Защита Гурова - Николай Леонов

Первые секунды схватки нападавшие выиграли, но шок миновал, и джип, сигналя, тоже двинулся поперек дороги. Как назло, грузовиков, которые обычно забивают Беговую, рядом не оказалось, а легковушки, испугавшись мощной машины, тормозили, пытаясь увернуться от столкновения с джипом. Он задел какой-то «жигуль», выбросил его на тротуар, развернулся и бросился вдогонку за «Пежо».

На свободной трассе джип не мог достать «Пежо», но на забитой машинами улице, он, несмотря на свои габариты, получил преимущество. Легковушки шарахались от мощной машины, освобождали дорогу, в тот момент когда легкий изящный «Пежо» пытался лавировать в плотном потоке.

«Москвич» Светлова безнадежно застрял в «пробке», нервно сигналили водители, бестолково свистел инспектор ГАИ.

Крячко сидел рядом с Нестеренко на заднем сиденье «Москвича», неумело перевязывал руку оперативника и, словно заклинание, повторял:

– Он уйдет! Я знаю, он уйдет! Откуда бандиты? Это же не оперативники, Валентин!

Нестеренко, сжав зубы, матерился и на глупые вопросы не отвечал.

– Тулин! – Крячко, помогая себе зубами, разорвал рукав и наконец обнажил раненую руку Нестеренко. – Сквозная! Тебе повезло, парень! – Он начал мастерить жгут, чтобы перетянуть руку выше ранения и остановить кровь.

– Тулин! Сука! Я никогда ему не верил! Мудак, я был обязан доказать Гурову!

– Стасик, ты еще соплив, чтобы доказывать Гурову, – неожиданно сказал сидевший за рулем Светлов. – Не знаю, кто вызвал сюда боевиков, но придумал это не Тулин. – Он открыл «бардачок», достал бутылку коньяка, протянул Нестеренко. – Хлебни как следует, во все времена помогало.

Гуров в зеркало заднего вида наблюдал, как джип неумолимо приближается, как опустилось одно стекло, мелькнул автоматный ствол. Сыщик хотел обмануть преследователей, перестроился на ряд левее, будто собирается уйти в тоннель под Ленинградским шоссе, тут же вернулся вправо, имея впереди метров пятьдесят свободного пространства, оторвался, но ненадолго, впереди поворачивал грузовик с прицепом. Джип попросту снес какую-то легковушку, перестроился и рванулся следом за Гуровым к Ленинградке.

Здесь, на Ленинградском шоссе, обычно стояла машина ГАИ, порой и две, но так случается, если вы превысили скорость. Сейчас, когда Гуров собирался совершить грубейшее нарушение и пересечь шоссе, выехав на противоположную сторону, милицейских экипажей не было, лишь напротив маячил одинокий инспектор. Ничего не сообразит и не успеет, если его не срежут из автомата.

На заднем сиденье Иван сначала забился в угол, не мог сообразить, что происходит. Машина незнакомая, мужик за рулем чужой, решительный. Свобода, казалось, он уже ощущает ее вкус, сменилась наручниками. Гуров был живой человек, в горячке задержания не успел подумать и сковал руки Ивана спереди. Он смотрел на браслеты, на голову незнакомца, который явно от кого-то удирал. Водила был враг, ясно без слов. Иван выполз из угла, примерился и ударил Гурова наручниками. Иван не учел, что водитель непрерывно смотрит в зеркало заднего вида, маневры Ивана видит прекрасно и от удара легко уклонился.

– Они гонятся не за мной, а за тобой! – сказал Гуров. – Тебя приговорили, Иван.

Гуров увернулся от хлынувшего слева потока машин, начал пересекать шоссе, когда стоявший впереди инспектор ГАИ, находившийся точно напротив нарушителя, засвистел что было мочи и замахал полосатым жезлом.

– Ты бы лучше спрятался, дружище, – пробормотал Гуров, видя, как джип вылетает следом на площадь.

Пока он оценивал ситуацию с джипом и гаишником, потерял из виду Ивана, который, изловчившись, накинул на горло Гурову цепочку наручников. Сыщика спас валик – «подзатыльник», голова не откинулась, сознание он не потерял, ударил правой рукой сидевшего сзади Ивана вслепую и вывернулся из-под ослабшей металлической петли. Все это заняло пару секунд, но ногу с педали газа он сбросил, что дало возможность бандитам приблизиться вплотную. Он ударил по педали тормоза, машина жалобно взвизгнула. Джип пролетел мимо, из окна выпустили автоматную очередь, Гуров выскочил на асфальт, схватил инспектора за жезл, дернул на себя и крикнул:

– За машину, служба! Ложись!

Сержант поскользнулся, упал и спас свою жизнь. Из джипа дали длинную очередь, стреляли неумело, женский крик донесся аж с бульвара. И в унисон автоматной очереди и женскому крику взвыла милицейская сирена. «Канарейка» приближалась со стороны Белорусского вокзала, и ни разу в жизни полковник Гуров не любил милицию так крепко.

Джип умчался в сторону «Сокола». «Канарейка» встала, из нее выскочили два омоновца и сержант милиции. Гуров благоразумно положил свой «вальтер» на багажник «Пежо» и поднял руки. Ему очень хотелось заглянуть в машину, убедиться, что Иван на месте, жив и здоров.

– Опустите руки, предъявите документы, – сказал прибывший сержант.

По манере держаться и говорить Гуров сразу понял, что перед ним офицер. Гуров протянул свое удостоверение, неспешно взял «вальтер», аккуратно вытер носовым платком. Сыщик знал, что в подобных случаях главное – сохранять спокойствие и не допускать резких движений.

Подъехал «Москвич», выскочил из машины Крячко, рванул дверцу «Пежо», сунул туда голову и отпрянул.

– Ну и вонища! Они, кажется, обосрамшись.

Вердин услышал стрельбу, когда прощался с хозяином заведения, рядом переминался невзрачный худой парень лет двадцати с небольшим, который проводил съемку. Он все хотел Вердину что-то сказать, но, услышав пальбу на улице, подхватил кейс и шмыгнул служебным ходом во двор. Вердин тоже не задержался, хлопнул хозяина по плечу, сказал:

– Позвоню, – и тоже ушел черным ходом. Был велик соблазн выйти на улицу и выяснить, что там произошло. Но Вердин уже давно вырос из коротких штанишек, когда поддаются соблазну. Он вышел во двор, прошел и следующий двор, оказался в незнакомом переулке, где увидел высокого, коротко стриженного парня с кожаной сумочкой под мышкой, в общем, типичного молодого бизнесмена, который отпирал дверцу сверкающего «БМВ».

– Не делайте резких движений, молодой человек! – Вердин подошел к бизнесмену вплотную, прижал его правую руку в кармане длинного пальто. – Я офицер госбезопасности и не собираюсь вас грабить.

За домами снова раздалась стрельба.

– Это мои люди, – Вердин старался говорить спокойно, но понять, что у парня в кармане, подполковник не мог, а чтобы достать оружие, необходимо руку бизнесмена отпустить.

Тот также просек ситуацию, оценил физическую кондицию Вердина, который был на голову ниже и килограммов на двадцать легче.

– Твои люди стреляют, а ты сматываешься. – Парень ухмыльнулся. – Я не хочу гадать, кто кого гоняет, мне не нужны неприятности, предъяви ксиву, и я подброшу тебя.

Вскоре Вердин вошел в свой кабинет. Телефон звонил так, что грозил взорваться.

– Слушаю! – сорвав трубку, крикнул Вердин.

– Слушать следовало раньше, малыш! Гуров взял твоего парня. Я попытаюсь его нейтрализовать… Пошел бы ты… – дальше последовала знакомая всему миру русская матерная ругань. – Перестань психовать, найди мне Тулина. Гуров доверяет ему, Георгий уберет Ивана. Мы сделаем вид, что ничего и не происходило.

– А деньги?

– Если бы у меня на погонах было столько звезд, я бы не думал о деньгах, беспокоился о душе.

Вердин откинулся в кресле, долго молчал и наконец сказал:

– С ним не следует воевать, его необходимо убить. Давно.

…Мария выбежала из подъезда, дверца стоявшей у тротуара «Волги» предупредительно открылась, и актриса уселась на переднее сиденье.

– Привет, мальчики! У вас новая машина… Да и сами вы вовсе незнакомые. Если я опоздаю на пробы, то виноваты будете только вы… Хотя режиссер…

«Волга» тронулась, сидевший на заднем сиденье мужчина обхватил левой рукой Марию за горло, а правой прижал к ее губам марлевый тампон.

– Тебе спешить некуда, у нас с тобой уйма времени.

– Ты бы ее перетащил на заднее сиденье, – сказал водитель. – И не держи в голове глупости, мы с тобой офицеры.

– Вспомнила бандерша, как девицей была, – сидевший позади взял безвольное тело актрисы под мышки, с большим трудом перетащил к себе. – Вроде тоненькая, а в теле. А в отношении нашего офицерства ты лучше помалкивай, не береди раны. Я, когда вечерами душу водкой глушу, одним успокаиваюсь: если наши правители такое блядство творят, то уж наши грехи бог и не примечает.

– Я на правителей облокотился, – ответил водитель. – У меня дед жив, полный Георгиевский кавалер, так я с ним за один стол боюсь сесть. Чувство такое, словно в церкви помочиться собрался.

Гуров припарковался у подъезда, сразу узнал американскую длиннющую, неизвестной марки машину Шалвы. Парадоксально, сыщик собирался прийти домой и позвонить Князю, столкнувшись с ним у дома, видеть грузина не хотелось. Главное – Гуров не желал ничего говорить, объяснять, даже хвалебные слова ему были сегодня отвратительны.