Паладин - Симона Вилар

Утро в пустыне настало стремительно — сразу вдруг стало светло и ясно. Вокруг возвышались рыжие горы, линия далеких холмов закрывала горизонт, солнце всплывало, раскаляя небо, и вскоре опять сделалось нестерпимо жарко.

Мартин сказал, что им надо сделать привал и переждать жару, иначе они рискуют просто свариться в этой жаркой пустынной местности. Он устроил лагерь в длинной расселине, которая протянулась с востока на запад, а в конце ее была видна плоская открытая местность. Мартина устраивало, что отсюда был хороший обзор, к тому же высокие стены окрестных скал укрывали от полуденного солнца и большая часть ложбины оставалась в тени.

Джоанна заснула, свернувшись калачиком подле одного из валунов. Во сне она грезила о купальне с благоухающей розовым маслом водой, о прохладном шербете и жареной куропатке. Англичанка проголодалась, но никто из ее спутников не предложил ей поесть, а она не стала требовать. Пусть она и знатная дама, но происхождение — это не только возможность жить в лучших условиях, но и умение показать, что благородство — черта натуры, а не только громкий титул. Так ее учили, и она дала себе зарок, что не будет обузой людям, рисковавшим, чтобы вызволить ее из плена. Пусть с одним из них она достаточно рассчиталась собственным телом в знак благодарности — так теперь Джоанна на это смотрела.

В полдень она проснулась от резкой боли. Оказалось, что солнце стояло как раз в зените, его раскаленные лучи проникали прямо в расселину и опалили ее лоб, с которого сползло покрывало. Женщина, пошатываясь, поднялась, ища места в тени. Ее спутники спали, неподалеку лежали верблюды, беспрестанно шевеля обвисшими губами, будто что-то жевали. Светлый мул Иосифа стоял, понурив вислоухую голову и натянув как можно дальше повод, так как и к нему подбиралось палящее солнце. Джоанна отвела его в сторону, и, когда она проходила мимо спавшего Мартина, тот моментально проснулся и резко сел.

— Что случилось?

Не отвечая, она закрепила повод животного между камней в тени, а сама нашла укрытие под навесом немного в стороне. Безмерно хотелось пить. Мартин, будто угадав ее желание, подошел и протянул флягу с водой. Он не произнес ни слова… и Джоанне вдруг захотелось, чтобы он приголубил ее, пожалел, приласкал… Минутная слабость. Вернув флягу, она отвернулась, легла, ощущая, как горит обожженный солнцем лоб. Наверное, вскоре он покраснеет, как панцирь вареного рака. И почему-то хотелось плакать. Какое расточительство — проливать слезы в пустыне, когда каждая капля влаги на счету. Наконец сон пришел к Джоанне как избавление.

К вечеру, когда стало прохладнее, она очнулась и заметила, что осталась в ущелье только с Иосифом.

— Мартин и Эйрик отправились проведать дальнейшую дорогу, госпожа, — пояснил еврей. — Мартин велел не тревожить вас, чтобы вы подольше отдохнули, ведь нам предстоит долгий путь. А сейчас давайте поедим. Правда, теперь нам приходится питаться самой малостью, как настоящим бедуинам, а эти жители пустынь довольствуются лишь несколькими финиками и горстью ячменной муки, разведенной в ладони небольшим количеством воды. Но из ладони я вас есть не заставлю, — улыбнулся Иосиф, доставая из переметной сумы небольшой котелок.

Джоанна отметила, что, когда этот не очень привлекательный еврей улыбается, он сразу же преображается — такой становится милый, столько душевности и тепла появляется в его лице.

Джоанна принялась есть, хотя сухая пища ее не особо привлекала, а вот воды она выпила довольно много.

— Пейте сколько пожелаете, — говорил Иосиф, — в пустыне важно избегать обезвоживания. Если же жажда станет донимать в пути, то лучше только смачивать губы или изредка делать небольшой глоток. Хотя о чем я говорю! Мы ведь будем передвигаться только ночью, ибо днем можно просто изжариться на таком солнце. Луна уже пошла в рост, и будет довольно светло. Надеюсь, что не настолько, чтобы нас заметили стражи на Дороге Царей. И я не говорю еще о разбойниках бедуинах. Взять с нас им толком нечего, вся наша ценность — мы сами, однако законы рабства в пустыне никто не отменял. А мне как-то не хочется всю оставшуюся жизнь чистить коней кочевников. Бедуины почти не имеют понятия о выкупе, им рабочие руки важнее какой-то мистической сделки на стороне.

Пока он разглагольствовал, Джоанна успела доесть свою скудную пайку, и теперь ее заботил ожог на лбу. Казалось, она уже могла бы привыкнуть к солнцу здешних мест, но сейчас кожа горела и болела так, что к ней невозможно было притронуться. Иосиф постарался помочь: у него в переметной суме были кое-какие снадобья, и он предложил спутнице натереть обожженный участок мазью из розового масла, смешанного с корицей и выжимкой из мускатного ореха. Правда, кожа от этого сделалась желтой, зато жжение уже не донимало.

На пурпурном закатном небе, словно драгоценные камни, засияли первые звезды. Вокруг было пустынно и тихо.

— Не слишком ли долго отсутствуют наши спутники? — спросила Джоанна.

— Они опытные парни и будут осторожны. Мартин сказал, что им надо выбрать место, где безопаснее всего можно миновать Дорогу Царей. Когда же мы углубимся в пустыню, нам уже ничего не будет угрожать.

— Но ведь вы пугали меня рассказами о жестокосердных бедуинах!

— Пугал? Гм. Наверное, это так и прозвучало. Но я продумал, как мы будем ехать, чтобы избежать встречи с дикими кочевниками. Для этого нам надо уйти подальше от мест, где расположены колодцы, подле которых обычно и устраивают свои засады разбойники.

— Но ведь без воды мы вряд ли сможем продержаться в пустыне, — заметила Джоанна.

Иосиф засмеялся и достал из сумы одну из свернутых рулоном карт.

— Смотрите сюда, миледи. — Он развернул карту так, чтобы на нее падал отблеск заката. — Видите эти маленькие черные крестики? Это обозначены колодцы. Причем не те, вдоль которых проходит караванная тропа, а те, что находятся в самом сердце пустыни. О них мало кто знает, поэтому считается, что путей тут нет. В пустыне так: где нет колодцев, нет и дороги. Однако, когда эти края находились у крестоносцев, они вырыли эти колодцы среди песка и привели в порядок. Так они рассчитывали установить более короткий и прямой путь в Иерусалим. Ведь старый караванный, — провел Иосиф пальцем по темной изогнутой линии на карте, — ведет по Дороге Царей через пустыню Негев и только потом сворачивает к Святому Граду. Тот же путь, где указаны крестики, — это более короткий, который идет через самую жаркую часть пустыни Арава, мимо южной оконечности Мертвого моря. И хотя бытует мнение, что после завоевания Заиорданья Салах ад-Дином эти колодцы пришли в негодность, меня убедили, что ими вполне можно пользоваться. Вот так мы доедем до самого Хеврона и — да смилуется над нами Небо! — доберемся туда без всяких происшествий. Поверьте, благородная дама, мне немало пришлось заплатить за эту карту! — внезапно закончил он почти с отчаянием в голосе.