Может быть, найдется там десять? - Владимир Михайлов

«Тропа»? Ульдемир внутренне усмехнулся, сохраняя выражение лица серьезным. Не очень-то подходило это слово к тому проспекту, по которому они шагали, – наверное, одной из главных городских магистралей. Высоченные строения все тех же неожиданных очертаний, очень мало прямых линий – плавные кривые, разные цвета, то яркие, то приглушенные, пастельные, эстакады и туннели, много людей хорошо, по капитанским представлениям, одетых, явно хорошо питающихся… Выглядело это, пожалуй, как праздник, постоянный, яркий, тем более что и музыка, не очень громкая, но перекрывающая рокот транспорта, звучала на каждом перекрестке. Вот только выражение лица у большей части прохожих как-то с этим впечатлением не вязалось: сосредоточенные, серьезные, даже напряженные взгляды, и глубоко в глазах, пожалуй, – страх. Меньшая же часть, как бы в противовес большинству, выглядела совершенно безмятежно, как-то более чем легкомысленно, взгляды их словно отсутствовали в этом мире, люди эти видели нечто совершенно другое, не то, что их окружало. Если первых (подумал Ульдемир) еще можно понять: хотя бы все происходящие катаклизмы невольно заставляют настраиваться на мрачный лад, то бездумность вторых говорила, пожалуй, лишь о…

– Брат Аберрагин, вот эти двое, что только что прошли нам навстречу, отчего они так выглядят, по-вашему?

– Это тебя удивляет, брат? Ничего особенного, просто наркота. Обычное дело.

– Почему?

– Почему… Гм, я об этом как-то не задумывался. Просто, брат, такова жизнь. Понимаешь, от людей ведь ничего не зависит, им не приходится принимать решений, отвечать за что-то, да и дела, которыми они занимаются, в жизни мира никакой роли не играют: на самом деле ведь всей жизнью ведает мировая Информационно-управляющая сеть, компьютеры и автоматы, в них заложена программа – и они ее исправно выполняют.

– Но при этом люди зарабатывают деньги – каким же образом?

– Да очень просто. В мире имеется определенное количество денег, которые постоянно переходят из рук в руки – по сути дела, это игра по определенным правилам, хотя людям кажется, что они заняты серьезной деятельностью. И они стараются вовсю. На деле же состояние всего мира от этого не зависит. Состояние отдельных людей – да, конечно. Потому что все блага по-прежнему достижимы лишь за деньги.

– Не лучше ли было бы обходиться вообще без них?

Брат Аберрагин усмехнулся:

– Ради чего же тогда люди будут жить?

– Ну… ради выполнения того, для чего они созданы. Почему нет?

Брат Аберрагин искоса, но внимательно глянул на своего спутника:

– Именно такие вопросы задавали люди, которых мы с тобой должны найти. Поэтому мы их и ищем.

– Я знаю. Просто стараюсь понять ход их мыслей.

– Будь осторожен, однако.

– Конечно. Но пока я еще ни одного не почувствовал.

– Они научились хорошо прятаться, брат.

Несколько минут они прошли молча.

– Долго нам еще?

– Да мы уже пришли.

Сказано это было, когда они остановились напротив парадного подъезда с навесом через весь тротуар, высоченными дверями, хрустальными стеклами, монументальным, в эполетах и аксельбантах, швейцаром и очень небольшой и оттого весьма элегантной табличкой слева от входа: «Первый Королевский банк». Ульдемир невольно задрал голову: такому антуражу не могло не соответствовать и все остальное. И действительно, выше были этажи – очень много. Что могло располагаться по соседству с более чем авторитетным зданием, разглядеть было невозможно, потому что по обе стороны фасада, на одном с ним уровне, начинались стены метров пяти вышиной, никак не менее; в левой их части виднелась арка, закрытая металлическими воротами, а рядом, отнимая часть площади у тротуара, – будка, видимо, сторожка, тоже каким-то образом производившая впечатление несокрушимости. Оно еще усиливалось благодаря человеку в полном боевом снаряжении и с внушительным оружием на изготовку. Мимо всего этого великолепия невольно хотелось пройти поскорее, ни в коем случае не замедляя шага, скорее увеличивая темп. В том случае, конечно, если у прохожего не было в этой цитадели каких-то дел.

