Страдания юного Вертера. Фауст (сборник) - Иоганн Гете

У верховьев пенея, как прежде

С камня бросимся в Пеней,Воду плеском рук запеним,Грусть людей разгоним пеньем,Чтоб жилось им веселей.Без воды была б напасть.К устью поплывем и вскореИгрищам в Эгейском мореШумно отдадимся всласть.

Но река надулась, сталаИ обратно побежала,Разливается, бурля,Грохот, гул, трещит земля.Из расселин валит дым.Страшно нам! Бежим, бежим!Край небезопасный бросьте,Следуйте за нами, гости!К морю, к дали голубой,Где сверкающий прибойНабегает, пеной брызжет,Отбегает, камни лижетИ где блещут две луны —С неба и из глубины.Там пловцов свободных взмахи,Здесь – землетрясенья страхи.Здравый смысл бежать велит,Местность ужасом грозит.

Ну-ка, плечи понатужу,Крякну, двину раз-другой,Высунусь в дыру наружу,Все подастся предо мной.

Как качает! Фу, как гадко!Ни покоя, ни порядка!То налево валит с ног,То кладет на правый бок.Как ни велика досада,Будем мы терпеть и ждать.Если б ад восстал, не надоМеста никогда менять.Что за выдавшийся сводЧудом из-под почвы прет?Это он, седоволосыйЗодчий острова Делоса,Приподнявший вверх из водОстровок со дна морскогоЖенщине, рожать готовой,Для приюта от невзгод.Плотен, кряжист, коренаст,Как Атлант, наддаст, надавит,Сдвинет почвы целый пластИ его ребром поставит.Дно речное, хрящ, песокВзвалит вдруг на горб заплечный,Трещиной весь край приречныйРазорвавши поперек.От натуги став огромней,Шеей подперев гранит,Как со дна каменоломниОн из-под земли глядит.Дальше вылезть не дадим,Путь наружу преградим.

В конце концов признать пораМои труды, толчки и встряски.Без них могла ль земли кораТакой прекрасной быть, как в сказке?Где было б гор великолепье,Когда б я в недра их не влезИ на своей спине их цепиНе поднял в синеву небес?Свидетелями были предки,Хаос и Ночь, как я их тряс,Да и титаны-однолетки,Участники моих проказ.Нам были нипочем утесы.В своем задоре, силачи,Мы горы Пелион и ОссуПодбрасывали, как мячи.А в довершение веселья,Повесы и озорники,Мы сверху на Парнас наделиДва пика те, как колпаки.Теперь там рощи Аполлона,Но я и Зевсу порадел,Подняв ему Олимп для тронаИ для его громов и стрел.И, вырвавшись рывком тяжелымИз бездн на шумный праздник ваш,В подарок бодрым новоселамЯ выворотил этот кряж.

Делом древности могли быПоказаться эти глыбы,Если б мы не убедились,Как их слой из почвы вылез.Вокруг нагроможденья свежих плитЗеленый лес разросся и шумит.Но вопреки сильнейшим потрясеньямМы, сфинксы, старых мест не переменим.

Посмотрите! В дыры, в щелиИскры золота засели.Муравьи, не проморгайте:Этот клад отковыряйте!

Где кручу горнуюРасперло сдвигом,Туда, проворные,Пуститесь мигом!Семьею бойкоюТащи находки,Пласты с прослойкоюИ самородки!С рассвета самогоДо поздней ночиРуду отламывай,Горнорабочий!В скале расколотойТолпою дружнойИщите золото!Земли не нужно!

Марш, марш! И золотистый крапСсыпайте здесь, у наших лап.Ведь нет запоров и ключейВернее грифовых когтей.

Вот и мы тут разместились,Стали на ноги, стоим,А откуда мы явились,Неизвестно нам самим.Для пристанища довольноМалой трещины в земле.Даст скала разлом продольный,Даст и карлика в скале.В этом каменном уступеОн и разведет семьюС карлицей своею вкупе,И не хуже, чем в раю.По случайности счастливойТут нашелся кров жилой.И восток и запад живыТолько матерью-землей.

Но если за ночь эта матьПлодит пигмеев род мизерный,То не откажется рожатьНас, самых маленьких, наверно.

С резвою прытьюМесто займите.Натиск мгновенныйСиле замена.Куйте в дни мираВойску секиры.Кузницы зданьеСтройте заране.Род муравьиный,Вройся в глубины!Мало-помалуПлавьте металлы.Дактили-крошки,Тонкие ножки,Стаскивай в кучиХворост и сучья!Жгите совместноУголь древесный.

Луки и стрелыВзявши, за дело!Бейте в заливахЦапель спесивыхШтурмом нежданнымВсех до одной!В шлеме с султаномНад головой.

