Явление тайны - Клайв Баркер

— Стара? — переспросил Хови. — О чем вы говорите? В прошлую ночь вы вели себя молодцом.

Джойс протянула руку и погладила его по голове.

— Какая разница, как называть? Для тебя он Джейф, для меня дьявол.

— Так что же делать нам с Томми-Рэем, мама? — спросила Джо-Бет. — Выходит, мы — дети дьявола.

— Я часто думала об этом. Когда вы еще были совсем маленькие, я часто смотрела на вас и ждала, когда в вас проявится зло. И вот это случилось с Томми-Рэем. Его создатель забрал его. Может, наши молитвы еще спасут его. Ты должна пойти со мной в церковь, Джо-Бет. Ты ведь веришь в Бога.

— Так ты думаешь, Томми-Рэй потерян для нас?

Мать долго не отвечала, но ее ответ был уже ясен.

— Да. Потерян.

— Не могу поверить, — сказала Джо-Бет.

— Даже после того, что он сделал? — спросил Хови.

— Он не ведал, что творит. Это Джейф виноват. Я знаю его лучше любого…

— Почему?

— Мы же с ним двойняшки. Я чувствую то же, что и он.

— В нем зло, — сказала мать.

— Во мне тоже, — Джо-Бет встала. — Еще три дня назад он любил меня. А теперь ты говоришь, что он потерян. Ты отдала его Джейфу. А я не хочу его отдавать, — с этими словами она вышла из комнаты.

— Может, она и права, — тихо сказала Джойс.

— Томми-Рэя можно спасти?

— Нет. Насчет того, что в ней тоже сидит дьявол.

Хови нашел Джо-Бет во дворе, где она сидела, закрыв глаза. Услышав его шаги, она оглянулась.

— Ты думаешь, что мама права? Томми-Рэя уже не спасти?

— Нет, не думаю. Мы можем найти его и привести назад, если хочешь.

— Не успокаивай меня, Хови. Я ведь знаю, что ты Думаешь на самом деле.

Он положил руку ей на плечо.

— Послушай, если бы я верил тому, что говорит твоя мать, я бы не вернулся сюда, так ведь? Помнишь, что она говорила еще вчера? Если ты скажешь, мы пойдем и заберем Томми-Рэя у Джейфа. Только не заставляй меня любить его.

Она повернулась к нему и рукой отвела с лица волосы которые взъерошил ветер.

— Никогда не думал, что буду сидеть и обнимать тебя во дворе у твоей матери, — сказал Хови.

— Чудеса еще случаются.

— Да нет. Чудеса делаются. Ты, я и солнце — мы все а сделали это чудо, вот и все.

3

Сразу после отъезда Теслы Грилло позвонил Абернети. Ему пришлось поразмышлять не только над тем, говорить или не говорить, но и над тем, как говорить. Он никогда не был романистом. Его задача — честно и максимально подробно излагать факты. Никаких высокопарностей; никакой фантастики. Его учителем в этом был не какой-нибудь журналист, а сам Джонатан Свифт, который, добиваясь ясности слога, читал главы из «Путешествия Гулливера» своим слугам, чтобы убедиться в понятности своего стиля. Грилло держал эту историю как образец, и, когда он писал о бездомных Лос-Анджелеса или о наркотиках, все выходило очень доходчиво.

Но в этой истории — от поисков тела Бадди Вэнса до жертвоприношения Флетчера — все было не так. Как он мог передать, что он видел за это время, не рассказав также и о том, что он чувствовал?

Во всяком случае, Абернети он это объяснить не мог. Тот уже прочел в местных газетах сообщения о вандализме в Паломо-Гроув.

— Ты там был, Грилло?

— Чуть позже. Услышал тревогу…

— Ну и?

— Там не о чем говорить. Несколько разбитых витрин.

— Дело «Ангелов ада».

— У вас такая информация?

— У меня? А у тебя? Что ты за репортер, Грилло? Чего тебе надо? Выпивки? Наркотиков? Или ждешь, когда тебя посетит эта чертова Маза?

— Муза.

— Маза, Муза — какая, черт побери, разница? Ты только дай мне историю, которую люди будут читать. Там могут быть раненые…

— Не думаю.

— …или какие-нибудь подробности.

— Я знаю кое-что.

— Что? Что?

— То, о чем еще никто не сообщал.

— Это уже лучше, Грилло. Давай все мне.

— Скоро в доме Вэнса состоится большое сборище. Будут отмечать его уход.

— Чудесно. Ты должен попасть туда. Меня интересует не только он, но и его друзья. У такого типа и друзья должны быть не сахар. Мне нужны имена и детали.

— Абернети, иногда мне кажется, что вы просмотрели чересчур много фильмов про шпионов.

— Что?

— Что слышали.

Когда Грилло повесил трубку, перед глазами у него еще долго стоял Абернети, жадно роющийся в газетных заголовках в поисках тем для своих сплетен. Но Грилло думал не только об этом. У каждого человека в голове крутится свое кино, где все играют какие-нибудь роли. Эллен — странная женщина, хранящая ужасные тайны. Тесла — дикарка из Западного Голливуда, бросающаяся в жизнь, как в море. А он? Кто он такой? Нахал-репортер, роющийся в грязном белье? Или герой, самоотверженно излечивающий язвы общества? Он часто думал об этом раньше, но события в этом городишке как-то принизили его, выдвинув других, прежде всего Теслу, на главные роли.

Изучая себя в зеркале, он раздумывал о том, чтобы на время переменить профессию. Ученый по ракетам; фокусник; любовник. Да-да, как насчет любовника? Как насчет любовника Эллен Нгуен?

Она долго не подходила к двери, а потом несколько мгновений, казалось, не могла узнать Грилло. Только после того, как он ободряюще улыбнулся, она сказала:

— Да-да… входите. Вы уже выздоровели?

— Да, почти.

— Мне кажется, я тоже заразилась, — сказала она запирая дверь. — Я встала с таким чувством… даже не знаю…

Занавески еще были закрыты. Комната от этого казалась еще меньше.

— Помнится, вы любите кофе.

— Да, спасибо.

Она скрылась на кухне, бросив его посреди комнаты, заваленной журналами, детскими игрушками и одеждой. Когда он начал расчищать место, чтобы сесть, он понял, что за ним наблюдают. У двери в спальню стоял Филипп. Он выглядел еще больным и явно зря ходил к Центру накануне.

— Привет! — сказал Грилло. — Как дела?

К его удивлению, мальчик широко улыбнулся.

— А ты видел? — спросил он.

— Что?

— Там, у Центра. Ты видел, я знаю. Эти чудесные огоньки.

— Да, я их видел.

— Я рассказал про это Человеку-шару.

Он пошел к Грилло, все еще улыбаясь.

— Я принес твой рисунок, — сказал Грилло. — Спасибо.

— Он уже не нужен.

— Почему это?

— Филипп! — Эллен принесла кофе. — Не приставай к мистеру Грилло.

— Он не пристает. Филипп, мы еще поговорим с тобой про Человека-шара, ладно?

— Ладно, — с готовностью отозвался мальчик, будто мнение Грилло по этому вопросу было очень важно для него. — Я пойду.

— Иди, дорогой.

— А можно, я передам ему привет? — снова вопрос к Грилло.