Но у пары, пришедшей из обители, дело, видимо, было. И брат Аберрагин уже уверенно поднимался по ступеням, не обращая никакого внимания на швейцара. Тот сделал было шаг, другой, возможно, намереваясь в следующий миг преградить путь черноряснику. Брат же, не задерживаясь, широким движением руки откинул наконец капюшон и повернул лицо к привратнику. Ливрейный страж остановился, словно наткнувшись на незримое препятствие, в следующее мгновение сделал шаг назад и, показалось Ульдемиру, хотел было даже поклониться, но передумал, потому что Аберрагин уже миновал его и задержался лишь перед самой дверью, чтобы обернуться ко все еще остававшемуся перед крыльцом капитану:

– Не отставай, брат. И покажи ему лицо – пусть запомнит.

Ульдемир повиновался, с интересом наблюдая за тем, пойдет ли швейцар отворять дверь или предоставит посетителям сделать это своими руками. Ни то ни другое: дверь отворилась сама, и нельзя было сказать – то ли кто-то изнутри управлял ею, то ли дистанционный пульт был у швейцара в кармане, а может быть – у монастырского брата? Такое тоже никак не исключалось.

Вошли; но это было, как оказалось, лишь самое начало. Потому что за дверью открылся обширный и высоченный вестибюль, который при желании можно было принять за ресторан из-за множества небольших столиков, рассчитанных, судя по числу стульев, каждый на двоих, и одно место за каждым было занято, скорее всего, местным клерком. Однако для того, чтобы добраться хотя бы до ближайшего столика, следовало преодолеть преграду в виде высокого – по грудь – барьера с единственным проходом посредине; у прохода, по ту сторону барьера, стоял еще один клерк, неразличимо похожий на застольных, а за глухой частью барьера, с каждой стороны от прохода, – по трое таких же молодцов в полном боевом снаряжении, как тот, что замечен был у ворот. Соответственно шесть иглометов лежали на барьере (видно, стрелки при случае давали рукам отдых, иглометы – оружие увесистое), но при появлении братьев сразу же шевельнулись, концентрируя на вошедших свое прицельное внимание.

Брат Аберрагин уверенно, нимало не умерив шага, направился к проходу. Клерк смотрел на него, не отрывая глаз, медленно поворачивая голову, словно загипнотизированный. Ульдемиру он не уделил ни малейшего внимания, хотя капитан старался ни на шаг не отставать от партнера. Так же медленно поворачивались и стволы иглометов, и это начинало уже несколько смущать ведомого, ведущего же – ни в малейшей степени, словно он пришел к себе домой. Откуда-то из глубины вестибюля донеслась короткая команда, после чего иглометы разом вернулись в исходное положение, снова уставившись своими тупыми рылами на вход. Клерк изобразил гостеприимную улыбку и что-то пробормотал, быстро освобождая проход. Брат Аберрагин миновал его, никак не откликнувшись, даже не поглядев в ту сторону, словно бы ни клерка тут не было, ни стрелков, ни самого барьера. Ульдемир шагал вслед, запоминая, но не понимая и потому пытаясь угадать сущность отношений обители с этим хозяйством, какую-то достаточно непростую зависимость; во всяком случае, Королевский банк не должен был состоять в системе Храма, и тем не менее вход для братьев был сюда открыт; может быть, именно этот банк оперировал средствами обители, а то и всей системы? До сих пор капитану как-то не приходилось сталкиваться с этой стороной человеческих отношений, его стихией были космические трассы, ну и еще, пожалуй, те отношения, что развиваются при помощи оружия. Сейчас ему явно предстояло знакомиться с чем-то другим, а именно – с тем, как организация, основанная на принципах, продиктованных если не самим Господом, то, во всяком случае, его силами, диктует какие-то свои условия другой системе, целиком относящейся к мирской жизни, к самому мирскому из всех возможных явлений – к деньгам. Полезно будет понять это, очень полезно…