Биотеррор - Сергей Ковалев

Похоже, фарт сегодня был при нем. Внутри оказалась не только косметичка и телефон, но и женские перчатки из тончайшей кожи. Йошка подивился, кому могут понадобиться перчатки летом? А еще — ключи на брелоке. Ключи, собственно, мальчишке были не нужны: с квартирными кражами он боялся связываться, да и где ту квартиру искать? А вот брелок ему понравился. Он представлял собой несколько тонких колец и многоугольников, вложенных друг в друга и вращающихся на невидимых креплениях. Йошка догадался, что это головоломка. Нужно так повернуть все детали, что бы они плотно легли друг в друга. Он обожал головоломки, самым драгоценным его достоянием был древний кубик, состоящий из нескольких вращающихся маленьких кубиков с разноцветными гранями. Йошка мог часами сидеть, вращая кубик и составляя разные рисунки. Правда, краски на головоломке от времени и частого использования почти стерлись. И вот — такая удача!

Особенно его порадовало, что на плоских гранях был виден тонкий узор. Значит, сложив все правильно, он в награду увидит какую-то картинку.

Но сначала нужно было продать хабар и раздобыть дозу…

Я погладил девушку по волосам и спросил:

— Ты вернулась? Совсем?

Алиса отстранилась, посмотрела на меня с хитрой улыбкой.

— Что, боишься с ведьмой связываться?

— Нет, — честно ответил я. — Но хотелось бы знать, к чему готовиться.

— Хотела бы я сама это знать, — задумчиво произнесла Алиса. — Знаешь, с этим… с этой… даже не знаю, как назвать… это тоже я, но какая-то совсем другая. С ней тяжело было справиться. И, боюсь, она будет время от времени возвращаться. Шиза, да?

— Ну, мисс Джекил мне нравится, постараюсь привыкнуть и к мисс Хайд.

— Наглец! — Алиса в шутку ткнула меня в живот кулаком. Посмотрела на книгу, которую все это время прижимала к груди и сразу стала серьезной. — Хорошо, что ты приехал. Я в тупике.

Я выслушал рассказ Алисы о том, как она вживалась в эмоции отца и как пришла к заключению, что у того в Москве был друг-библиофил. И что этот друг может быть посвящен в тайну катренов. Мне, человеку, привыкшему доверять только объективным данным и расчетам, трудно было принять такой метод. Эмоции, ощущения, догадки и прочие нематериальные понятия для меня слишком уж эфемерны. С другой стороны, Мастер предвидел, что Алиса воспользуется именно этим методом, и счел его достойным доверия. А уж про него-то трудно сказать «витает в облаках».

— Как теперь искать этого библиофила? Их же в Москве не десять и даже не сто, думаю.

— А память крови?

— В городе тяжело обращаться к древним силам. — Алиса вздохнула. — Я там словно глухая и слепая. Чувствую живых существ максимум на квартал вокруг. А дальше — серая стена. И коридор в Москву боюсь открывать. Оттуда я отчетливо видела этот дом и все вокруг него. А отсюда вижу только большое неразборчивое пятно. Вдруг выйду прямо посреди дороги или в стене какого-нибудь дома?

— Ну, об этом не беспокойся, — я кивнул в сторону «кобры». — Мы, конечно, перемешаемся не мгновенно, но близко к тому. А насчет библиофила… Думаю, есть человек, который нам поможет.

Колесников ответил не сразу, а когда взял трубку, голос его был не особо дружелюбный.

— С чего мне радоваться? Ты в прошлый раз мне посулил дело, которое добавит мне звезд на погонах, а подсунул дачу, набитую трупами бандитов. С Фэн Цзи во главе. С пулей в голове.

— Поэт! Ну, и чем ты недоволен? Накрыл гнездо торговцев людьми, остановил преступный бизнес.

— Издеваешься? Мне теперь нужно разыскать и арестовать тех, кто разгромил особняк. Фэн Цзи, конечно, тот еще ублюдок был, но закон есть закон. И… гм… Данила, не для протокола…

— Да?

— Его папаша, старый Фэн Жунчжи, объявил убийцу сына своим личным врагом. Его ищет сейчас вся триада и несколько сотен добровольных стукачей, облизывающихся на награду.

— Зачем ты мне-то об этом говоришь? Я тут не при делах.

— На всякий случай. Так чего хотел?

— Мне нужны адреса московских библиофилов.

— Я, наверное, удивлю тебя, но любовь к книгам не является уголовно наказуемой. Это тебе к сексопатологам.

— Ха. Ха. Ха. Слушай. У меня сейчас в руках какой-то старый томик, судя по дате, издан в середине восемнадцатого века. Я пробил его по аукционным базам, если кто-то захочет продать, стартовая цена будет сто тысяч долларов. Стартовая. Я уверен, за оборотом таких книг полиция следит. Как минимум, чтобы их не вывезли за границу.

— Это дело таможенников…

Но я не дал Колесникову соскочить.

— Не знаю, чье это дело. Таможенников, ОБЭП, а может и ваше — раритеты время от времени воруют, и хозяева обращаются в полицию. А еще их хозяева наверняка ставят квартиры на охрану. Слушай, я мог бы сам всю информацию собрать и обработать, но мне понадобиться взламывать ваши базы данных. Это долго и не всегда продуктивно. А у тебя везде друзья — не отпирайся, сам говорил. Или просто хвастался?

— Блин… Ты хоть представляешь, сколько это работы?

— Представляю. Потому и прошу тебя. Я буду возиться дольше, потому что не в теме. Информация нужна срочно, а мне сейчас некогда этим заниматься. Поможешь? Ты мне, между прочим, жизнью обязан.

— Ты не джентльмен. Настоящий джентльмен никогда не напомнит другому джентльмену о его долгах.

— И не претендовал никогда. Так что?

— О, господи, за что мне это? Ладно, жди звонка.

Я отключил телефон и протянул Алисе шлем.

— Виктор нам поможет. Будет рычать и плеваться, но поможет.

— Он же твой должник.

— Не поэтому. Его любопытство замучает, если откажется. Вот увидишь, не успеем до Москвы доехать, он уже первые варианты подбросит.

Я не ошибся.

Колесников не только нашел несколько адресов, но и потребовал взять его с собой. На мои протесты, что втроем на мотоцикле не удобно, он радостно заявил, что решил тряхнуть стариной и позаимствовал у племянника мопед. Пришлось смириться. В конце концов, может, и полезно будет захватить представителя закона. Как-то оно солиднее, что ли.

Я бросил взгляд в зеркало заднего вида. «Веспа» цвета яичного желтка смотрелась как угодно — жизнерадостно, стильно, необычно — но только не солидно.

Хотя, надо признать, Виктор держался неплохо. Мне почти не приходилось его ждать. Полицейский компенсировал превосходство «кобры» в мощности юркостью мотороллера. Отставая на более-менее свободных участках улиц, он догонял меня в пробках.

Правда, толку от нашего кружения по городу было мало.

К вечеру мы объехали с десяток адресов, но каждый раз Алиса «прощупав» очередного букиниста, отрицательно качала головой. Я уже начал подумывать, не отправиться ли по домам, чтобы продолжить утром со свежими силами. Но тут нас догнал Виктор и сообщил, что кто-то из его многочисленных знакомых прислал еще один адрес. На часах была всего половина седьмого вечера, и Алиса решила не оставлять вариант на утро.

Думаю, ее вело чутье сида. Когда мы еще только подъезжали к старому пятиэтажному дому, каким-то чудом избежавшему сноса, Алиса хлопнула меня по плечу.

— Туда! Сворачивай к первому подъезду.

«Кобра» рыкнула двигателем и остановилась. Алиса уже бежала к двери. Виктор затормозил рядом.

— Нашли?

— Скорее всего. Она, во всяком случае, не сомневается.

Двор, окруженный маленькими домами, распахнутый навстречу солнцу, заросший старыми деревьями и густой высокой травой, не знавшей насилия газонокосилок — именно таким должен был быть двор, в котором отец любил бывать. Алиса как наяву ощутила его присутствие, даже огляделась. Нет, конечно же, отца здесь нет. И это чувство — оно хранилось не в самом дворе, не в деревьях или стенах домов. Оно в ее крови. Это кровь подсказывала: отцу было здесь хорошо.

И здесь живет его друг. В этом подъезде. На пятом этаже.

Алиса вошла в подъезд и стала подниматься по вытертым — даже выемки в середине протерлись — бетонным ступеням.

Все в этом доме было непривычно. Алиса никогда раньше не видела в Москве домов в пять этажей. То есть, в центре, конечно, были целые улицы таких домов, но то историческая застройка, памятники архитектуры. А тут — обычный жилой дом. Неказистый, не особо уютный, давно нуждающийся в ремонте. Да и жильцы тут, похоже, соответствующие. Алиса ощущала за облезлыми дверями старость, болезнь и одиночество. В подъезде пахло кошками, кислой капустой и мочой.

Но по мере того, как девушка поднималась по лестнице, воздух словно свежел, а в подъезде становилось светлее. Это был не реальный свет, на самом деле колодец со стенами, первоначальный цвет которых трудно было угадать под наслоениями примитивных граффити, оставался сумрачен. Память крови говорила с ней, подсказывала, что там, на последнем этаже, место, где можно отдохнуть от бездушной механики города.