Зарубежный детектив (1989) - Джеймс Чейз

— Ли. Меня зовут Тора Ли, — произнесла сиделка, казалось, она хочет протянуть руку для рукопожатия,

— Так, — сказал Хамре. Все трое полицейских молча обернулись ко мне. Взгляд Исаксена был устремлен через окно на улицу, как будто бы мои слова не интересовали его, но по его напряженной позе я понял, что он весь внимание.

— Фру Ли рассказывает, что, когда она подходила к дому, она заметила, как из него выходил человек. Он хромал, — добавил я многозначительно.

— Так, — произнес Хамре нетерпеливо. — Но…

— И мы нашли Ялмара Нюмарка здесь. Подушка лежала на полу, как будто бы кто‑то использовал ее для того, чтобы…, Я постараюсь выяснить причину его смерти, буду следить за расследованием. И если окажется, что смерть наступила в результате удушья, то для меня лично это будет крайне подозрительно.

Хамре терпеливо закрыл глаза, давая понять, что не стоит поучать его, ведь все это его обыденная, рутинная работа, потом он снова открыл глаза.

Я быстро проговорил:

— А когда я был здесь в последний раз, Ялмар Нюмарк показывал мне коробку со старыми материалами, касающимися пожара на «Павлине». Газетные вырезки, материалы дела, отчеты экспертов и тому подобное. И вот теперь эту коробку я нигде не могу найти.

— И ты рыскал тут повсюду? Пооставлял небось свои отпечатки пальцев по всей квартире, так что никаких других теперь уж не найдешь.

— Это не играет никакой роли, и тебе это известно не хуже, чем мне. Если чужие отпечатки существуют, то ты их все равно обнаружишь. К тому же тут и не требуется особых поисков. Когда в тот раз Ялмар Нюмарк показывал мне коробку, он приносил ее из спальни. Либо она стояла внизу, под кроватью, либо на самом верху гардероба, или в тумбочке у кровати. Но я могу биться об заклад, она была под кроватью. Тот, кто унес ее…

— Если кто‑то действительно унес ее, — прервал меня Хамре. Выглядел он бледновато. Там, где он провел свой отпуск, было слишком мало солнца. Щеки обросли щетиной, было в его облике что‑то такое потрепанное, отнюдь не предвещавшее хорошей погоды в этом деле. Он обратился к остальным: — Пусть доставят все необходимое, чтобы произвести надлежащий осмотр квартиры. Я забираю с собой Веума, мы выслушаем его показания.

Торе Ли он сказал доброжелательно:

— А вы можете заняться сейчас другими своими пациентами, если будете столь любезны и свяжетесь с полицией попозднее, сегодня же.

Сиделка благодарно кивнула. Хамре мотнул головой в сторону двери и строго посмотрел на меня.

— Пошли, Веум.

Я выйти вслед за Торой Ли. В двери я замешкался и оглянулся назад. Йон Андерсен с интересом изучал фотографии родителей Ялмара Нюмарка в то время, как Педер Исаксен молча рассматривал оконный переплет, как будто надеялся увидеть там неопровержимые улики. А в глубине квартиры лежал на смертном одре Ялмар Нюмарк, всеми покинутый, оставленный, как ставший ненужным предмет.

Я вышел из комнаты, миновал входную дверь с разбитым окошком. Спускаясь по ступенькам, услышал, как внизу Ли говорила что‑то, Хамре отвечал ей тихо, но доброжелательно — это в его духе. А я с досадой подумал, что опять опоздал, и что это уж очень в моем духе.

15

Когда мы вошли в приемную полицейского управления, Хамре попросил меня подождать. Я занял один из стульев напротив барьера, за которым сидел согнувшись пожилой полицейский в очках и читал в газете свежие спортивные новости. Взгляд у него был рассеянный, что ничуть меня не удивило. Местная футбольная команда незадолго до этого крупно проиграла и теперь, перейдя во вторую лигу, снова начала проигрывать.

Проходная полицейского управления очень напоминает приемный покой. Большинство посетителей здесь хоть и не больны смертельно, но, как правило, выглядят именно так. Одни сидели и нервно ломали пальцы. Другие что‑то бормотали про себя, как будто бы повторяя длинные устные уроки, наподобие толкования десяти заповедей, которые в прежние времена необходимо усвоить при подготовке к конфирмации. Эти разного рода заблудшие создания появлялись в приемной и вновь уходили, некоторые явно расстроенные, другие не без бравады. Целый парад представителей изнанки жизни. И в первом ряду партера — живучий парень Веум, воплощение никогда не меркнущей надежды. Чем‑то это походило на очередь к зубному врачу. Приглашали то одного, то другого из сидящих рядом со мной, потом эти люди выходили обратно. А я все сидел и ждал, временами совершенно один.

