Степной рассвет - Георгий Юленков

— Очень скоро на помощь к северному плацдарму подойдет мобильная группа усиленной танками монгольской конницы и десантников Затевахина с центрального плацдарма. Войскам на плацдарме предстоит нанести удар им навстречу. Будет ли в этой операции достигнут успех, зависит не только от наземных сил, но и от нас с вами. Японцы постараются не пустить наши войска на тот берег. Они будут всеми силами препятствовать наведению северной переправы, и пытаться сбросить ее защитников в реку. Наша задача помочь войскам на плацдарме не просто сдержать атаки самураев, но и самим как можно сильнее ударить по врагу навстречу мобильной группе прорыва.

— И еще, когда все бомбы и реактивные снаряды будут израсходованы, я разрешаю пилотам самолетов оснащенных блоками ракет, по моей команде и по команде полковника Петровского участвовать в воздушном бою. Для этого пустые ракетные блоки необходимо сбросить с малых высот над нашей территорией, перелетев на западный берег Халхин-Гола. Только после этого пилоты могут организованно принять участие в воздушном бою над плацдармом. Но запомните все! Того, кто попытается с ракетными блоками крутиться против японцев и будет из-за собственной глупости сбит… Такого «героя», я потом лично расстреляю перед строем полка! И еще запомните! По одному летать запрещаю! Те, о ком мне будет доложено, как о «героях-одиночках», будут навсегда отстранены от полетов и отправлены в Союз.

— Как ваш командир, я верю что все вы с честью выполните свой долг перед Родиной и долг перед своими же товарищами. Полк, разойдись! Командирам групп и их заместителям подойти ко мне.

Так сказал майор Горелкин. А сейчас на задуваемой северным ветром маленькой прифронтовой площадке группа Дементьева ожидала команды к взлету. Пилоты сидели в кабинах. Сбоку шумел бензиновой мотоустановкой фургон электростартера. Провода от него разбегались ко всем восьми истребителям. Все было готово, только в наушниках еще не звучал голос Петровского.

«Ничего. Наш Батя своих птенцов еще ни разу не подвел. Значит, и в этот раз все путем будет. Подождем…»

В наушниках периодически раздавался треск атмосферных помех. Две пары истребителей, то сходясь, то расходясь кружили на большой высоте. Они, то вглядывались в небо, то рассматривали часто вспыхивающий тусклыми искрами артиллерийских разрывов лунный пейзаж плацдарма и подступов к нему. У самой земли, похожие на опыляющих лесную поляну пчел, не спеша крутилась восьмерка серых «Кирасиров». Еще две группы самолетов водили хоровод на полтора километра ниже наблюдателей, и значительно южнее и севернее плацдарма. А на самом плацдарме уже замелькали огненные стрелы залпов КС.

— «Гренадёр», ответь «Гусару-два».

— «Гусар-два» на связи, «Гренадёр».

— Иван, курсом двести тридцать к вам гости подходят. До дюжины числом. Как понял?

— Понял, Василий Иванович, спасибо! Скоро будут?

— Их пока «Танцор» свяжет, минут пять-семь у тебя есть. «Танцор», слышал? Ты у нас безответный, так крыльями качни, что меня понял. Угу, вижу.

— «Гусар-два», если прорвутся, куда нам?

— Курсом двести за реку уходи, «Гренадёр». Километрах в трех в кружок там станьте на трехстах и ждите по… …ву.

— Повторите «Гусар-два». Сколько ждать?

— Ждать пока я не позову. Как понял?

— Понял. Два раза успеем тут прогуляться.

— «Танцор» кэмэ высоты набери и готовься. Угу. Вижу что понял.

— «Гусар-два», уходить отсюда без команды буду.

— Добро, «Гренадёр»!

«Вот уже и целый ритуал у нас складываться начал. Только разве что «добро» вместо «аминь», а так почти что литургия. Еще бы эту скаженную таблицу смены частот не забыть. Ну, Пашка! Ведь опять, змий, какую-то хрень придумал. И так уже все мозги своими формулярами еще в Центре заплел… Будто бы те самураи, нашему радиовыступлению тут прямо с аплодисментами внимают. «Косые» и языка-то небось не знают, а он туда же… Хотя, если Горелкин про маньчжурских беляков правду говорил, то и не такая уж хрень тут выходит… Ладно, ПРИВЫКНЕМ мы и к этому безобразию. Я-то вон после «чайки» к «ишаку» сколько времени привыкал, и ничего, даже прикипел уже. А наш И-14 на вираже не то что «ишаку», «чижу» не уступит. Эх, побольше бы таких, да только этих наш 23-й полк точно не получит. Выпуск-то их завершился, и теперь совсем других новых самолетов ждать придётся. Что там наш «Танцор»? Ага, принял он «косых». А нам тут «на кочке» опять башкой крутить чтоб сюда без нашего ведома еще кого не принесло».

