелить в нормального живого милиционера.

Волшебные слова про кувшин снова вылетели из памяти, но я был уверен, что они все равно не подействуют. Ситуация получалась диковатая: с одной стороны, милиция, малопонятные тинейджеры с пистолетом, с другой — стоящий спокойно мертвец, на которого никто, кажется, не обращает внимания.

— Давайте заканчивать этот концерт, — предложил Буров. — Садитесь в мою машину, а ты, Кудряшов, давай обратно в отделение. Разберемся. Тут вам не Чикаго, в конце концов.

Лейтенант, опасливо поглядывая на меня, забрался в «уазик». Водитель проскользнул за руль уж вовсе незаметно, дал задний ход, разбросав из-под колес гравий, лихо развернулся и, не выключая мигалки, поехал прочь.

Полковник Буров облокотился на капот машины — алука стоял максимум в полуметре от него — и сказал:

— Не перестаю удивляться. Казалось бы, жизнь научила, что связываться с людьми — себе дороже, а вы наступаете на одни и те же грабли. Кто просил тебя лезть ко мне домой? Я уже не говорю о вас…

— Мы молчали. Я глупо перевел револьвер на алуку, потом — на полковника.

— Стрелять будешь? — спросил Пах. — Напрасная затея. Лучше садитесь в машину, я обещаю, что не причиню вам зла.

— А что вам помешает соврать? — угрюмо спросил я.

— То, что я приглашаю вас, а не прошу сделать это его.

Пах кивнул на алуку.

— Он не справится со всеми тремя одновременно. Кто-то успеет убежать!

— Попробуйте, — улыбаясь, сказал Князь-полковник.

И мы попробовали.

2

Правильнее сказать — мы хотели попробовать. Но в конце переулка появилась очередная машина, и я вовсе не удивился, когда увидел знакомый алый отблеск. Тяжелая «Волга», не тормозя, ударила «уазик», раздавив алуку пополам. Мертвец заскреб руками по капоту, изо рта хлынула темная жижа, пистолет отлетел в сторону. Более высокий «уазик» подскочил, но остался стоять; хрипящий алука оказался, таким образом, в ловушке. Пах с чрезвычайным хладнокровием сделал несколько шагов в сторону и подождал, пока отец Лорки выберется из «Волги». В руке Стефана я увидел Жезл.

— Похвально, — произнес Пах. — Ты привез мою вещь, чтобы вернуть ее.

«Ашпарбахан»… «Эш-назг-гимбатул»… — вертелось у меня в голове. И все не то. Чертов тарабарский язык…

— Здравствуй, Пах, — сказал отец Лорки. — Я не отдам тебе твою вещь.

— Здравствуй и ты, чьего имени я не знаю, — сказал полковник (если бы вы знали, каким безумием это выглядело, когда два взрослых мужика разговаривают, словно герои фильма; ну типа как Дарт Вейдер и Оби Ван Кеноби).

— Тебе не нужно его знать.

— Правильно, мне не нужно его знать, потому что не всегда безопасно знать имя того, кого убиваешь.

— Убирайтесь отсюда! — прошипела Лорка. Теперь она стояла, опустив руки, но видно было, что готова броситься вперед в любую минуту. — Пока они говорят, бегите!

Я помотал головой.

— Что тебе нужно, Пах? — спросил Стефан. — Перемирие нарушено?