Я надену чёрное - Терри Пратчетт

— Давайте!

— На мне не самые удобные для бега туфли, — заметила Летиция.

— Как же болит голова, — добавил Роланд, увлекаемый в дальний конец поля не замечающей их жалобы Тиффани — сухая солома мешала бежать, запутывалась в волосах, царапалась и колола ноги.

Они едва-едва могли бежать трусцой. Тварь настойчиво следовала за ними. Как только они повернут в сторону замка и безопасности, она тут же их нагонит…

Но к счастью у создания так же были проблемы, и Тиффани пришло на ум — сколько можно выжать из чужого тела, не чувствуя его боли, разрывающихся лёгких, колотящегося сердца, треска костей, ужасной ломоты, которая пронимает тебя до последнего вздоха и далее. Миссис Прост мимоходом шепнула ей о том, что натворил человек по имени Макинтош. Произнесенные вслух его деяния испортили бы воздух. И, кроме того, как оценить убийство крохотной птички?

Непостижимым образом это не укладывалось в голове, и казалось преступлением за гранью милосердия.

Нет милосердия к тому, кто заставил умолкнуть певчую птичку. Нет жалости к тому, кто убивает последнюю надежду во тьме. Я знаю тебя.

Ты тот, кто нашептывал на ухо Петти перед тем, как он ударил свою дочь. Ты — первый аккорд ужасной музыки.

Ты заглядываешь через плечо мужчины, когда он берется за первый камень, и еще, я думаю — ты часть любого из нас, и поэтому нам никогда от тебя не избавиться, но мы можем превратить твою жизнь в ад.

Ни пощады, ни сожаления.

Оглянувшись, она увидела ставшее ближе его лицо, и удвоила усилия — потянула за собой по полю уставшую и покорную парочку. Ей удалось выдохнуть несколько слов:

— Взгляните на него! Взгляните! Неужели вы хотите, чтобы он нас поймал? — Она услышала короткий вскрик Летиции, и вскрик внезапно протрезвевшего жениха. Глаза бывшего несчастного Макинтоша были широко распахнуты и налиты кровью, а губы застыли в бешеной ухмылке. Тварь попыталась воспользоваться преимуществом внезапно ставшего узким просвета, но парочка нашла в своём страхе скрытые резервы и едва ли не потащили Тиффани за собой.

Теперь настал черед простой гонке вверх по полю. Здесь все зависело от Престона. К собственному удивлению Тиффани чувствовала уверенность. «На него можно положиться», — думала она, но позади раздалось ужасающее бульканье. Призрак пришпорил свою жертву, и она уже могла представить свист длинного ножа. Теперь всё решали мгновения. На Престона можно положиться.

Он ведь все понял, не так ли? Ну конечно понял. Ему она может верить.

Позднее, все что она могла припомнить — это тишина, прерываемая треском соломы и тяжелым дыханием Летиции и Роланда, и ужасающим хрипом преследователя. В этот момент тишину в ее голове разорвал голос Лукавца:

«Ты готовишь ловушку, дрянь! Считаешь, я так просто снова в нее попадусь? Маленькие девочки, играющие с огнём, обычно в нем сгорают, сгоришь и ты, обещаю тебе. Да, ты сгоришь. И что же будет с гордостью всех ведьм? Сосуды беззакония! Служанки нечистот! Осквернители святынь!»

Не чувствуя текущих слёз, Тиффани сосредоточилась на дальнем конце поля. Она ничего не могла поделать. Она не могла сдержать поток его злобы. Она распространялась словно яд, проникая в уши и под кожу.

Очередной свист ножа за спиной удвоил силы троих беглецов, но она знала, что это не надолго.

Может это Престон виднеется впереди сквозь сумрак? Кто же тогда та темная фигура за его спиной, которая похожа на старую ведьму в остроконечной шляпе? Едва она вгляделась в неё, как фигура испарилась.

Зато внезапно вспыхнул огонь, и Тиффани услышала треск, когда он, словно восход, стал распространяться по полю по направлению к ним. Воздух, словно новые звезды, наполнили поднявшиеся искры. Подул резкий ветер и она услышала, как вонючий голос произнёс: «Ты сгоришь! Сгоришь!»

Ветер дунул сильнее, и пламя вспыхнуло ярче — теперь навстречу поднялась стена огня, бегущего со скоростью ветра по сухой соломе. Тиффани глянула под ноги — зайчиха вернулась. Она с невозмутимым видом бежала рядом. Животное подняло голову, встретилось взглядом с Тиффани, мелькнуло лапами и помчалось прямо навстречу огню. Очень быстро.

— Бежим! — приказала Тиффани. — Если вы сделаете как я скажу, огонь вам не повредит! Быстрее! Еще быстрее! Роланд, беги быстрей — ради жизни Летиции! Летиция — быстрее ради Роланда!

Пламя было совсем рядом. «Мне нужно собраться, — подумала она. — Нужна сила». Она припомнила любимую поговорку Нянюшки Ягг: «Всё течёт, всё меняется. Черпай в этом силу, девочка».

