Защита Гурова - Николай Леонов

Он хотел тишины и покоя, хотел сидеть у себя дома на диване, обнимать Марию и смотреть телевизор, в котором выключен звук.

Гуров представил могучие объятия Шалвы, бурный восторг, бесконечные поздравления и обязательное приглашение к столу. Не хотелось ему сейчас слушать чужие тосты, шумные непонятные разговоры. Ему было лишь необходимо увидеть деда Тимура Яндиева, его задубленное солнцем и годами лицо, объяснить, что все в порядке, и пусть он поймет, что русские совсем неплохие парни.

Он вышел из машины, и синхронно открылась дверца впереди стоявшего лимузина, из которого поднялась богатырская фигура Князя. Они пошли навстречу друг другу, Гуров протянул руку, но Шалва обнял его за плечи и сказал:

– Любой богатырь может терпеть поражение. Ты бился как лев…

– Шалва, я когда-нибудь утону прямо посередине твоей речи, – раздраженно перебил Гуров, неожиданно понял, что Князь ничего не знает и пытается успокоить мента, который не сумел сдержать своего слова.

– Стоп, Князь! Я слова не давал, лишь сказал, что попробую. – Гуров поднял голову и увидел, как из тоннеля вылетела машина.

Сыщик не любил машины, которые едут слишком быстро и прижимаются к тротуару. Гуров подсек ногу Князя, и в обнимку они упали на асфальт. Окно проносившегося «Ниссана» приспустилось, но из него не ударила автоматная очередь, а вылетело письмо. Гуров вскочил на ноги легко, помог встать Шалве, который тряс огромной головой и очумело вращал глазами. Гуров не стал объясняться, поднял плотный конверт без адреса и какой-либо надписи, достал лист белоснежной бумаги с водяными знаками, прочитал: «Меняем твою девчонку на нашего парня и забудем», был указан номер телефона.

– Ты чуть не убил меня. – Князь ощупывал себя, желая убедиться, что все составляющие на месте. – Что за письмо?

– Так, – Гуров убрал конверт в карман, ладонью ощупал собственное лицо, как это делают люди незрячие, желая познакомиться с человеком. – Поедем к деду Яндиева, садись в машину, я сейчас вернусь.

Он поднялся на свой этаж, осмотрел замки, прошел по квартире. Постороннего человека Мария никогда бы не впустила. Судя по всему, ее взяли на улице.

Гуров присел на диван, набрал указанный в записке номер, включился ответчик:

– Сейчас дома никого нет. Если вы желаете…

Он дослушал до конца, выждал гудок и сказал:

– Я получил ваше письмо. Понял и согласен. Технику обмена обсудим в шестнадцать часов.

Дед Яндиева жил на даче, но не в каменном гробу, изображающем дворец, а в обычном деревянном доме с мансардой, огороженном кособоким штакетником. Калитка цеплялась верхней петлей за столбик, почему-то не падала.

Когда Шалва и Гуров вышли из машин и ступили через несуществующий порог, дача ожила. Навстречу гостям вышли два молодых чеченца. Гуров мог поклясться, что автоматы парни оставили за дверью, но оружие при них имелось. Сыщик невольно, чисто профессионально, отметил, что у одного пистолет, у второго граната, и сказал:

– Здравствуйте. Хозяева, тем более молодые, должны здороваться первыми.

– Гость не приходит учить, – ответил парень, который был явно постарше. – Зачем вы пришли?

– Я хочу видеть деда Тимура Яндиева, – сказал Гуров, прекрасно понимая, что ведет себя совершенно неприлично, но все не мог оправиться от нокдауна, который ему нанесло известие, что Мария захвачена.

Князь оттеснил Гурова, быстро заговорил, и, хотя сыщик не знал чеченского и никакого другого, понял: Шалва объясняется на двух, возможно, трех языках.

– Я говорил со старшим рода, хочу говорить с ним, – грубо перебил Гуров.

Дверь в дом открылась, на пороге стоял дед Яндиев. Гуров отстранил опешившую охрану, подошел, поклонился и сухим деревянным голосом произнес:

– Я обещал помочь. Ваш внук жив, его будут снова судить. – Он запнулся под горящим взглядом старика, тяжело вздохнул и уже нормальным тоном добавил: – Я уверен, Тимура оправдают.

Наступила пауза, тут же заговорили все разом, только дед молчал, но прислонился костлявым плечом к косяку.

– Ты почему молчал? – Шалва пытался схватить Гурова за плечи, но тот увернулся, шагнул на порог, обнял деда за плечи, ввел в комнату, усадил в кресло.