По радио полковник слышал безответный монолог Горелкина. Сначала были слышны команды по атаке зенитных батарей японцев. Потом майор наводил группу Уланова на подходившие к району колонны конницы и танков. А сейчас, судя по всему, он руководил боем с японскими бомберами, нацелившимися на прорывающуюся маневренную группу. Вот он отдал команду отработать по строю «Мицубиси» эрэсами резервной группе Кабоева. Чуть позже другой группе пушечных «ишаков» он скомандовал сбросить бомбы по старым ориентирам, и принять участие в воздушном бою. И вот уже снова Кабоеву отдан приказ – сбросить пустые ракетные блоки за рекой на западном берегу, и возвращаться в бой. Вторая группа Уланова осталась где-то висеть в ожидании команды на атаку наземных целей. А бой над плацдармом все продолжался. В этот раз японцы никак не хотели оставлять небо гайдзинам, демонстрируя знаменитое самурайское упорство.

«Да-а. Если уж Иван Олегович резерв в ближний бой бросает… Эх! Жаль нам без команды отсюда даже одной парой к ним дергаться нельзя. Да и сам я ему помощь предложить права не имею. Раз не зовет нас, значит, есть ему пока чем держаться. А эрэсы на бреющем сбрасывать это он здорово придумал. С ними И-14 всё же сильно в маневренности теряет. Да и боязно наших сбитых с таким оружием во вражьем тылу терять. Вот только хоть и стальные стартовые трубы у дюралевых блоков, а как бы не повело их после падения метров с пятидесяти. Раз уж на такое решился, значит тяжело там хлопцам приходится… Мне-то тут как в раю живется, река вон под боком. Ракетоносный резерв на площадке подскока только команды ждет. Как подойдут к нам японские бомберы, выскочат мои из табакерки, и всыпят им шрапнелью. А потом минут за пять успеют и блоки за речкой сбросить и назад к нам на выручку вернуться. Это коли прижмет, а так должны обратно на площадку возвращаться».

Артналетов больше не было. Танки горели… Первый ракетный блок был Павлой растрачен минут сорок назад. Во втором осталось всего несколько эрэсов. За этот безумный час был ранен второй номер ее орудия, и погиб наводчик боец Милекса. Меткая пуля единственного уцелевшего после шрапнельного залпа кавалериста погасила огонь в глазах веселого смуглого черноморца. А Павла… Скорбеть и оплакивать погибшего ей было некогда. Выпуская очередную ракетную гранату в светло-бурый борт японского танка она кричала что-то яростное. Потом ее отпустило… Спустя еще полчаса атаки на ее участке прекратились, но учащенный пульс продолжал гулко стучать в висках. Сейчас она нервно съёжилась, ожидая нового кошмара. Оба выбывших из строя бойца были из отделения Максимова. Вторым наводчиком у нее был десантный снайпер Ильинский. А лейтенант НКВДшник так и не дополз до позиций ее расчетов. Получив шальной осколок в ногу он, прожигая ее своим взглядом, минут двадцать лежал перед окопами пока его не вытащили двое бойцов охраны. Снайперской пули в затылок Павла тоже пока не дождалась, зато к ней смогли доползти двое бойцов охраны, но товарный вид одного был нарушен в процессе забега небольшим осколком в бедро. Слушая ожидаемый приказ Полынкина, озвучиваемый трясущимися губами чекиста, Павла только зло сплюнула скрипящим на зубах песком.

«Угу. Сейчас я все брошу, и через простреливаемый участок строевым шагом с восторгом отдамся в руки родной охраны. Не, ну где только таких идиотов откармливают?»

Пустой ракетный блок Павла тут же отправила в тыл вместе со своим раненым и со вторым бойцом охраны. В целом свою боевую задачу ее расчеты ракетных блоков уже выполнили. Метров на восемьсот по обе стороны от огневой позиции безоткатчиков валялось великое множество срезанных шрапнелью вместе в всадниками конских трупов. Смрадно дымило три японских танка. И хотя пара их недобитых коллег еще ползала за спиной среди окопов, ожидая своей очереди березинских снарядов в корму, но штурмовые группы кольчугинцев уже начали фланговые контратаки. И все бы ничего, но в паре сотен метров от ее лежки, один из японских танков крутился сейчас с убитым водителем. Как назло, этот подранок вертелся как раз между второй волной пятящихся штурмовых групп японцев и наступающими им на пятки огнеметчиками Кольчугина. Очереди безумного башнера не умолкали долго. Вот один из сгорбившихся под тяжелым ранцем бойцов, получив свою очередь из башенного пулемета, взмахнул руками и упал недалеко от позиции Павлы. Та с досады только стукнула кулаком в дюралевый бок ракетного блока.