Несколько раз в приемной появлялся Хамре, но на меня он не обращал никакого внимания. У него была быстрая походка: живой, энергичный молодой мужчина в зените своей карьеры. Я силился представить себя на его месте. Нет, я‑то уж никогда не забирался так высоко. Возможно, я бы этого даже не вынес. Боюсь, голова закружилась бы.

Йон Андерсен позволил себе еще больше: он подошел ко мне и перебросился со мной парой слов:

— Дел у нас по горло, — пробормотал он.

— Каких? — переспросил я.

— Сам знаешь, — он бросил настороженный взгляд на дежурного и зашаркал дальше.

Прошла мимо Эва Енсен, не обратив на меня никакого внимания. Я посмотрел ей вслед. Двигалась она очень легко. Вполне возможно, что она играла в гандбол или бегала за команду полицейского управления. Вадхейма нигде не было.

Наконец снова вышел Хамре. Поискал меня взглядом и пальцем указал следовать за ним.

Я поднялся на четвертый этаж, прошел по коридору к его кабинету. Он закрыл за мной дверь и кивнул на стул. Я взглянул на часы. Прошло уже целых два часа. Я почувствовал, что голоден. Надеялся, что разговор не займет много времени.

Хамре сел за письменный стол и прямо приступил к делу.

— Мы поговорили с теми двумя санитарами, которые сопровождали Ялмара Нюмарка домой из больницы.

Я кивнул.

— Ну и?..

— Они ни в чем не уверены. Поднялись в квартиру вместе с Нюмарком. Вообще‑то они не обязаны это делать, но сам бы он не справился.

Внутри у меня екнуло.

— Могу себе это представить. А они просто проводили его наверх и оставили одного. Как по утрам выставляют мусорное ведро за дверь.

Он развел руками.

— Мне тоже это не нравится, Веум. Но эти ребята не могли сделать для него ничего больше. Ведь так им было сказано, и администрация больницы ни в чем не виновата, она связана по рукам низкими окладами, трудовым законодательством, скудными ассигнованиями, нехваткой ставок. К тому же сейчас время летних отпусков. Они просто были вынуждены выписать его.

— Да, они были вынуждены, — я повторил с горечью. — Зажравшиеся администраторы, которые соглашаются на жалкие ассигнования, предоставляемые им зажравшимися политиками. Разве ты слышал когда‑нибудь, чтобы какой‑нибудь политик умер с голоду, или чтобы его навещала сиделка всего пару раз в неделю, или чтобы кто‑нибудь из них лежал и разлагался в своей крохотной квартирке только потому, что никто не навещает его и не может вовремя обнаружить, что он уже умер? Ты когда‑нибудь слышал, чтобы нечто подобное случалось с кем‑то из политиков?

— Нет.

— Бедолаги, которые имели несчастье состариться в этом так называемом «обществе всеобщего благоденствия». Бедняги, они начинают считать, сколько денег из своего заработка они выплатили за все эти годы в качестве налогов, и что они с этого имеют теперь, когда им понадобилась забота общества.

— Сам знаешь, как обстоят дела, Веум. Каждый чего‑то хочет. Знал бы ты, сколько мы работаем сверхурочно.

Я устало возразил:

— Знаю, знаю. Но есть люди, которым гораздо хуже вас. Например, пенсионеры. Или молодежь, которая стоит в очереди на получение работы в самый ответственный для них период жизни. Старики кончают с собой, видя в этом единственный выход. Молодые люди начинают пьянствовать или становятся наркоманами, слишком много таких. Нашей вины в этом нет, Хамре. Все наши с тобой проблемы связаны с личной жизнью или расписанием сверхурочных. А ведь это проблемы людей благополучных. Ведь иметь такие проблемы — роскошь, Хамре, ты меня понимаешь?

Он взглянул на меня мрачно и сказал:

— Вот и ты тоже отнимаешь у меня время, Веум. Мне придется остаться после работы. Давай‑ка вернемся к тому, где мы с тобой остановились.

— Ну, извини, я…

— Ладно. Все в порядке.

— Понимаешь, Ялмар Нюмарк и я, мы…

— Ладно, Веум. Я могу продолжать?

Ну что мне оставалось? У людей нет времени слушать о дружеских чувствах, у них нет времени вникать. Иначе им придется работать сверхурочно.

Он продолжал:

— Итак, санитары проводили его наверх и помогли войти в квартиру, на что ушло довольно много времени. Предложили принести еды. Но он поблагодарил за все и сказал, что лучше полежит и подождет сиделку. Они помогли ему лечь в постель. А потом ушли.