Канал имени Москвы - Аноним

Отходя от окна, она снова подумала о Лии.

Совсем скоро, уже ближайшим вечером, в двух шагах от её номера сюрпризы не заставят себя ждать.

Никто не видел, как спустя несколько минут Раз-Два-Сникерс покинула свой номер. Как по пожарной лестнице выбралась на крышу, как, легко и бесшумно балансируя на головокружительной высоте, поднялась по откосу к «Пирамидам», прильнув, распластавшись, словно кошка, к приоткрытому коридорному окну.

4

Сложных геометрических форм крышу «Лас-Вегаса» затейливо украсили разноуровневыми и разновеликими надстройками в виде пирамид и в них расположили фешенебельные, лучшие на канале пентхаусы. Самый скромный из них, не в пример зарезервированному за полицейским департаментом, но зато и самый верхний, уже давно снимал некто по имени Хромой Лавр. Приступка балкона этого номера являлась высшей из доступных точек на местности, и отсюда прекрасно просматривались все окрестности. Хозяин не преминул воспользоваться этой особенностью, и балкон был оборудован мощной телескопической трубой на штативе.

Отрезок тракта от Дмитрова до Яхромы, причалы, а особенно развилки и поворот на «Лас-Вегас» были самыми лакомыми кусочками для работы нищих, которых всё прибывало с новыми волнами беженцев. А Хромой Лавр был нищим. Точнее, королём нищих, всё ещё не брезгующим поработать лично. Что-то в его артистической натуре требовало этих выходов на паперть. И хоть Хромой Лавр отстёгивал полиции, и отстёгивал щедро, чтобы те не беспокоили «хлебные» места, которые он давно уже отвоевал в безжалостных битвах с конкурентами, за всей работой требовался неусыпный пригляд. Особенно за лакомой развилкой, по которой с утра до вечера и с вечера до утра туда-сюда сновали капиталистые дмитровские мужички и их неустанные транжиры-жёны. Мощная телескопическая труба на штативе очень даже для этого годилась.

Нищенство являлось призванием Хромого Лавра. Однако после падения Икши и Твери и непонятных вестей с окраин Ярославля, — грёбаные гиды, и за что им только такие привилегии, дармоедам чёртовым, уже давно пора было разобраться, что там, — конкуренция на рынке стала обостряться. В этой связи в коридоре у дверей пентхауса Хромого Лавра постоянно бдили два охранника. Это были его люди, однако официально их командировал полицейский департамент — ещё одна «отстёжка»! — на канале гражданским носить оружие не дозволялось. Поэтому на позолоченный, с инкрустированной рукояткой «стечкин» самого Хромого Лавра — снова «отстёжка» — и на стволы его денежных курьеров — ещё одна! — просто закрывали глаза. Но вот что интересно: при строгом, подозрительном, чуть ли не до деспотичности жёстком Новикове с полицией стало договариваться значительно проще, чем при его предшественнике. Барыши росли, все занялись делом, наступили золотые денёчки, и сейчас, заканчивая подсчитывать вчерашнюю выручку, Хромой Лавр чувствовал, что его настроение улучшается с каждой минутой.

Оба охранника тоже не могли пожаловаться на отсутствие настроения, и единственное, что их угнетало, была сонливость, вызванная послеполуденной жарой.

Тот охранник, что сидел подальше от окна, всё же успел заметить, как в оконном проёме мелькнула какая-то тень, и нечто тёмной зигзагообразной молнией проникло в коридор. Его клевавшему носом напарнику повезло больше — короткий, почти бесшумный выпад, и он отправился в отключку, даже не сообразив, в чём дело. Охранник, что сидел подальше от окна, захлопал глазами. Он даже успел потянуться за оружием, но эта молниеносная тень переместилась к нему, и он увидел сосредоточенные, завораживающе-холодные глаза, и на этом исполнение его профессиональных обязанностей закончилось.

Примерно через час, очнувшись, он обнаружит себя и напарника связанными, с кляпом во рту, в комнатке для хранения уборочного инвентаря, и первой его мыслью станет: «Всё, конец. Хромого Лавра завалили».

Однако, забегая вперёд, скажем, что было не так. Хромой Лавр, конечно же, услышал два глухих удара, но интенсивность звука не вызвала у него никаких подозрений. Он подумал, что охранники, старые дружки, прямо как дети малые, скорее всего, опять расшалились от нечего делать; они даже приветствовали друг дружку, изображая боксирование. Ну, точно малые дети!

— Что там?! — весело пожурил он охранников. Так как ответа не последовало, Хромой Лавр снова углубился в тонкости своей бухгалтерии. Баланс доходов и расходов, невзирая на предстоящие в этом месяце крупные отстёжки, заставлял всё внутри него петь.

