Морские тайны древних славян - Сергей Дмитренко

Из сказанного следует, что на континенте напротив острова Земландии жили-таки РУСЫ, и жили они рядом с ПОЛЯКАМИ.

Посмотрим на современную карту Балтийского побережья. Как раз напротив границы Польши и Германии расположен остров, который также разделен на две части: польскую и германскую. И в польской части острова находится город со странным названием Свиноуйсце. Не этот ли остров фигурирует у Адама Бременского в его описании славянских земель? Не отсюда ли был родом наш легендарный Рюрик?

А теперь попробуем разобраться с термином "ПРУССЫ".

Если пруссы — это сиречь славяне (или близкородственные славянам венеды), то и законы построения слов у них должны быть такие же, как и у славян — поляков.

В "Повести временных лет" читаем: "Когда волохи напали на славян подунайских, то славяне опять начали двигаться к северу: так они пришли и сели на Висле и прозвались ЛЯХАМИ; от этих ЛЯХОВ пошли ПОЛЯКИ, лутичи, мазовшане, ПОМОРЯНЕ" [103, с. 32]. Но термин "ПОЛЯКИ" равносилен термину "ЛЯХИ" и означает то, что поляки — это или потомки ляхов, или какая-то часть ляхов (так как есть еще — лутичи, мазовшане и поморяне, тоже ляхи). Следовательно, по этой аналогии можно заключить, что ПРУССЫ — это или потомки РУСОВ, или некая часть РУСОВ. С другой стороны, термин "ПОМОРЯНЕ" означал жителей Поморья, то есть тех, которые живут у самого моря. Но по такой аналогии термин "ПРУССЫ" ("ПОРУССЫ") мог также означать тех, кто жил рядом с "РУСАМИ".

А теперь рассмотрим такой вопрос: кем же были на самом деле все эти пруссы, русы, вагры, руяне, вильцы, варны, бодричи?

А. Б. Снисаренко, Адам Бременский, да и многие другие авторы упорно их называют славянами. Однако "Повесть временных лет" среди перечисляемых славянских племен и народов их не указывает. Больше того, из "Повести" однозначно следует, что они — варяги, наряду с англичанами, шведами и норвежцами. Следовательно, в соответствии с ней РУСЫ Прибалтики — не славяне, а варяги — фризы. Об этом же говорит и Немецкая энциклопедия, относя язык вюндишей к ВАНДАЛЬСКОМУ языку (то есть к языку венедов). Из этого должно следовать, что русы, предки вюндишей, — это вандалы, или венеды. Однако и фризы тоже были венедами. И здесь как бы все сходится.

Почему же для нас так важен этот вопрос?

Если принять версию уважаемых историков, то мы должны признать, что центром расселения славянства является Северо-Западная Европа, так как, согласно историческим сведениям, все эти народы (венеды) жили здесь, как минимум, до появления римлян. То есть очень давно — до новой эры. И отсюда уже распространялись на Дунай, Днепр и т. д., то есть на восток и юг. Это утверждение должно следовать хотя бы из того факта, что славяне появляются на исторической арене не раньше III–VI вв. н. э.

Однако "Повесть временных лет" дает нам совершенно другое направление расселения славянства, а именно: с юга на север и северо-восток. С Дуная на Вислу, Днепр и Волхов. Значит, если принять эту версию, то нужно признать, что:

— во-первых, славяне и венеды, — близкородственные народы и, следовательно, должны были иметь общих предков и общую прародину;

— во-вторых, они хотя и близкородственные, но все же разные народы и, следовательно, их общая прародина должна была находиться где-то вне не только Северо-Западной Европы, но, может быть, и вообще Европы.

"Те, кого принято называть славянами, славянорусами, венедами и т. д., чувствовали себя на всей территории Европы как дома. Европа и была их домом, — мы просто забыли об этом. Но топонимика помнит. Исторические хроники и летописи можно исказить, дополнить, переписать. Но невозможно выправить и переиначить сотни тысяч названий городов, сел, рек, ручьев, озер, равнин, лесов, болот, гор. Невозможно абсолютно переделать язык народа. И поэтому для нынешнего историка-исследователя основным инструментом является именно лингвистика, и шире того — все, что связано со словом.

