Круг - Сара Элфгрен

– Перестань, дедушка, – просит Анна-Карин. Она очень не любит, когда дедушка говорит о своем возрасте.

Взгляд старика затуманивается.

– Тут, знаешь, дело такое, что я даже был бы рад считать это просто маразмом, – говорит он. – Я просыпаюсь ночами оттого, что слышу шепот деревьев. И каждое утро, когда я смотрю в окно, мне кажется, будто лес окружает нас все плотней. Как будто собирается с силами.

– Для чего? – спрашивает Анна-Карин.

Он смотрит на нее. Кажется, будто они стоят на разных берегах и дедушка пытается понять, как перебраться на ее сторону.

– Девочка моя, – начинает он и умолкает.

Между ними пролегло море несказанных слов. Их очень много. Целое море молчания, которое всегда было там, сколько Анна-Карин себя помнит.

– Я знаю, что не умею… не умею говорить о некоторых вещах, – продолжает дедушка. – Нас, мужиков, в прежние времена этому не учили. Но я надеюсь, ты знаешь, что я… что я люблю тебя.

Анна-Карин смущается. Она хочет сказать, что тоже любит его, но не может вымолвить ни слова.

– И я буду любить тебя, даже если ты в чем-то ошибешься. Даже если сделаешь что-то не так, я все равно буду любить тебя, и если кто-то пожелает тебе зла, я буду защищать тебя до последней капли крови.

Анна-Карин кивает и чувствует, как у нее горят щеки.

– Я имею в виду, что всегда буду на твоей стороне, даже если не буду понимать, что происходит. И одному Богу известно, как мало я нынче понимаю. Странные наступили времена.

Вот сейчас она могла бы все ему рассказать.

Если бы ты знал, сколько их было, тех, кто желал мне зла все эти годы, хочет сказать Анна-Карин. Если бы ты знал, что происходит сейчас в моей жизни.

«Моя задача – проинформировать тебя о том, что Совет постановил начать расследование».

Слова директора эхом отдаются в голове Анны-Карин. О том, какое наказание может придумать колдовской совет, не хочется даже думать.

Стая галок поднимается над лесом по другую сторону пастбища. Они кругами носятся в воздухе, вереща злыми голосами, словно что-то их напугало. Анне-Карин даже издали слышны тяжелые взмахи крыльев. Галки собираются в небе в стаю и исчезают за верхушками деревьев.

Дедушка бормочет что-то по-фински, не отрывая взгляда от птиц.

Анна-Карин смотрит на дедушку. Он смотрит на нее. И оба знают, что момент потерян. Море молчания по-прежнему лежит между ними, его невозможно преодолеть.

35

Ванесса стоит в приемной банка, облокотившись о высокий стол, заваленный рекламными листовками, которые радостно предлагают ей завести кредитную карточку или взять кредит на новую газонокосилку или даже купить дом своей мечты.

Ванесса обещала Мину, без ведома Николауса, сопровождать его в банк. Вредный старикашка отказывается принимать помощь, хотя она ему очень нужна. Поэтому Ванессе поручили сделаться невидимой и наблюдать за вахтером.

«И этот человек еще считается нашим провожатым!» – думает она и косится на Николауса, который стоит, уставившись в бумажку с номером очереди.

На Николаусе старое толстое зимнее пальто, купленное на какой-то барахолке.

Но, если говорить откровенно, задание Ванессе нравится. Она первая увидит, что находится в таинственной банковской ячейке. Да еще без ведома директрисы. Урок, который Адриана провела для них в воскресенье, был ничуть не лучше школьных занятий. Курс магии – звучит захватывающе, а на деле девочки просто сидели и пялились в Книгу Узоров, вооружившись своими мини-биноклями. И ради чего? Только голова разболелась. Как бывает, когда смотришь на картинки из точечек, чтобы увидеть трехмерные фигуры. У Ванессы это никогда не получалось.

Ванесса наблюдает за сотрудниками банка, которые быстро печатают на своих компьютерах или разговаривают с клиентами тихими, доверительными голосами. Все, кто здесь работает, хорошо одеты и аккуратны, пол устелен ковром, сотрудники ходят неслышно и мягко. Ванесса пытается представить себя на их месте, но ей тут же делается скучно.

Мама Ванессы когда-то встречалась с одним парнем, который работал в банке, его звали Тобиас. Он был скучный и самодовольный. Когда он встретил богатую девушку из Гетеборга, то моментально бросил маму, и Ванессе пришлось утешать ее и прятать от нее вино.

Один раз, когда мама, сидя за столом, в очередной раз разводила нюни, у Ванессы лопнуло терпение, и она закричала, что маме нужно наконец найти себе человека, который сделал бы ее счастливой. Мама лишь посмотрела на нее красными глазами и, всхлипнув, сказала, что Ванесса ничего не понимает. «Любить – значит страдать, – сказала мама. – Иначе это и не любовь вовсе».

Ванесса отказывается верить в то, что это правда. Зачем тогда вообще кого-то любить? Тогда нужно просто спать со всеми подряд, не мыть ни за кем посуду и не ждать ни от кого сочувствия и понимания.

«Наверно, поэтому мама не хочет, чтобы мы с Вилле были вместе, – думает Ванесса. – Она завидует нашему счастью».

Ванесса чувствует, как в ней снова поднимается злость при мысли о матери. Они с тех пор не разговаривали. Мама даже не писала Ванессе на телефон сердитых сообщений. Ванесса уверена: Никке запретил маме налаживать с Ванессой контакт, небось так и сказал: «Ванесса должна отвечать за свои поступки».

Ванесса тоже не будет им звонить. Она не позволит им выиграть. Жалко только Мелвина. Мелвин плакал, когда она уходила.

На табло переключается номер очереди. Николаус потерянно оглядывается. Очевидно, это его очередь, но он не знает, куда идти. Вахтер как будто не замечает сердито мигающий номер над единственной свободной кассой. Он исследует бумажку с номером, словно выискивая там ответ на свой вопрос. Ванесса вздыхает. Больше всего ей сейчас хочется подойти к Николаусу и пнуть его хорошенько в нужную сторону.

За свободной кассой стоит девушка с длинными черными волосами. Она красива и знает об этом. В отличие от остальных банковских зомби она, кажется, способна раздражаться, и, по мнению Ванессы, это делает ей честь. Девушка жестами подзывает к себе Николауса.

– У нее первый номер, – говорит Николаус, подойдя.

– Что, простите?

– У ячейки, к которой подходит ключ. У нее первый номер. Вы информировали меня об этом во время моего утреннего звонка.

– Вы имеете в виду, что у вас есть банковская ячейка? – спрашивает девушка.

– Да, мне так сказали.

Она улыбается профессионально – и ни на миллиметр шире положенного, – пока Николаус ставит подписи на бумагах.

– Сюда, пожалуйста.

Николаус огибает стойку, и Ванесса следует за ним, надеясь, что ее ботинки не оставляют на полу мокрых следов.

Они идут вдоль коридора, пока не достигают крепких стальных дверей. Черноволосая служащая отпирает их, говоря: