Витамины любви, или Любовь не для слабонервных - Анна Макстед

— Приятно слышать. Не настолько он стар, чтобы засиживаться дома, — и я нахмурилась. — На выходные. Но ее мама живет в Миу-Миу. Это двадцать минут езды от твоего дома.

Олли начал раздражаться:

— Ну, и что такого, что она захотела повидаться с мамой? Им, знаешь, надо поговорить иногда о разных там женских делах.

— О женских делах, Олли? О… менструациях, что ли? — Я изобразила ужас.

— Да не произноси ты этого слова, — и Олли с треском вскрыл банку.

Мои подозрения подтвердились. Спустя четыре часа, после просмотра трех серий сериала «Щит» и съедения двух мадрасских кэрри, когда я уже настроилась отправиться к дому Чарли продолжать имитировать слежку, Олли наконец раскрыл секрет своего пребывания в моем доме.

— Ничего, если я у тебя переночую? — спросил он.

— Чего? Зачем это тебе понадобилось ночевать в моей убогой квартирке с одной кроватью, если у тебя есть дворец?

Я ненавижу, когда у меня остаются ночевать. Гости меня обременяют. Их надо кормить, им нужны чистые полотенца, горячая вода, телефон, — короче, гости всегда ведут себя так, будто они в отеле. Доходит до того, что спрашивают, нет ли у тебя грелки, фена или еще какой-нибудь невозможной ерунды. А после их ухода начинаешь вкалывать, как филиппинские служанки в Хэмпстед-Гардене; гости осмотрят все твои вещи, заглянут в буфет, заберутся в твою спальню, когда ты еще в ночной футболке с Микки, выпьют твой кофе из твоей любимой чашки, израсходовав последний фильтр, и сжуют черствую датскую плюшку, которую ты оставила себе на завтрак.

Однажды у меня ночевала Мартина, и после этого я не разговаривала с ней три месяца.

Олли явно увлекся надписями на своей банке с колой.

— Ну ладно, — пробормотал он, — видишь ли, кое- что произошло.

— Что, Олли? — заволновалась я.

— Ну, в общем, я ушел от Габриеллы.

Глава 29

Я вскрикнула:

— Что? Что ты сказал? Олли втянул голову в плечи, как будто ожидая удара.

— Очень уж она меня достала.

— Что? — снова крикнула я. — Чем же она тебя достала? Тем, что все твои шмотки всегда выстираны и выглажены?

Теперь Олли вытянул голову и прошипел:

— Прекрати орать.

Ну, просто черепаха! Я последовала его совету: молча схватила пустой стакан и грохнула его об пол.

— Ханна! — Он посмотрел на меня с изумлением. — Ты чего? Это же твой стакан! Что с тобой?

— Что со мной? — Я перешла на визг. — Что с тобой, Олли? Ты об этом лучше подумай. Ты бросил свою жену и ребенка без всякой причины, ты, наверное, умом тронулся!

— Ханна, Ханна, успокойся. Боже мой! Зачем так реагировать! Ты все-таки моя сестра, а не ее.

Я почувствовала себя как бык, приведенный на скотобойню.

— Это ни черта не значит! — продолжала я. — Давно это члены твоей семьи стали близкими тебе людьми? Я тебе напомню, с каких пор. С тех пор, как ты познакомился с Габриеллой Гольдштейн из чертова Милл-Хилла! А до того ты был, как перекати- поле! Эта девушка сделала из тебя человека, Олли! Она — моя невестка, а Джуд — мой племянник. Это наша семья, ты без них — ничто, они придают смысл твоей жизни!

— Ханна, замолчи! Слушать тебя не хочу! — Олли стукнул ладонью по столу. Я злобно уставилась на него.

— Ханна, ты не понимаешь. Тут много причин. На работе дела совсем плохи.

— Ну, продолжай, я слушаю.

— Весь последний год заказов почти нет. В лучшем случае — один в месяц. Последние шесть недель я вообще не работал. Уходил из дому, бродил по паркам… Ситуация изменилась: даже на выполнение самых мелких заказов все журналы посылают своих штатных сотрудников или обращаются за материалами в фотоагентства.

— Какое отношение это имеет к Габриелле?

— Она такая сварливая, постоянно меня пилит, с ума можно сойти.

— Да что ты говоришь!

Олли скорчил мерзкую гримасу и стал изображать Габи:

— Надо было тебе соглашаться на ту работу в рекламном агентстве, надо было чаще там появляться, надо было показать свое портфолио художественным редакторам, нечего было столько работать для журнала «Дикая природа», надо было работать с более широкой тематикой, бла-бла-бла… — говорил он ноющим голосом.

— Ясно. И что ты отвечал ей на это?

Олли заговорил как обычно:

— Иногда просто проводил пальцами по ее лицу и говорил: «Спи-и-и!»

— Угу.

— Или вообще старался отключить слух. Слышал только «бла-бла-бла». Тогда легче переносить.

— Так делают все взрослые люди! Это, конечно, решает все проблемы!

Олли вздохнул:

— И это постоянно. Неужели ты не можешь меня понять? Любой муж устанет от брака, если жена его все время достает. Я не изменял ей, естественно; еще и потому, что сил на это нет. Но ты представляешь, как я живу?

— Да, — ответила я. — По-моему, ты довольно точно объяснил, как ты живешь. Это называется детский сад. Ты просто эгоист, эгоистичная свинья! — Я снова перешла на крик. — Она вовсе не доставала тебя, Оливер, она пыталась разговаривать с тобой, как со взрослым человеком, высказывала свое мнение! И она права! А с чего ты такой разборчивый, когда тебе предлагают работу? Ты ведь не Марион Тестино, не гений фотографического искусства…

— Его зовут Марио.

— Да мне наплевать, как его зовут. Ты не настолько знаменит, чтобы позволить себе роскошь отказываться от работы только потому, что тебе не предложили снять Кейт Мосс в бикини или туземца с трубкой в руках для стрельбы отравленными стрелами. Ну и что, если тебя пригласили снимать для каталога фирмы, продающей газонокосилки? Ты — отец семейства, тебе надо кормить ребенка! Причем не ты один обеспечиваешь семью — Габриелла тоже работает. А еще она домохозяйка, нянька для Джуда и твоя секретарша! Она права! Она все говорит правильно!

— Постой, — прервал меня Олли, — я десять лет был мастером моментальной съемки…

— Знаю, помолчи. Значит, ты считаешь, что после этого славного десятилетия занятий своим делом ты заслужил право больше не беспокоиться о поиске работы? И ты намерен сидеть в ожидании того дня, когда к тебе придут и предложат интересную тебе работу? Боже мой, ты только вспомни отца Габриеллы! Ведь он пятьдесят лет проработал в одной и той же фирме стекольщиком, а потом его уволили за год до выхода на пенсию. Он разве жаловался? Он основал свой бизнес, потому что выбора не было, и через шесть месяцев зарабатывал в пять раз больше, чем раньше в фирме, благодаря своей репутации. Каждый раз, когда ребенок разбивал мячом окно, каждый раз, когда к кому-то через окно вламывался ворюга, соседи рекомендовали мистера Гольд…

— Я эту историю уже сто раз слышал. А соль ее…