Как быть? СпасеньяНет никакого.Мы роем руды,Из этой грудыКуются звеньяНам на оковы.До той минуты,Как, взяв преграды,Не сбросим путы,Мириться надо.

Крик убийц и жертв стенанье,Крыльев шумное ширяньеКатится из тростникаК нам сюда за облака!Цапли скопом перебиты,Кровью берега покрыты.Перья их и хохолкиУкрашают шишакиИзуверов и злодеев,Толстых и хромых пигмеев.Отзовитесь, журавли,За морями и вдали,Соберите ополченье,Преисполнясь духом мщенья,Ни пред чем не постоим!Смерть исчадьям воровским!

Ведьм севера смирять – одни безделки,А здесь я, право, не в своей тарелке.Насколько лучше Блоксбергская высь!Там ты свой брат, куда ни повернись.Свой Ильзенштейн там Ильза стережет,На высоте своей нас Генрих ждет,И Храпуны шлют Эленду-деревнеЛет тысячу свой отзвук эха древний.Там прочно все, а тут, того гляди,Путь под тобой прогнется впереди.Шел, кажется, сейчас по ровной глади,Глядишь – гора образовалась сзади,Пусть не гора, бугор, но, став стеной,Преграда он меж сфинксами и мной.Огни костров горят. Пройдусь вдоль ряда,Приглянется компания, подсяду.Еще, заигрывая и дразня,Шалуньи вертятся вокруг меня.Ну что ж, пожалуйста. Я по привычкеНе откажусь от свеженькой клубнички.

Живее, живо!То приближаясь,То удаляясьТолпой болтливой!Ах, как потешно,Что в виде карыЛюбезник старыйЗа нами, грешный,Трусит поспешно!О волокита!О сердцеед!Ногой разбитойВлача копыто,Хромает вслед.

Мужчины-дурни, род упрямый,Посмешища со дня Адама!Вы, и состарившись весьма,Не прибавляете ума.Проверено на деле всеми,Что бабы – порченое племя.Все сделано, все из прикрас,Стан сужен, растопырен таз.Доказывать, однако, надо ль,Что сами пуститесь вы в пляс,Едва засвищет эта падаль?

Он стал, обдумывает, ждет.Приблизимся, а то уйдет.

Решительней! Без остановок!Раздумывать в мои лета!Быть только чертом без чертовокНе стоило бы ни черта.

К молодцу приблизим лица.Он к одной из нас, сестрицы,Нежностью воспламенится.

При неполном освещеньеВсе вы просто восхищенье.Говорю не в осужденье.

Здравствуйте! Я той же мастиИ в игре приму участье.

Ты – лишняя, да и урод,И нам испортишь хоровод.

Я тетушка твоя ЭмпузаС ослиною ногой кургузой.Хотя ты с конскою ногой,Привет тебе, племянник мой.

От всех в чужом краю скрываясь,На родственников натыкаюсь.Что Гарц, что Греция, – меняВезде преследует родня.

Я превращаться мастерица,И я сегодня в честь твою,Чтоб к родственнику подольститься,С ослиной головой стою.

Хотя фамильное родствоТут ценят более всего,Я отрекаюсь самочинноОт тетки с головой ослиной.

Уродину ты эту брось!Она – страшилище округи.Все, что есть милого, в испугеБежит, рассеиваясь врозь.

Однако вы и сами, дивы,Так подозрительно смазливы!Что, ежели румянцем щекПрикрыт какой-нибудь порок?

Смелее! Выбирай! Нас много.Отважься, подойди, потрогай,Лови счастливый миг, храбрец!Не дорожись, к чему волынка?Ты тоже, знаешь, не картинка,А держишься грозой сердец.Приблизься и под платьем бальнымБез масок, в виде натуральномРассмотришь всех нас наконец.

К красивейшей подъеду храбро.

О ужас! Тощая, как швабра!

Быть может, эта! Ай-ай-ай!

Не стоишь лучшей, так и знай.

Мне маленькая взгляд бросает,Но – ящерицей ускользаетСо скользкой, как змея, косой.Приволокнусь-ка за большой.Ах, надо было быть воздержней!Я вместо девушки рукойХватаю булаву на стержне.От этой палки путь прямойДо той упитанной особы.Таких в гаремах чтут набобы.Но только тронул пышку, – вмигИ лопнула, как дождевик.

Взлетим в лазурь! Подымем бурю!Над ним завьемся стаей фурий!Зареем, как нетопыри!Ну, ведьмин сын, доволен нами?Что ты отделался от ламийТак дешево, благодари!

