Белоснежка и медведь-убийца - Дмитрий Валентинович Агалаков

тепло, что захотелось остаться. Юля могла это сделать, сослаться на больничный лист и, может быть, поступила бы именно так, будь они только вдвоем. Она вздохнула в его руках: и живи они на другой планете! И все-таки, пока Феофан Феофанович вытирал глаза платком и не видел их, Юля нашла пару секунд и поцеловала Кирилла в губы.

– Пока. – Она приложила ладонь к его рельефной ковбойской щеке.

– Пока, милая, – кивнул Следопыт.

Юля забралась в вагон только после третьего свистка. Потом еще пару минут смотрела на двух друзей в окно своего купе. А потом поезд тронулся, она смешно расплющила нос о стекло и сморщилась. Кирилл и архивариус замахали ей руками. И остались на перроне. А она понеслась вперед. На северо-запад. По полям и по лесам. Через реки малые и большие. В Москву!

К тому времени, когда поезд уже разогнался, пролетая километр за километром, Юля спала на верхней полке и видела сны.

Через шестнадцать часов она переступила порог своего дома. Родители были на работе. И очень удивились, обнаружив дома свою дочку, и обрадовались, конечно.

– Почему так быстро? – спросила мать. – Ты ведь уезжала на две недели?

– Врачи сделали рентген, провели тщательное обследование и сказали, что ничего страшного. – Она пожала плечами. – Представляете? Вообще ничего. И я решила: зачем пропускать занятия?

– Что, так бывает? – спросила мать у отца.

– Понятия не имею, – ответил бородатый профессор. – Я доктор исторических наук, а не медицины. А ты математик. Ты даже ближе к медицине.

– На сколько, интересно? – усмехнулась мать. – А где их заключение? Медицинская карта?

Юля показала липовые бумаги, так искусно состряпанные Следопытом.

– Мне кажется, ты что-то не договариваешь, – предположил ее отец, когда мать ушла готовить ужин.

– Что, папочка?

– Не знаю, но ведь ты – лиса. Вот что я тебе сейчас покажу! Девочка! Тут такое в Интернете! Может, ты видела, не знаю. – Он завел ее в кабинет и открыл свой ноутбук. – Смотри.

И Юля услышала знакомые звуки. Рев! Медвежий рев! И едва различимый голос: «Отдаю мою ногу!» И тотчас увидела медведя на костыле, идущего по улице и ревущего что есть мочи. Он двигался в сторону стрелки двух улиц, где слева горела неоновым светом вывеска «Гостиница «Колос»…

– В городе Лещёве под Семиярском, где ты была, появился медведь на одной ноге! – Отец говорил взахлеб. – А вот еще один ролик! Медведь стоит над своей жертвой. Сняли случайные свидетели. Кто? Как? Фантастика! Смотри, ужас какой! Смотри, смотри же! – ее отец ткнул пальцем в экран. – Вот он обернулся на тех, кто его снимал, – и они бросились наутек! Ты можешь себе представить, дочка? – Он поймал взгляд ее веселых удивленных глаз. – Можешь, Юленька?

– Чего только в жизни не бывает, а, папуля? – покачала она головой. – Жуть!

После ужина Юля вышла на балкон. Пахнуло свежестью близкой ночи. Юля оглянулась на освещенную комнату и вытащила из пачки сигарету. Зацепила ее губами, щелкнула зажигалкой. Дымок сорвался в темноту. Ах, как это сладко выкурить тайком от родителей сигарету. «Это ощущение жизни, свободы, даже счастья, – думала Юля. – Особенно – пронзительно золотой осенью, когда в юное сердце вдруг вторгается светлая печаль и хочется, взмахнув руками, как крылышками, взлететь и раствориться в ней!..»