– Газеты писали…

– Мы узнали через своих людей…

Дальше речь велась на незнакомом языке. Гуров опустился на шаткий табурет, стоявший рядом с креслом деда, почувствовал на своем плече легкую руку, в ответ лишь кивнул. Он не слышал незнакомую речь, перемежавшуюся русскими словами, думал, что террориста придется отдать и оправдание Тимура будет затруднено. Но ему, Гурову, плевать на всех чеченских пацанов, ему нужна Мария. И нет такой цены, которую он за нее не заплатит. Он выпил рюмку какой-то крепкой вонючей жидкости, увидел на тумбочке телефонный аппарат, поставил перед собой, набрал номер.

– Полковник Огарков, – ответил начальник тюрьмы.

– Говорит Гуров. Здравствуй, Игорь Семенович, извини, но мне нужен к телефону Тимур Яндиев.

– Умом тронулся? Преступник в камере, ты много на себя берешь, Лев Иванович.

– Много, – согласился Гуров. – Но если бы я брал на себя меньше, ты бы уже имел на своей совести еще одного невинно убиенного. Я доказал невиновность парня.

– Доказывают прокуратура и суд.

– Ты бы остаток жизни доказывал людям, что парня расстреляли, когда ты находился в командировке. Подведи его к телефону, с мальчиком хочет поговорить его дед.

– Но я не могу, он содержится…

– Мне плевать, где он содержится. Игорь Семенович, ты начальник и все можешь.

– Дай твой номер, я перезвоню, – сдался Огарков.

– Люди видели, что Тимура взял конвой и погрузил в труповозку, – тихо сказал один из охранников.

– Его лишь перевезли в другой корпус, – ответил Гуров, прислонился к теплой печке и задремал.

Способность Гурова засыпать в самые неподходящие для этого моменты жизни поражала окружающих. Однажды на очередном медосмотре он сказал об этом врачу. Тот выслушал его внимательно и ответил:

– Не считайте себя загадкой природы, дружочек. У вас просто хороший предохранитель, когда нервы оказываются на пределе, предохранитель вас отключает. Такое устройство, к сожалению, имеется не у каждого, но я таких людей встречал. Сходите в церковь, поставьте свечку!

Гуров очнулся от топота и громкого крика, открыл глаза и увидел Тулина, который стоял в центре комнаты, криво улыбался и стряхивал с руки одного из молодых охранников. У их ног лежал Вердин.

Старик что-то сказал, парень отцепился от Тулина, отошел в угол.

– Я считал, Тулин, тебя уже нет в Москве, – сказал Гуров.

– Ты знаешь, как я тебя ненавижу? – вопросом ответил ему Тулин. – Но еще больше тебя я ненавижу этого. – Он пнул пытавшегося встать Вердина. – Из Георгия Тулина решили агента сделать! Падлы!

Что с Тулиным неблагополучно, Гуров догадывался, понял окончательно, когда Станислав доложил, что Георгий провожал машину вице-премьера, которая довезла подполковника Уткина до дома. Но Гуров не боялся иметь дела с двойным агентом, главное, что человек не знал лишнего. Гуров лишил Тулина свежей информации, понимал, что он – человек вконец запутавшийся и неуправляемый. Почему-то, чисто интуитивно, Гуров не сомневался, что стрелять в него Георгий не станет. Такая возможность у Георгия была, он ею не воспользовался, а кто не выстрелил в первый раз, не выстрелит и во второй. Гуров полагал, что вот-вот Тулин просто исчезнет. Появление его здесь, сейчас, да еще с Вердиным, было полной неожиданностью, которые сыщик не любил.

– Ты зачем явился? – спросил Гуров.

– Расплатиться, не люблю оставаться должным. – Тулин стоял в центре комнаты, широко расставив ноги, держал правую руку в кармане кожанки. – Я хотел вас оставить один на один! Бодайтесь! Ты зря взял женщину, твоя жизнь сразу подешевела. – Он нагнулся, схватил Вердина за воротник, легко поставил на ноги, хлопнул по спине. – Это тебе, полковник, теперь мы в расчете. – Вынул из кармана телевизионную кассету, положил на стол.

– Думаешь, мне дерьма не хватает? – Гуров все еще не мог врубиться в ситуацию.

– Ты обменяешь его на свою мадам, – в голосе Тулина чувствовалась растерянность, он не ожидал от Гурова подобной реакции.

Гуров качнулся, у него страшно заболела голова, перед глазами поплыла зелень, он вцепился ногтями в печку, стараясь не упасть.

И совершенно неожиданно рассмеялся Вердин.

– Господин полковник не способен убить пленного офицера, – продолжая смеяться, сказал он. – А значит, и обмен невозможен.

– Человек! – Голос деда Яндиева не шелестел, звучал ясно. – Подойди и опустись на колени, чтобы ты мог видеть мои глаза.

Молодые охранники мгновенно поставили Вердина на колени перед креслом Яндиева. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза. Вердин опустил голову, дед спросил:

– Что ты увидел?

– Вы можете убить человека, – еле выговорил Вердин.

– Ты плохо смотрел. Ты будешь умирать очень долго, станешь лизать угли, чтобы тебя убили.