Похищение невесты - Мэри Уайн

Пусть она и очень ослабела, но ей надоело, что ее носят на руках, словно малое дитя.

— Мне пора вернуться.

— Хорошо, миледи.

Клэр снова подставила ей плечо, помогая добраться до постели. Оказавшись на кровати, Джемма тихо вздохнула от облегчения. Ноги у нее дрожали, но она испытывала не только крайнюю усталость, но и удовлетворение: наконец-то она смогла сама что-то сделать, а не только принимать от всех помощь. Мышцы ног болели, однако это была такая боль, которую приносит большая нагрузка. Она почувствовала себя лучше, словно эта короткая прогулка ознаменовала собой начало размораживания ее тела. Ее дыхание стало глубже, и Джемма улыбнулась, ощущая, как усилившийся приток воздуха помогает очистить разум. Эти животворные глотки прогоняли туман, который так долго ее окутывал. Слабость сменилась чувством облегчения, и Джемма радостно улыбнулась.

— Почитать вам, миледи?

— Гмм… Это было бы приятно.

И послужило бы проверкой прояснившемуся сознанию.

Клэр открыла небольшую книжицу и уселась на табуретку у кровати. Ровным и мягким голосом она начала чтение. Джемма потянулась за новым букетиком вереска, который ей принес Гордон. Поднеся его к лицу, она вдохнула в себя сладкий аромат, который прогнал уныние, грозившее ею овладеть.

«Он не сказал, что любит меня».

Это еще не означало, что он ее не любит, но и не говорило о том, что любит.

«Зато я его люблю».

Теперь Джемма твердо это знала и даже находила в себе силы благодарить небо за этот яд, который заставил ее понять и оценить то, что она имеет. Когда времени мало, все становится дороже. Так было и в то время, когда болел ее отец. Она никогда не пожалеет о тех годах, которые провела у его постели, потому что именно тогда она стала той женщиной, которой была сейчас. Именно тогда она научилась любить. Если это безумие — пусть. Она не хочет никакого исцеления — ей нужно лишь немного времени побыть с любимым. Никогда не бывает слишком много дней и часов на то, чтобы быть рядом с дорогими тебе людьми, но зато оказывается уйма времени для того, чтобы раскаяться в своих ошибках.

В дверь тихо постучали.

Клэр прекратила чтение и встала, но дверь открылась прежде, чем доверенная служанка успела к ней подойти. Повернув голову, Джемма увидела, что в комнату вошла одна из монахинь в своей шерстяной рясе. Ткань была некрашеная и имела светло-кремовый оттенок овечьей шерсти. Голова монахини была покрыта еще одним куском белой ткани, которая закреплялась черной лентой, проходящей через лоб. Это говорило о том, что женщина принесла полный монашеский обет. Из-под головного убора не выглядывало ни волоска: ткань плотно стягивалась, помогая хранить обеты целомудрия и скромности. Она даже прятала в широких рукавах руки, опущенные вниз и сцепленные перед собой. Джемме показалось, что послушничество для этой девушки истинное призвание, похоже было, что она относится к своим обязанностям монахини очень серьезно.

— Прошу меня простить, но лэрд желает видеть вас в церкви.

Клэр нахмурилась и посмотрела на Джемму.

— Лэрд приказал мне позаботиться о его жене, пока вы будете у него.

Монахиня являла собой образец кротости и говорила мягко. Она даже чуть присела, когда закончила говорить.

— Понятно. Спасибо.

Клэр прошла к стене, где висел приготовленный для нее отрез ткани в терракотовую и оранжевую клетку клана Бэрраса. Перекинув ее через плечо, она перетянула его на поясе, как ее учили, и с виду сразу перестала отличаться от любой другой девушки, которую позвали в замок для работы в течение хлопотливой осенней поры.

— Я скоро вернусь, миледи.

Дверь открылась и бесшумно закрылась у Клэр за спиной. Монашка словно застыла на месте на несколько долгих мгновений. Ее глаза, выражение которых было невозможно понять, были устремлены на Джемму. Спустя некоторое время она вдруг напряглась и прошла к окну. Вытянув руки, она высунула их в окно и прижала ладони к толстым каменным стенам.

— Я увидела, как ты смотришь в окно.

Джемма почувствовала, что у нее по спине побежали мурашки. В голосе монахини звучал странный холод.

— Да, солнечный свет притянул меня к окну.

— Нет, к этому окну тебя притянул не он! — резко возразила монахиня.

Джемма вздрогнула и передвинулась на подушках выше. Монахиня повернулась и воззрилась на нее, качая головой.

— К окну тебя привел Бог. Бог!!!

— Ну конечно, ведь именно Он сотворил все.

На губах у монахини играла очень странная улыбка. Казалось, ей приятно видеть, насколько Джемме трудно было приподниматься. Она повернулась, снова выглянула в окно, а потом опять обратила все внимание на Джемму.

— Бог отправил тебя к окну, чтобы я смогла тебя отыскать и исполнить тот долг, который Он возложил на меня.

По спине Джеммы снова пробежали мурашки, и на этот раз она сильно похолодела, монашка медленно направилась к ее кровати.

— И что же это за долг?

— Помочь моему мужу вести правильную жизнь. — Голос монахини стал сладким. — Нас, как и Авраама, ждет великое благословение, если мы не поддадимся греху. Но он этого не понимает, не верит в тот дар, который Господь способен дать тем, кто его слушает.

— Твоему мужу?

Подошедшая ближе монахиня кивнула:

— Гордону, моему мужу. Мой отец заставил меня поклясться, что я выйду за него замуж, несмотря на мою преданность Богу, но теперь я понимаю, как могу служить и Богу, и своему мужу.

— Имоджен?

— Я Мария. Сестра Мария. И Господь направил тебя к этому окну, чтобы я узнала, где тебя прячут, и избавилась от тебя, чтобы ты не отнимала доброго мужа у меня.

— Иисусе Сладчайший!

Джемма поспешно отодвинулась на постели подальше, чувствуя глубокий ужас. Эта женщина была совершенно безумна: Джемма ясно видела сумасшедший блеск ее глаз.

— Да… Ну да… Ты понимаешь. Я отправлю тебя в нашему Сладчайшему Спасителю, где нет земного греха.

— Имоджен, нет! Бог не хочет этого!

Джемма спустила ноги с кровати.

Имоджен явно не нравилось слышать свое прежнее имя. Она нахмурилась, лицо ее побагровело.

— Хочет! А ты просто самозванка! Пытаешься забрать у меня мужа, шлюха! Ты его не замараешь! Я придушу тебя и уберу с его пути!

Имоджен метнулась к ней, вытянув руки со скрюченными, словно когти, пальцами. Джемма закричала и встала. Ей хватило сил на то, чтобы преодолеть те несколько шагов, которые отделяли ее от двери и широко распахнуть ее, но даже страха за собственную жизнь оказалось недостаточно для того, чтобы справиться со слабостью, оставленную ядом. Она отшатнулась к стене, и Имоджен врезалась в нее всем телом, схватила за косу и дернула изо всех сил, причинив Джемме острую боль.