Незнакомец - Кэйитиро Хирано

— Он еще какую-то чушь порол, мол, знал человека, который прожил двести лет.

Кидо непроизвольно прыснул от смеха, чуть было не пролив кофе из чашки.

— Мне он рассказывал про триста лет.

Дайскэ тоже улыбнулся, на лице впервые появилось открытое выражение.

— А что сейчас с ним?

— Он в тюрьме.

— Правда? А за что?

— За мошенничество.

Прищурив один глаз, Дайскэ с видимым удовольствием выпустил струйку табачного дыма.

— Вы знали о прошлом Хары?

— Знал. Его отец был тем самым убийцей.

— Верно. Он ведь дважды поменялся реестром? Сначала стал Ёсихико Сонэдзаки, а потом уже…

— Поменялся со мной.

— А почему дважды?

— Почему? В этих кругах это вроде обычное дело. В меньшинстве скорее те, кто, как я, поменялся всего один раз.

— Вот как?

— У Хары было тяжелое прошлое, выбора партнера для обмена почти не было. Но проблема была не столько в том, что папаша Сонэдзаки был якудзой, сколько в том, что они лично встречались и вроде Харе он не понравился.

Кидо наконец понял, что к чему. Именно тот человек навязал умственно отсталому Тасиро реестр Макото Хары.

— А вот реестр Дайскэ Танигути был популярен. Никакого криминала, чистое прошлое. Знаете, сказку о «Соломенном богаче», о парне, который в результате стал богатым, начав с обмена связки соломы. Был один человек, который много раз менялся реестрами, чтобы заполучить мой. В то время единственное, что меня заботило, так это порвать связи с семьей, мне было все равно, с кем меняться. Но мне не хотелось иметь криминальное прошлое, поэтому человек, который бы потом мог начать разборки с семьей Танигути из-за имущества, мне не подходил. Мы встретились тогда с Харой, поговорили, мне показалось, что его жизнь благодаря этому улучшится.

— А Макото Хара тоже посочувствовал прошлому Танигути?

— Да. Он очень внимательно выслушал мой рассказ и даже сказал, что постарается достойно продолжить эту жизнь. Такому, как он, я мог доверить свою старую жизнь. Мы встречались всего два раза, но он мне понравился. У него был чистый взгляд, видно было, сколько всего пришлось пройти, но он был добрым человеком. Во время его рассказа я почувствовал, как ему не хотелось и дальше тянуть за собой такую жизнь.

— Думаю, он тогда представлялся как Ёсихико Сонэдзаки. Он рассказал вам о жизни Макото Хары?

— Рассказал. О том, как занимался боксом. О том, как дважды пытался покончить с собой.

— Дважды?

— Он так сказал.

Значит, падение с балкона все же было попыткой самоубийства. Но оказывается, был еще и второй раз…

— А чем он занимался после того, как ушел из бокса?

— Некоторое время работал в ресторанчиках, подрабатывал чем мог. А потом информация о нем разошлась по интернету, становилось все труднее и труднее, в результате он мог рассчитывать только на разовые подработки.

Наблюдая за тем, как Дайскэ спокойно отвечает на вопросы, Кидо вспомнил, как в течение всего этого года беспокоился, а не убил ли его Макото Хара.

— Сонэдзаки-сан, а чем вы сейчас занимаетесь?

— Я? То одним, то другим. Да какая разница.

— Простите.

— Ничего.

— Просто я подумал, что у человека, чей отец якудза, могут быть тоже разные жизненные ограничения.

— А я никому об этом не рассказываю, разумеется. Я думаю, что именно так поступают сыновья таких папаш, которые хотят жить обычной жизнью.

— Думаю, да.

— Всего раз я на рабочей попойке рассказал об этом одному из наших, уж больно он меня доставал. Это крупный преступный клан, поэтому я козырнул его названием. С тех пор он совсем по-другому стал ко мне относиться. Да и мне это уверенности придало. Я говорю себе: я родился в очень плохой семье, но вот скрываю это, стараюсь жить честно.

— Понятно.

— Поэтому я и говорю: я уже не такой, как раньше. Я никогда не встречался с настоящим Сонэдзаки, поэтому не могу представить, какой он. Поэтому представляю Хару. Я думаю, каким бы он был сыном якудзы, и это становится моей отправной точкой. И в моем прошлом я тоже занимался боксом.

Сложные чувства отразились на лице Кидо, он попытался улыбнуться.

— У Хары, видимо, был настоящий талант. Ведь он выиграл турнир начинающих боксеров Восточной Японии.

— Серьезно? Ничего себе, он об этом не говорил. А теперь уже…

— Он умер.

— Жаль. Хотя, когда я думаю, что Дайскэ Танигути больше нет на этом свете, мне становится легче. Я хотел, чтобы Хара жил и дальше моей жизнью, но от мысли, что где-то есть младший сын этой семьи, мне иногда было не по себе.

— Кстати, когда мы поняли ситуацию, уведомление о смерти Дайскэ Танигути было аннулировано. Официально он жив и числится пропавшим без вести.

— Что? Правда?

На лице Дайскэ появилось недовольное выражение, будто он съел что-то горькое. Задавая вопросы, казалось, что он переосмысливает значение сказанного Кидо.

— А чем занимался Хара после того, как стал Танигути? — спросил он.

Кидо вкратце рассказал о жизни Хары с момента встречи с Риэ в городе S до самой смерти. Внимательно слушая рассказ, Дайскэ курил, скрестив руки на груди. Когда Кидо упомянул, что у Хары был ребенок, Дайскэ широко раскрыл глаза и уставился в потолок, погрузившись в раздумья.

— А его жена была красоткой?

— Что? Ну, симпатичная женщина. С большими глазами.

— Вот как. Здорово. Повезло… Интересно, а если бы я поехал в этот город S, то тоже бы женился на ней?

— Кто знает…

— Жаль, что он умер так рано. Но мне правда завидно. У него ведь была счастливая семья… Все же мне с этим не повезло…

— Вы про брак?

— Не могу я жениться. И денег нет.

— А вы не думали о том, чтобы вернуться в семью Танигути? Есть же наследство, да и ваша мать хотела бы встретиться. Если возникнут юридические проблемы, я бы мог…

— Не хочу. Если вы собираетесь об этом говорить, то я ухожу.

Неожиданно у Дайскэ испортилось настроение, он бросил на стол зажигалку, которую держал до этого в руке. Кидо извинился и пояснил общие моменты о правах наследования, но Дайскэ, казалось, слушает его вполуха.

— Даже если я стану бездомным, я больше никогда не хочу видеть их. Неважно, что там значится в семейном реестре, но пусть «Дайскэ Танигути» уже умрет. Единственный человек из прошлого, с кем я все это время хотя бы раз хотел встретиться, — это Мисудзу. Когда я представляю себе, как буду умирать, то единственный человек, которого я бы хотел увидеть напоследок, — это она. Только Мисудзу. Честное слово, я столько раз себе представлял эту сцену. Наверное, вам кажется это глупостью.