Песня, призвавшая бурю - Юлия Диппель
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Арезандер молчал – что меня не удивляло, потому что его челюсти были так плотно сжаты, что он в любом случае не смог бы произнести ни слова. Я неуверенно поддернула блузку на место. На самом деле я хотела заставить его почувствовать себя неловко, но от его резкой реакции у меня невольно сжалось горло. Не потому что я его испугалась, а потому что он придавал значение прошлому, чего не должно было быть. По крайней мере, если я не хотела сойти с ума.
Я постаралась непринужденно улыбнуться.
– Как бы то ни было, это было давно.
Я как раз хотела пройти мимо, когда рука Арезандера преградила мне путь. Он оттолкнулся от стены, не давая сбежать.
– И насколько давно это было? – поинтересовался он. Его голос звучал очень спокойно, но при этом жестко, и от этого по коже пробегал мороз.
– Достаточно давно, чтобы что-то из этого по-прежнему заслуживало внимания Сира сиров, – пробормотала я, не глядя на него.
Его теплые пальцы легли на мой подбородок и повернули мою голову в его сторону. Несмотря на ярость, бурлившую в нем, прикосновение его было бесконечно нежным.
– Здесь я решаю, что заслуживает моего внимания, а что нет, – заявил он тоном, не терпящим возражений. – И в данный момент меня крайне возмущает тот факт, что какие-то трусы-людишки заставили тебя поверить, что с тобой что-то не так.
– Мы можем поговорить о чем-то другом? Пожалуйста.
– Нет, не можем! – такая снисходительная решимость переполняла чашу моего терпения. – Назови мне имя, и я покажу этому подонку, что такое настоящий страх.
Ну все, хватит. Я оттолкнула его руку и гневно посмотрела на него. Если хочет, пусть арестовывает меня, подсовывает угрожающие соглашения и заставляет служить ему, но с какой стати он оспаривает те решения, которые до сих пор поддерживали мою жизнь?!
– А вы считаете, что мне так нужен кто-то, кто будет за меня заступаться? Вдруг я уже сама заставила тех трусов заплатить за все, что они со мной сделали? Но о чем это я говорю? Разве может тот, для кого женщины – просто собственность, на которую можно претендовать, понять все это?
Однако мои слова вызвали совсем не ту реакцию, на которую я рассчитывала. Вместо того чтобы начать пафосно оправдываться, Арезандер только усмехнулся.
– Ты снова допускаешь ошибку, оценивая меня человеческими мерками, – заметил он, и его серо-голубые глаза лукаво блеснули. – Мы, вакары, не такие самонадеянные, чтобы считать кого-то нашей собственностью. Что же касается претендования, которое упомянул Ривен, это относилось не к тебе. Речь шла об особой привилегии. Кто первым сможет заручиться твоей благосклонностью. Решение же остается за тобой.
Ну да, ну да.
– А если я предпочту вам Ривена?
Он сузил глаза, и я снова заметила этот необычный фиолетовый отблеск на его радужке, однако улыбка не сошла с его губ. Он прекрасно осознавал, что я его провоцирую, и в этот раз поддаваться не собирался.
– В этом случае я не стал бы мешать вашему счастью. Только вот у меня для тебя плохие новости: Ривен тебя отвергнет.
– Разумеется! Потому что он боится своего Сира!
– Нет, – абсолютно безразлично отозвался Арезандер, убирая прядь волос с моего лба, отчего у меня по спине невольно пробежала горячая дрожь. – Потому что он учует, что на самом деле ты желаешь совсем другого. Ривен, может, и не слишком избирателен в любовных связях, но у него есть гордость.
Мысленно я прокляла это отменное вакарское чутье.
– Да и сказал он о том, что вроде как тоже претендует, чтобы побудить к действию меня. Не говоря уж о том, – добавил Арезандер с кривой ухмылкой, – что результат не был бы и вполовину таким эффективным.
Три бесконечно долгих вдоха я смотрела на него, прежде чем осознала, что он имел в виду. Погодите-ка – что?! Он…?! О черт, это то, о чем я подумала! Он это сделал! Мы это сделали! Я чуть оттолкнула его и взобралась на кровать, чтобы иметь возможность выглянуть в окно. Поскольку стекла заледенели, я приоткрыла ставни и в сгущающихся сумерках смогла разглядеть чистое, безоблачное небо над заснеженным ландшафтом. Ветер стих, и, если мне не показалось, снаружи даже стало немного теплее. Конечно, не так тепло, чтобы человек мог выжить, выйдя за пределы постоялого двора. Но вот вакар, пожалуй, и мог бы. Я захлопнула окно и повернулась к Арезандеру.
– Вы позволите убийце сбежать?!
– Я ожидал большего восторга на этот счет. Он ведь хотел тебя убить.
– Но теперь он на свободе и продолжит убивать!
– Нет, если нам удастся его опередить. Поэтому-то ты мне и нужна, чтобы заставить Эхо крови говорить.
Я фыркнула.
– Вы играете с жизнями других людей!
– А ты бы хотела, чтобы каждый на этом постоялом дворе погиб от его руки? – холодно поинтересовался он.
– Ну что за бред! Скольких человек может убить один вакар, если здесь же остановились Сир сиров и его скалл, готовые дать отпор?
– Речь не об убийце, Син. Я не могу допустить, чтобы остались свидетели. Или ты уже позабыла, что случится, если правда выйдет на свет?
Я в ужасе ахнула.
– И вы бы…
– Если бы это было необходимо. Но необходимости в этом нет, – Арезандер пожал плечами. – Иногда лучше не загонять хищника в угол. Он оставил предельно понятное предупреждение для меня, а вакары не блефуют. Поэтому я дам ему то, чего он хочет. Временно.
Меня охватило разочарование. И подавленность. И все это резко пробудило мою ярость. Его решение – это одно дело, но использовать меня, не спрашивая, хочу ли я во всем этом участвовать, – уже совсем другое!
Раз… два… да к чертям это все!
– Эффективность и результаты, значит? – с вызовом бросила я. Одем бушевал в моей крови. Вот еще немного, и выплеснется наружу. – Почему тогда мы просто не покончим с этим прямо сейчас?! – я вскочила с кровати и дрожащими пальцами начала развязывать корсет. – Тогда и снег успеет стаять, пока мы тут с Эхом крови разбираемся, – с крючками и лентами было непросто справиться, но мне было все равно! Я яростно тянула и дергала его, пока первые крючочки наконец не поддались и не обнажили смятую ткань блузки. – В конце концов, нет причин для задержек, если вы в любом случае позволили убийце скрыться, не так ли? И это и в моих интересах тоже, потому что от окончательного результата зависит моя свобода. Чем меньше преимуществ мы оставляем убийце, тем скорее мы его схватим. А чем скорее мы его схватим,