Вот, к примеру, слова "Германия", "германский", "германцы" употребляются в совершенно определенном значении, имея в виду немцев. Но сами немцы называют себя "дойче". Откуда же появился этноним "германцы"? И что означает на самом деле? "Германцами", а точнее, "германами", называли северных варваров римские историки и более поздние раннесредневековые хроникеры, писавшие на латыни. Подразумевали ли они под "германами" подлинных немцев, "дойче"? Нет. По той простой причине, что "дойче-немцы" не проживали в те времена в Центральной и Восточной Европе, на землях нынешней Германии. Там проживали племена русов-венедов, трансформировавшихся в хрониках в "вандалов", и других русов (их наименования без труда можно найти в писаниях упомянутых римских историков). Вышесказанное однозначно подтверждается топонимикой Европы, а также совершенно четкими указаниями средневековых хроникеров (см. Мавро Орбини и др.), которые писали прямо, что Европу заселяли те, кого позже стали обозначать этнонимом "славяне".

Так почему же римляне называли славян-русов "германами"? Нам это кажется сейчас странным, потому что мы закоченели в одной из многовековых ошибок (или предвзятостей). Для римлян же все было понятно и ясно. Они называли северных варваров по одному из их собственных самоназваний, добавляя лишь слово "маны" — "люди", то есть "герлюди" или "люди, зовущие себя "гер". Слово "херр", т. е. "человек, мужчина, господин", у немцев появилось сравнительно поздно и под влиянием русов.

Воин-рус с Трояновой колонны

Гребец-рус с веслом с Трояновой колонны

Лингвистика исключает возможность вхождения этого слова в двухчастное "германы". К тому же здесь получается явная тавтология, "люди-люди", которой образованные римские ученые-историки себе бы не позволили. Само слово "гер" имеет основой своей русское "яр", "ар", то есть "ярый, ярий, арий", не требующее для нас, русскоязычных, никакого перевода.

В средневековую латынь, как и в латынь римлян, слово "яр" трансформируется однозначно, как "гер" (хронисты, к примеру, записывают славянское божество Яровита "Геровитом", и т. д., такой переход полностью отвечает строжайшим и неукоснительным правилам точной науки лингвистики). Мы получаем исходное "яр-люди", или "люди", назвавшие себя "ярами", "яриями", "ариями". И здесь не следует удивляться, что "подлинными арийцами" были вовсе не "дойче", которые присвоили себе не совсем понятное для них русское самоназвание "яр-, "ар", а наши предки русы-индоевропейцы. Мы их прямые потомки, и потому для нас не нужен перевод этнонима "арий", "ярий", каждый из нас может сходу привести однокоренные слова "ярый", "ярость", "яростный", "ярить" и т. д., вплоть до слова "бо-ярин", то есть "большой-ярый", "большой воин", "воевода".

Сами древние римляне, когда писали про "германцев", определенно и четко имели в виду вовсе не малое и неведомое племя "дойче", а именно русов, окружавших их со всех сторон и в конце концов разрушивших Римскую империю. Просто за последующие века многое в Европе изменилось, русы-славяне были вытеснены из нее племенами молодыми и энергичными, племенами сыновними, каковыми и были, в частности, "дойче;, значительно большую часть славян они ассимилировали, навязав свой язык, свой уклад… топонимика же Европы, хоть и в искаженном виде, осталась прежней, подлинной, русской. Процесс "штурма и натиска на Восток" — есть один из сложнейших исторических процессов, который длится уже тысячелетия. <…>

Попросту выражаясь, "дойче", как и многие другие племена, вычленились из огромного этноса русов, вычленялись, когда подошло их время, когда их "пассионарность" достигла наивысшего пика. Вычленились и, находясь в этноэнергическом для себя максимуме, начали тот самый пресловутый "натиск на Восток", пользуясь тем, что отцовнее племя, супернарод русов, выплеснул практически всю энергию, все свои силы и лучших людей своих отдал на борьбу с Римом и другими врагами. Народы-сыны успешно заменили в Европе обессилевшего отца своего, как это всегда бывает в Истории. И все же народ-отец, прародитель европейских наций, был настолько силен и духовно мощен, что сокрушить его полностью не удалось, — русы собрали силы, восстановили государство, Империю на новом месте" [101].

Глава X. Взгляд с другого берега. Л. Н. Гумилев об истории южного побережья Каспия

Высоки Святые горы, глубоки их ущелья, страшны пропасти. Не растет там ни березка, ни дуб, ни сосна, ни зеленая трава. Там и волк не пробежит, орел не пролетит, — муравью и тому поживиться на голых скалах нечем. Только богатырь Святогор разъезжает между утесов на своем могучем коне. Через пропасти конь перескакивает, через ущелья перепрыгивает, с горы на гору переступает. Ростом богатырь Святогор выше темного леса, головой облака подпирает, едет по горам — горы под ним шатаются, реки выплескиваются. Скучно Святогору-богатырю, тоскливо становится: в горах не с кем слова перемолвить, не с кем силой помериться.