Леди и разбойник - Барбара Картленд

Тея почувствовала себя втоптанной в грязь. Такого унижения она и представить себе не могла. Она не в состоянии была произнести ни звука. Губы у нее пересохли, в горле стоял колючий комок, – Молчание – знак согласия, – весело заявил Рудольф. – Не будем больше тратить время попусту и поспешим в Стейверли.

Глава 15

Долгое время они ехали молча. Чувство унижения, которое испытывала Тея, было настолько сильным, что все ее мысли были словно затянуты черной пеленой, которая иссушала мозг.

Она чувствовала себя потерянной и неимоверно одинокой. Ужас постепенно овладел ею, и только огромным усилием воли Тея заставляла себя сидеть неподвижно, не пытаться бежать или бороться с превосходящим ее силой Рудольфом. Здравый смысл подсказывал ей, что такая попытка только еще больше утвердит его в сознании собственной победы.

Девушка чувствовала, что Рудольф наслаждается тем, что она находится целиком в его власти. Несмотря на весь свой страх, Тея отдавала себе отчет в том, что для Рудольфа эти минуты триумфа – возможность отплатить за ее пренебрежение и все обиды, которые ему пришлось вынести в прошлом, когда он был бедным родственником, да еще и не пользовался ничьей симпатией.

Он никогда не отличался душевной тонкостью, и она легко представляла ход его мыслей. Рудольф вынужден был прибегнуть к отчаянным средствам, чтобы достичь своей цели.

Теперь, когда он считал себя победителем, вся мелочность его ничтожной натуры выплеснулась наружу, и он не только хотел заставить ее подчиниться его требованиям, но и старался при этом как можно сильнее унизить ее.

Хотя Тея привлекала его как женщина, он ненавидел ее за то, что она обладала теми качествами, которых не хватало ему самому. Он завидовал не только ее богатству, но и благородству, порядочности, которые составляли неотъемлемую часть ее натуры в противоположность натуре Рудольфа. И он знал, что, хотя он способен овладеть ею физически, ее дух всегда останется недосягаемо выше, чем его. Ее душа никогда не будет принадлежать ему. И как все слабые люди, Рудольф чувствовал потребность помыкать теми, кто физически был слабее него.

Он развалился в карете рядом с Теей, демонстрируя свое хладнокровие, и заговорил, полностью обнажая свою истинную натуру, которая до поры до времени оставалась скрытой под личиной светского джентльмена. Внушая Tee глубочайшее отвращение, Рудольф рассказывал о женщинах, которые его любили и которым нравилось ему принадлежать и повиноваться.

– Ты ничем не отличаешься от других, милая, – заявил он в заключение. – Очень скоро ты начнешь выпрашивать мои ласки. Девицы вечно что-то выдумывают, но, когда ты окажешься в моих объятиях, ты очень скоро забудешь Лусиуса. И я научу тебя кое-каким штучкам, которые делают жизнь чертовски приятной. Ты и сейчас хорошенькая, но станешь еще лучше после того, как я тобой займусь. Девственницам чего-то не хватает, а после замужества ты расцветешь и превратишься в женщину, желанную для всех мужчин.

Могу тебе пообещать, что я не буду с тобой слишком строг.

Тебе придется научиться закрывать глаза на то, что буду себе позволять я, но я не намерен слишком стеснять и тебя. Когда мы приведем Стейверли в порядок, мы снова вернемся ко двору, и, кто знает, может, сам король заинтересуется тобой.

А это даст нам все что угодно! Одно могу тебе сказать: я не буду таким дурнем, как Роджер Каслмейн, и не убегу во Францию, предоставив тебе одной пожинать все плоды. Можешь .не сомневаться: я буду рядом, и все, что перепадет тебе, достанется и мне.

Тут он негромко засмеялся и фамильярно похлопал Тею по коленке.

– Ну, развеселись же! – сказал он. – У тебя будет чертовски удачный муж, хоть мне и приходится самому себя хвалить.