Свадьбы и похороны тоже время силы… ага, свадьбы тоже. Тиффани сжала ладони парочки ещё сильнее. Время пришло. Потрескивающая, ревущая стена огня…

— Прыгайте!

Они прыгнули, и она прокричала: «А ну прыгайте, плут и дрянь!» — Она почувствовала как они поднялись в воздух и их коснулся огонь.

Время замерло. Под ними пробежал кролик и в страхе умчался прочь от огня. «Он побежит, — подумала она. — Он побежит от огня, но огонь будет гнаться следом. А пламя всегда бежит быстрее, чем смертная плоть».

Тиффани плыла в шаре жёлтого огня. Мимо проплыла зайчиха — создание грелось в лучах своего любимого элемента. «К сожалению, мы не так быстры, как ты, — подумала девушка. — Нас опалит пламя». — Она оглянулась вправо и влево — на жениха и невесту, которые словно зачарованные смотрели прямо, и подтащила их к себе. Она поняла. «Я женю тебя Роланд. Как и обещала».

Она может сделать из этого огня нечто прекрасное.

— Возвращайся обратно в ад, из которого выбрался, Лукавец! — выкрикнула она поверх пламени.

— А ну прыгайте, плут и дрянь! — снова прокричала девушка. — Объявляю вас мужем и женой отныне и навсегда! — «Вот и вся церемония, — добавила она про себя. — Новое начало. И на пару секунд — это было сосредоточие силы всего мира. Уж точно — силы».

Они приземлились и кубарем прокатились за стену огня. Тиффани была начеку, тут же принялась раскидывать угли и затаптывать оставшиеся языки пламени.

Внезапно поблизости очутился Престон, подхвативший Летицию, вытащив её из пепла. Тиффани обвила рукой Роланда, который, к слову, произвел мягкую посадку — скорее всего на голову, как решила Тиффани — и последовала за ними.

— Судя по всему, обошлось минимальными ожогами и опаленными волосами, — констатировал Престон, — а что до твоего бывшего парня, думаю, на нём запеклась грязь. Как ты это устроила?

Тиффани тяжело вздохнула.

— Зайчихи прыгают через пламя так быстро, что едва чувствуют его жжение, — пояснила она, — а когда она приземляется, то в основном в остывающий пепел. Солома на ветру сгорает слишком быстро.

Позади раздался вопль, и она представила прихрамывающую фигуру, которая пытается сбежать от настигающего раздуваемого ветром огня, и проигрывает гонку. Она чувствовала боль твари, которая сотни лет портила окружающий мир.

— Так, вы трое — стойте здесь. И не смейте идти следом! Престон, проследи.

Тиффани пошла по остывающему пеплу. «Мне нужно это видеть, — решила она. — Нужно засвидетельствовать. Я должна видеть, что я сделала».

На трупе дымились остатки одежды. Пульса не было. «Чудовище делало с людьми ужасные вещи, — подумала она: — такое, отчего даже тюремщикам становилось не по себе. Но что же стало с ним? Может он был лишь худшей версией мистера Петти? Был ли он раньше хорошим? Как можно изменить своё прошлое? С чего начинается зло?»

Она почувствовала, как в её разум словно червь скользнула мысль: «Убийца! Нечисть! Гадина!»

И ей показалось, что нужно извиниться перед своими ушами за то, что они услышали. Но голос призрака был слаб, тих и прерывист. Он исчез, погрязший в недра истории.

«Руки коротки, — подумала девушка. — Надорвался. А теперь ослаб. Видимо трудно — загнать человека до смерти. А теперь тебе не пробиться, как не пытайся». — Она наклонилась и подняла из пепла кусочек кремня, всё ещё теплого от огня. В земле их было полно — они были острыми. Их породил сам Мел, так же как саму Тиффани. Гладкая поверхность была сродни пожатию дружеской руки.

— Так ничему и не научился? — произнесла она вслух. — Так и не понял, что люди способны думать. Конечно, сам бы ты в пламя не пошёл, но из-за собственной заносчивости не догадался, что и огонь может сам придти к тебе.

«Твоя сила лишь ложь и слухи, — подумала она. — Ты проникаешь в головы людей в момент их смятения и слабости, страха и беспокойства, и заставляешь их думать, что их враг — другие люди, в то время как их враг — ты. И так было всегда. Ты — повелитель лжи. Снаружи ты страшен, но внутри — ты всего лишь слабость. А я — кремень!»

Девушка ощутила тепло поля, успокоилась и сжала крепче камень. «Как ты посмел сюда явиться, червяк! Как посмел посягать на моё!» Она сосредоточилась, почувствовала как в кремень в руке становится теплее и вдруг он растаял и протёк между пальцев, и закапал на землю. Она ни разу не пробовала так делать раньше, и глубоко вздохнув почувствовала, что пламя каким-то образом очистило воздух.