Черный ангел - Мария Гинзбург

— Спасибо, — сказала она, перешагивая алый край.

Карл положил ей руку на талию. Брюн замерла на месте. Шмеллинг уперся лбом в ее плечо.

«Сейчас он попросит меня остаться», подумала Брюн почти в отчаянии. — «Или подождать. Но я не могу ждать!».

— Ты хотела, чтобы Лот попросил у тебя прощения, — сказал Карл. — Но за что?

Брюн застонала.

— Это очень долго объяснять! — почти в отчаянии выкрикнула она.

Карл вздохнул и отпустил подругу. Брюн торопливо оделась. Трикотаж, как известно, не мнется, и поэтому черное платье сохранило весьма пристойный вид.

— Я там по дороге аптечку захватил, — сказал Карл. — Давай я все-таки тебя перевяжу.

Брюн повернулась к нему лицом и протянула руку. Кисть была болезненно-белая, с рваной круглой дыркой в том месте, которое хироманты зовут Марсовым полем. Удар Ирвинга уничтожил все тонкие линии, что лежат в основе гадания — и линию судьбы, и линию рассудка Брюн. Уцелела только та часть ладони, где находилась линия любви. Но сейчас ее сложно было заметить под коричневой коркой. Брюн только что не приплясывала на месте от нетерпения, пока Карл вложил в рану заживляющую мазь и плотно замотал кисть.

«Найду Лота», решила Брюн. — «Отправлю его к воротам монастыря… Ему отец Анатолий откроет. А я уж как-нибудь проскочу следом».

Брюн чмокнула Карла в щечку и растворилась в воздухе.

Крэк был не единственным представителем европеоидной расы, кто прошел придирчивый отбор и обучался в Дзоканге. Но белые, как снег на склонах Гималаев, волосы были только у Джонса. На Северо-Западе Конфедерации он часто встречал людей со светлыми глазами, но очень темными волосами. Насколько помнил Крэк, это редкое сочетание генов являлось эхом какого-то давнишнего столкновения русских с тюркоязычными народами. Оно закончилось длительной оккупацией первых последними.

Однако много попадалось людей со столь же классической, как и у Крэка, арийской внешностью. Он встречал людей с волосами цвета спелой ржи; с белыми, как выгоревшая на солнце солома; чуть сероватыми, имевшими оттенок благородной платины; белыми и очень густыми, словно хлопок в едва раскрывшейся коробочке.

Но первым человеком с волосами цвета пивной пены, как и у Крэка, оказался Лотар Покатикамень. Джонс занял укромную позицию в кустах рядом с автозаправкой и терпеливо ждал посадника. После событий, произошедших на отпевании, Лота наверняка заинтересуют услуги охотника на вампиров. Крэк опасался, что с Покатикамнем будут какие-нибудь сопровождающие — советники, помощники и прочая шушера. По крайней мере, во время трансляции безобразий в храме вокруг Лота можно было разглядеть плотное кольцо из почти одинаковых серых пиджаков. И эти серые пиджаки могли не допустить к телу своего господина какого-то сомнительного попрошайку. Можно было, конечно, оглушить их телепатически вывести их из игры — это сразу бы убедило Лота в профессиональной пригодности Крэка.

Однако Лот появился один. Второй странностью, резанувшей глаз Крэка, было то, что глава области шел пешком. Хотя, как успел узнать Джонс, у Покатикамня имелось три машины. Так же незадолго до смерти его жена приобрела мотоцикл. Если, конечно, случившееся с Брюн можно было назвать смертью. Крэк был склонен считать это вторым рождением.

Джонс выбрался из кустов навстречу посаднику. Они уже находились за поворотом дороги. Никто не заметил бы юного наглеца, осмелившегося приставать к главе области с какими-то вопросами. Лот поднял на Крэка ничего не выражающий взгляд. Было заметно, что смерть дочери и жены здорово подкосили его. Джонс присматривался к ауре Покатикамня, пытаясь понять, что ему не нравится.

— Здравствуйте, — сказал Крэк. — Меня зовут Кирилл Иванов, и я — охотник за вампирами. Я думаю, нам с вами есть, что обсудить.

В лице Лота не дрогнул ни один мускул.

— Свяжитесь со мной позже, — ровным голосом ответил Покатикамень. — Вы же видите, мне сейчас не до этого. Оставьте меня одного, будьте добры.

Крэк к этому моменту разобрался в рваной путанице вспышек, которую представляла собой аура Лота.

— Великий Будда, — пробормотал Джонс.

Кто-то уничтожил личность главы Новгородской области. Перед Крэком стоял овощ, лишенный каких бы то ни было проблесков разума. Он двигался в сторону дома, потому что кто-то — а Крэк уже не сомневался, что это либо Карл Шмеллинг, либо сама Брюн — наспех вложил в мозг Лота этот приказ. Кукловод даже снабдил свою марионетку дежурной фразой, чтобы Лот смог отбиться от случайных любопытных или попутчиков. Но сейчас Лотом никто не управлял. Кукловод был занят какими-то более неотложными делами, и Джонс даже догадывался, какими. Наверняка Карл и Брюн повышали сильно упавший энергобаланс. Полеты в гробу через силовое поле требуют много сил.

Лот сейчас напоминал детскую заводную игрушку, которую двигает вперед не рука хозяина, но туго взведенная пружина.

Крэк умел генерировать приказы более высокого уровня.

— Я ваш друг, — сказал он, одновременно закладывая в сознание Покатикамня соответствующую матрицу. — Пойдемте домой. Я помогу вам.

— Кирилл Иванов — друг, — произнес Лот и двинулся дальше.

Теперь Крэк заметил, что и походка у него странноватая, механически-расхлябанная. Однако и это можно было списать на глубокий шок после случившегося на отпевании. Покатикамень и Джонс добрались до ворот в молчании. Лот открыл проход, подождал, когда Крэк войдет внутрь, и включил поле снова. На ступеньках крыльца Покатикамень чуть не упал, запутавшись в собственных ногах. Джонс успел подхватить его под локоть. Хозяин и гость оказались в огромном холле.

— Мы идем на кухню, — сказал Крэк Лоту.

Покатикамень послушно направился туда, куда ему приказали.

В кухне царил разгром и запустение. Гора посуды в раковине свидетельствовала о том, что здесь кто-то ел. В основном, судя по разводам на тарелках, различные каши. На краю мойки поблескивал захватанный пузатый фужер. На дне его плескалась темно-красная жидкость. Крэк очень задумчиво посмотрел на этот бокал. Вряд ли Шмеллинг угощал своего пленника вином. Скорее, Карл пил его сам. Еще один бокал, не чета своему собрату — высокий, узкий, на тонкой длинной ножке, — стоял на столе рядом с тарелкой. Из тарелки на гостей хмуро ощерился недогрызенный скелет курицы. Судя по цвету жидкости, находившейся в узком бокале, тот, кто ел курицу, предпочитал белое вино.

Крэк усадил Лота на стул, и положил ладони ему на виски.

— Ой, как все запущено, — поморщился Джонс.

Лот остался совершенно безучастным и к тому, что кто-то незнакомый касается его головы, и к замечанию Крэка.