Потом потянуло сквознячком. Ветерок пошевелил лежащие перед ним бумаги. Слишком поздно Хромой Лавр сообразил, что сквознячок, скорее всего, возник из-за того, что кто-то бесшумно приоткрыл дверь. Он поднял голову.

Кто-то (мужчина, но, скорее всего, женщина) стоял уже перед ним. Лицо внезапного гостя скрывал платок, как и волосы, и Хромой Лавр видел только холодные глаза, которые, наверное, могли быть синими, но сейчас были цвета пасмурного неба. Хромой Лавр даже не успел испугаться, а почувствовал что-то вроде недоумения.

— Кто ты? — спросил он.

— Для тебя же будет лучше этого не знать, — последовал ответ.

Голос оказался низким и хриплым, но теперь Хромой Лавр был почти уверен, что это женщина. Он автоматически опустил руку на выдвижной ящичек стола, где хранился его позолоченный «стечкин». И услышал:

— А вот это напрасно. Будет больней.

Дальше что-то мелькнуло на периферии зрения, но Хромой Лавр боли не почувствовал. Была яркая вспышка разноцветных искр в чёрном ореоле, как гирлянда зловещего салюта, и затем он провалился в темноту.

Раз-Два-Сникерс посмотрела на него: ей не требовалось прощупывать пульс или слушать дыхание, чтобы убедиться, что он жив, хоть и сполз по спинке своего стула. Она перешагнула через его вытянутые ноги и вышла на балкон.

Не мешкая, подстроила телескопическую трубу под своё зрение, выбрала нужный объект и прильнула к окуляру.

Она успела вовремя. Совсем скоро Раз-Два-Сникерс отстранилась от глазка и произнесла:

— Какой идиот! Так ничего и не понял.

Она вернулась в номер Хромого Лавра. Тот так и пребывал в отключке, но стал похрипывать. Что говорило о том, что вскоре он начнёт приходить в себя.

— Спасибо, — сказала ему Раз-Два-Сникерс. И направилась к двери. Через секунду её здесь уже не было.

5

«А Ева-то похорошела, — четвертью часа ранее подумал Юрий Новиков. — Пребывание на воздухе явно пошло домашней девочке на пользу».

Он сразу же узнал её простое белое платье, в котором впервые увидел Еву год назад на весеннем балу, что давала гильдия учёных. Платье нельзя было назвать нарядным, в какие обычно обряжались по торжествам дмитровские кулёмы, но очень ей шло. Только если прежде оно сидело свободно и контуры девушки несколько в нём терялись, то сейчас белое платье весьма соблазнительно обтягивало её бёдра.

«В этом платье она пойдёт под венец! — подумал Юрий. — В платье сбежавшей невесты».

Было в этом что-то возбуждающее… горькое и возбуждающее одновременно. Юрий почувствовал какое-то неожиданное оживление у себя внизу — ого-го, мы превратим наше унижение в наше торжество! В паху прошлась волна сладкой боли — видимо, ход его мыслей вовсю поддерживался другими частями его организма.

Затем капризные складки залегли у краешков его губ.

«Ну, и чего это она так вырядилась? — нахмурился Юрий. — Уж и вправду не для этого ли недоноска?»

Рядом с Евой вышагивал ещё один беглец, теперь как клеймо несший на себе это ехидное замечание Шатуна про «лямуры», — Юрий почувствовал, как крепко сжал кулаки и как сильно ногти впились в кожу, — и она держала его под ручку. Оживление внизу нарастало: унижение и торжество… Юрий взял себя в руки. «Господи, мало того, что голь перекатная, — подумал он, — так ещё и какой-то мордастый лох. Вот дурра-баба! Но ничего, дубнинскому недоноску вот так гулять осталось недолго».

Дуры-бабы! Обе! Одна убегает от такой блестящей партии, как Юрий Новиков… и к кому? К романтическому гребцу? К покрытому шрамами гиду?! Нет, ручкается с каким-то кругломордым недоноском. А вторая…

«Разберёшься с дорогим и почитаемым батюшкой… и даже с Шатуном», — из какой-то мглистой шершавой глубины выплыли тёмные слова.

Лицо Юрия Новикова застыло.

Конечно, они дуры. Да только… Бабы чувствуют своей кожей, своим звериным самочьим чутьём, куда и когда перемещается центр силы. Раз-Два-Сникерс поняла, куда дует ветер. Совсем скоро, прямо сейчас, поймёт и Ева.

— Почему они не взяли велорикшу? — Голос командира группы захвата вывел Юрия из вязкого и опасного болота собственных фантазмов.

— Чего? — не понял Юрий. Командир никогда ему особо не нравился. И сейчас он оказался здесь единственным, кто согласился действовать только под большим нажимом.