Одуматься б, а я все прытче,Умней не стал от этих штук.Поездишь, смотришь, нет различий,Что дальний север наш, что юг.Обман повсюду одинакий,Засилье призраков-кривляк,Везде писатели-ломаки,Во всех краях народ дурак.И тут, как у других, хлопочутИ в масках чувственность щекочут,Но по спине прошел мороз,Чуть руку к грациям поднес.Ведь я не враг самообмана,Не обрывался б он так рано.

Где я? Что это? Вот те на!Шел по тропинке, вдруг – стена.Откуда это возвышенье?Вот так камней передвиженье!Напрасно влез я на гряду.Где сфинксов я своих найду?Недурно, за ночь, наугадРасставить цепь таких громад!Тут ведьмы сами к месту сбораПривозят Блоксбергские горы.

Сюда, на эту гору влезь.Она с начала мира здесь.Чти Пинда крайние отроги.Они незыблемы с тех дней,Когда бежал по той дороге,Сраженье проиграв, Помпей.А эти призраки – труха.Их сгонит пенье петуха,И кажущийся округ горныйИсчезнет в виде сказки вздорной.

Хвала тебе, скалы чело!Ты густо дубом обросло.Тебя обходит месяц краем,Мрак чащ твоих непроницаем.Но вот другой какой-то светМелькает за луною вслед.Как кстати! Этой вспышкой малойГомункул мне дает сигналы.Откуда ты взялся, пузырь?

Я облететь успел всю эту ширь.Мне в полном смысле хочется родиться,Разбив свою стеклянную темницу,Но все, что я заметил до сих пор,Меня не увлекает на простор.Двух мудрецов подслушал я беседу,Шел о природе философский спор.Я все верчусь по свежему их следу,Чтоб до конца дослушать разговор.Наверно, все известно им, всесильным,Они укажут, может быть, пути,Как поступить мне в деле щепетильномИ полностью на свет произойти.

Нет, лучше верь себе лишь одному.Где призраки, свой человек философ.Он покоряет глубиной вопросов,Он все громит, но после всех разносовЗаводит новых предрассудков тьму.Кто не сбивался, не придет к уму,И, если ты не крохоборец жалкий,Возникни сам, сложись своей смекалкой!

Благой совет порой неоценим.

Счастливый путь! Потом поговорим.

Какие доводы представить,Чтоб взгляд превратный твой исправить?

Послушна ветерку волна,Но прочь бежит от валуна.

След извержений – гор зигзаги.

Вся жизнь проистекла из влаги.

Простите, вторгнусь в вашу речь:И я хотел бы проистечь.

Фалес, ты б за ночь мог из тиныТакие взгромоздить вершины?

Природы превращенья шире,Чем смена дня и ночи в мире.Во всем большом есть постепенность,А не внезапность и мгновенность.

Но здесь внезапный был толчок.Плутон внутри огонь зажег,Равнину газами ЭолВзорвал, и холм произошел.

Допустим. Он стоит. Ну что ж?Какой ты вывод извлечешь?Мы времени с тобой не ценим,Занявшись этим словопреньем.

Из недр горы явились мирмидоны,Пигмеи, муравьи, народ смышленый,Трудолюбивый, хоть и мелкота,И заселили впадины хребта.

Ты не мечтал о власти над толпой,Жил, оградясь своею скорлупой,Но, если изберешь судьбу иную,Тебя царем я здешним короную.

Фалес, что скажешь?

Пропадешь.Средь малых действуя, мельчаешь,А средь больших и сам растешь.Ты тучу в небе замечаешь?Пигмеям, испуская клики,Пророчат гибель журавли.Так было бы и их владыке,Когда б тебя им нарекли.Тревога в карликовом стане!Всю тяжесть клювов и когтейРука слепого воздаяньяОбрушит на коротышей.Пигмеи сами виноваты,И если попадут в беду,То это должная расплатаЗа мертвых цапель на пруду.За кровь, окрасившую воды,Вступились птицы их породы.Теперь ничто, ни шлем, ни щит,Виновников не защитит.Народ убийц забился в норы.А войско, не сдержав напора,Смешалось, дрогнуло, бежит.

Молился я подземным божествам, —Небесным надо поклоняться нам,Луна, Диана и Геката!Я обращаюсь в высотуИ твой предвечный образ чтуВ трех этих именах, тройчатый!За бедный мой народ поратуй,Врагу попавший под пяту.Ты, животворная и углубленная,Ты, внешне кроткая, но непреклонная,Во устрашенье вражьих душСвой гнев с небес на них обрушь!

Богиня мне вняла до срока.Я сам не рад:Мольбой к владычице высокойЯ пошатнул земли уклад.Все ближе, ближе и огромнейЛетящий сверху лунный шар.От ужаса себя не помню.Я сам навлек ее удар.Недаром носится молва,Что фессалийские колдуньиСводили силой колдовстваЛуну на землю в полнолунье.Шар близится и потемнел.Готово! Стрелы молний, пламя!Богини голос прогремел!Ниц! Наземь пред ее стопами!Я вызвал эту тучу стрел,Я виноват кругом пред вами.

Чего-чего он только не видал!Признаться, ничего я не заметил.Безумна ночь, и он безумным стал.А месяц в высоте, как прежде, светелИ в том же месте блещет, где сиял.

Взгляни на холм, где скучились пигмеи.Гора была кругла, теперь острее.Я треск неописуемый слыхал.С луны обломок каменный упалИ раздавил укрывшихся в канавах,Не разбирая правых и неправых.Но я хвалю тот творческий почин,Который, сверху действуя и снизу,В теченье ночи, как бы по капризу,Настроил столько гор и котловин.

Не думай! Эти горы – призрак мнимый,Пусть гибнет гномов гадостная тварь,И радуйся, что ты у них не царь.На праздник моря поспешить должны мы,Где от души нам каждый будет рад.

Едва вскарабкался на этот скат,Хватаясь за кривые корни дуба!Ах, оттого-то мне на Гарце любо,Что с серой схож сосновый аромат,А на дубовой этой лесосекеНе чувствуется запаха смолы.Хотел бы знать, чем нагревают грекиВ своем аду для грешников котлы?

Ты смыслом доморощенным хорош,А на чужбине этим не возьмешь.Чем к нам соваться со своим уставом,Ты поклонился б здесь святым дубравам.

Покинутый вдали родимый крайВсегда в разлуке дорог, словно рай.Что жмется там за чудище тройноеВ пещере, освещаемой луною?

Там форкиады скорчились внутри.Не трусь, ступай к ним и заговори.

Охотно. Я стою и столбенею.Как я ни горд, а опозорен в лоск.Не может этого вместить мой мозг,Что эти дивы мандрагор страшнее!И смертный грех, видать, не так дурен,Раз с пугалами этими не сходен.Мы б выгнали из преисподней вонТаких неописуемых уродин.И безобразья крайнего чертыРодятся здесь, в отчизне красоты!Еще зовут античной эту жуть,Наверное, считая славой мира.Но чудища зашевелились, чутьМеня вблизи почуяли, вампиры.

Подайте мне единственный наш глаз.Кто, сестры, в храме потревожил нас?

Приблизившись сюда, позвольте мнеБлагословенья попросить втройне.Я вам чужой, но, разобрав детальней,Наверное, я родственник вам дальний.Уже, как странник по святым местам,Я поклонился старым всем богам,И Oпс и Рее. Я в порыве жаркомТрем вашим сестрам поклонился, паркам,Но равных вам хотя бы чем-нибудьЯ не нашел за весь свой долгий путь,Я слов ищу приличных для канонаИ, не найдя, смолкаю восхищенно.

Дух этот, кажется, умен и смел.

Как странно, что никто вас не воспел,И удивительно, что средь скитанийНе находил я ваших изваяний,А в отношенье формы и лицаВы не в пример достойнее резца,Чем бюсты Гер, Паллад, Венер и прочих,Столь частые у скульпторов и зодчих.

Уединившись по своей охоте,Не думали мы о таком почете.

Да где и было думать вам в тишиТакого полного уединенья,Где вас никто не видит, вне общенья.В дыре, где не бывает ни души?Переезжайте в бойкие места,Где царствует искусства красотаИ ежедневно чередой богатойВозводит на высокий пьедесталГероев края в виде стройных статуй.

Не соблазняй! Ты б лучше замолчал.К чему нам свет, к чему совет твой пылкий?Нас Ночь произвела, мы три бобылки.Родясь во тьме, останемся мы тут,В безвестности забившись в свой закут.

Тогда мы ваше дело так поправим:У вас ведь зуб и глаз один на трех?Свершим мифологический подлогИ вас троих как бы двумя объявим,А я бы взять тогда на время могВ свое распоряженье внешность третьей,Чтоб представлять вас с выгодою в свете.

Ну как вы, сестры?

Сговоримся с ним,Однако глаза с зубом не дадим.

Венец картины в зубе ведь и глазе!Как быть тогда при этаком отказе?

Зажмурь свой глаз один и выставь клык,И в профиль ты наш вылитый двойник,Как будто брат наш.

Слишком много чести.Да будет так!

Да будет так!

Без лести,Вот я. Хаоса сын новооткрытый!

Мы дочери его. Ты средь сестер.

О, до чего я дожил! Вот позор!Меня все примут за гермафродита!

Ах, как мы все похорошели сразу:Теперь у нас два зуба и два глаза.

Мне в этом виде лишь чертей пугать,А больше носу некуда казать.

Скалистые бухты Эгейского моря