Лёд моей души - Юлия Владимировна Монакова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Андрис смотрел на них во все глаза. Кажется, он до последнего не верил, что таинственные звуки бубна, о которых ему рассказывала Аля – не плод её богатой фантазии и не слуховые галлюцинации.
– Но почему тогда я ничего не слышал? – спросил он растерянно.
Хозяин едва заметно улыбнулся.
– Вероятно потому, что это не всем дано? – иронично предположил он.
Чтобы не ставить Андриса в ещё более неловкое положение, Аля торопливо сменила тему разговора.
– Ну а ты, маленькая… – обратилась она к Ирочке, которая, доев свой “рыбковый” суп, теперь с удовольствием обнималась с Батлаем, заливисто хохоча. – Что тебя понесло разгуливать одной по льду? Как вообще эта идея пришла тебе в голову?! Разве ты не знаешь, что уходить от мамы опасно – можно заблудиться? Что, собственно, в конце концов и произошло, – добавила она назидательно.
Ирочка снова насупилась, думая, что Аля сейчас начнёт её ругать. Однако в голосе той не было злости или недовольства – скорее, искреннее недоумение.
– Я хотела… – Ирочка низко опустила голову. – Хотела уйти к бабуле.
– Одна? Без сопровождения? Но почему?
– Потому что не хочу в детский дом… – выговорила она еле слышно.
Все присутствующие на миг потеряли дар речи.
– Что? Детский дом? – переспросила Аля. – Да кто тебе сказал такую глупость?
– Тётя Лена…
Прежде чем Аля с Андрисом сообразили, кого именно имеет в виду малышка, прошло несколько секунд, а затем оба переглянулись и ахнули в унисон:
– Кудрявцева?!
Ирочка непонимающе хлопала глазами – фамилия “тёти Лены” была ей незнакома. Аля ободряюще улыбнулась девочке:
– И что она тебе сказала? Эта самая… тётя Лена.
– Сказала, что мама скоро уедет со своим французом во… – она на секунду запнулась, – во Французию и родит там новых деток, а мы ей больше не нужны, поэтому нас отдадут в детский дом, где нас будут бить, морить голодом, заставят носить грязную рваную одежду и спать на голом полу.
– Твою мать… – процедил Андрис сквозь зубы.
Аля отказывалась верить в услышанное. Неужели Ленка опустилась до того, чтобы так жестоко лгать ребёнку? Но теперь картинка вырисовывалась намного яснее: напуганная и расстроенная Ирочка, не желающая, чтобы её отдавали в детдом, самостоятельно отправилась к бабуле, наивно полагая, что запомнила дорогу домой…
– Я убью Кудрявцеву, – простонала Аля.
– С большим удовольствием помогу тебе спрятать труп, – тут же подхватил Андрис, пытаясь немного смягчить ужас услышанного.
Аля между тем крепко обняла девочку:
– Послушай, Ира. Твоя мама ни за что, никогда, ни при каких обстоятельствах не отдаст тебя в детский дом. Это полная ерунда! Она тебя очень сильно любит, и ты её тоже любишь, ведь правда?!
Ирочка кивнула. Глаза у неё медленно наливались слезами.
– А француз? – прошептала она несчастным голосом. – Его она тоже любит?
– Даже на граммулечку не так сильно, как тебя или Диму с Кристиной, – уверенно заявила Аля. – Вы – её дети, самое дорогое, что только у неё есть. Знаешь, как она ждёт тебя и скучает, как волнуется, как переживает?
– Я тоже скучаю… – Ирочка всё-таки расплакалась. – Хочу к маме… И к Диме с Кристиной…
– Вот прямо сейчас и пойдём, – успокаивающе заверил “леший”. – Одежда на печи давно уже просохла. Можно смело отправляться в путь!
Байкал, март
Юрт-лагерь готовился к торжественному закрытию своего первого “ледового” сезона.
Сразу после Масленицы палатки планировалось переместить на побережье Байкала и продолжать принимать новых туристов уже там. В целом можно было сказать, что первый блин вышел не комом, а вполне удался, даже несмотря на парочку неприятных эксцессов. Самое главное, что все гости и сотрудники лагеря были живы, здоровы и довольны собственным времяпровождением.
После завершения сезона Аля должна была вернуться в Москву. Андрис тоже не планировал задерживаться на Байкале – дела здесь были вполне налажены, персонал вымуштрован, жизнь лагеря вошла в привычную колею и катилась как по накатанной. Пора было возвращаться в московский офис, чтобы сотрудники не позабыли, как в принципе выглядит их генеральный директор.
Андриса долго мурыжили и песочили во всевозможных инстанциях, где он раз за разом объяснял случившееся с Ирочкой и всеми силами разруливал последствия. Хорошо, что никто из гостей не накатал жалобу на компанию. С той туристической группой им вообще страшно повезло: все искренне переживали за маленькую беглянку и встретили её появление в лагере восторженными криками и овациями, а затем праздновали целый день…
Аля не могла забыть, как непередаваемо счастлива была Анжелика: обезумевшая за сутки неизвестности женщина подхватила дочку на руки и принялась бесконечно зацеловывать её личико, попутно орошая его слезами. Она едва ли не кидалась целовать руки Але и Андрису, исступлённо бормоча слова благодарности за спасение дочери, а затем, ненадолго лишившись рассудка, попыталась рухнуть перед ними на колени. Андрис – мастер сглаживания неловких ситуаций – тут же засмеялся, затормошил её, поднял на ноги, звонко расцеловал в щёки… и повариха наконец просто по-человечески его обняла и в голос разрыдалась.
Аля жалела только об одном: что истинный спаситель и настоящий герой – “леший” – отказался выходить вместе с ними к людям. И даже не назвал своего имени… Он просто довёл троицу до посёлка, а когда до ближайшего дома осталось около пары десятков метров, решительно ступил назад.
“Дальше вы сами дойдёте, – сказал он, – здесь есть связь, вам непременно помогут… Только, пожалуйста, не говорите никому, где я живу и как до меня можно добраться”.
Помедлив, Аля кивнула. Она понимала и уважала его право на уединение, на нежелание вторжения посторонних в свой дом, в свою спокойную и размеренную жизнь… И всё же к горлу подкатил горький ком – неужели они больше никогда-никогда не увидятся?!
“Но вы столько для нас сделали, – вмешался Андрис, – нам хотелось бы вас как-то отблагодарить…”
Але показалось, что в глазах “лешего” промелькнуло неподдельное смущение.
“Я это делал не ради благодарности!” – возразил он.
“Что ж, ваше право и ваш выбор, – Андрис вздохнул. – Но если что, приходите в гости в лагерь, координаты я оставил. Мы всегда вам искренне рады, будете нашим самым почётным гостем!”
“А правда, приходите к нам праздновать Масленицу!” – оживилась и Аля, но тот лишь усмехнулся и покачал головой. Впрочем, из вежливости пообещал, что всё-таки подумает…
Ирочку едва отодрали от Батлая – ребёнок обнимал пса и громко ревел из-за предстоящей разлуки.
“Похоже, – шепнула Аля Андрису, – Анжелике придётся покупать для дочери собаку”.
“Знаешь, после всего, что девчонка