– Я отказываюсь выходить за вас замуж.

Тея процедила эти слова сквозь зубы, но, уже произнося их, поняла, что Рудольф даже не обратит внимания на ее протесты.

– У тебя нет выбора, милая, – сухо отозвался он. – И ты это знаешь не хуже меня. К полудню я уже благополучно верну тебя в Лондон. Только надо будет не забыть заехать к твоему золотых дел мастеру и взять денег, чтобы расплатиться за карету.

Рудольф от души посмеялся своей шутке и добавил с почти обезоруживающей прямотой;

– Я мошенник, но я получаю удовольствие от собственного мошенничества. Думаю, я стану гораздо более приятным мужем, чем тот, кого ты выбрала в первый раз.

На это Тея не нашла, что ответить: возможно, Рудольф был прав. Если бы ей пришлось выбирать между Христианом Дрисдейлом и Рудольфом, она выбрала бы Рудольфа, хотя ей претило то, как он поступил с нею, и хотя она глубоко презирала его. Оба они силой принудили ее к замужеству, и по странному совпадению оба брака заключались ночью и поблизости от Стейверли.

Подумав об этом, Тея стала молиться, чтобы случилось еще одно совпадение. Лусиус спас ее от первого брака. Может быть, он снова появится, чтобы остановить карету и спасти ее, как он уже спас ее однажды? Тея молилась о таком избавлении, хотя понимала, насколько мало оно вероятно. Ей не стоит надеяться на то, что Лусиус окажется на этой дороге сегодня ночью и даст Рудольфу привести его коварный план в исполнение.

И все же Тея надеялась. А тем временем мысленно она сосредоточенно искала путь к спасению.

Может, бросить ему открытый вызов, отказаться покорно выходить за него замуж, чем бы он ни угрожал ей? Возможно, Рудольф просто ее запугивает и не станет насиловать? Однако она боялась проверять это. Положение у Рудольфа отчаянное, а люди, зашедшие в тупик, способны на отчаянные поступки.

К тому же, судя по его рассказам, для него такой поступок не будет чем-то особенным. Он хвастался, что покорял женщин в Европе и с их согласия, и без него. Его тщеславие и самоуверенность могли заставить его искренне полагать, что женщины протестуют исключительно потому, что так принято, а на самом деле не имеют ничего против насилия.

Тея слишком хорошо помнила его грубые объятия и жадные губы. Нет, она боялась бросать ему вызов.

Но Тея уверяла себя, что выход должен существовать. Она сможет придумать что-то, что вернет ей свободу. Потом девушка с ужасом поняла, что они уже приближаются к Стейверли.

Ей показалось, что они ехали неизмеримо дольше, чем в ту ночь, когда они с Гарри спешили предупредить Лусиуса.

Луна уже начала бледнеть, и на востоке небо чуть порозовело.

Зная, что скоро они подъедут к церкви, Тея повернулась к Рудольфу к порывисто заговорила:

– Кузен Рудольф, мы приближаемся к Стейверли, к поместью нашей семьи. Неужели вы действительно намерены жениться на мне против моей воли? Заставить меня принести святые обеты супружества с ненавистью в сердце? Ведь я ненавижу вас всей душой! Мы с вами одной крови, и многие наши предки предпочитали умереть, но не поступиться честью. Многие из них жили, чтобы увенчать славой и почетом не только свое имя, но и страну, которой они служили. То, что вы сейчас собираетесь сделать, недостойно человека, носящего имя Вайн. Вы это понимаете, как понимаю и я. И мысль об этом всегда будет лежать между нами, не позволяя нам найти счастье в совместной жизни, как бы мы ни стремились к этому. Отпустите меня, кузен Рудольф. Докажите, что вы достойны того имени, которое носили мой отец и брат, и я обещаю вам, что вы об этом не пожалеете. Все, что я имею, будет принадлежать вам. Я все отдам вам добровольно и охотно, без всяких оговорок. Прошу вас – не только ради меня, но и ради себя, – не делайте этого!