Битва во времени - Юрий Леляков

— А вы полагаете себя вправе принять решение, что в этом мире человечество больше не нужно, и спасать его незачем? — твёрдо ответил Донот. — И — что ни вам, ни кому-то другому больше уже не понадобится человеческое тело этого мира? То есть — можно без особых последствий разомкнуть взаимосвязь миров, существовавшую миллионы лет?

— Нет, я… не то… — замялся спрашивавший, явно не готовый к рассуждениям на таком уровне. — Но… если я сам не захочу сюда возвращаться — тогда как?

— Насколько мы знаем, самоубийца попадает там не в тот слой или состояние, которое предпочёл бы, — ответил снова Герм. — Ведь он не выполнил свою задачу в этом мире, не осуществил полностью программу своей жизни…

— То есть как — насколько знаете? — уже истерично закричал голос в толпе. — Люди! Кого мы слушаем? Он там, на дороге, просто намазался светящейся краской, а мы верим, что он — ангел?

— А Занклу-Хартвес чем намазался? А Вохрил? — сразу переспросил Герм — и в тот же момент передние ряды отпрянули от снопа искр, сорвавшихся с руки Донота. — Но почему-то им вы верили беспрекословно! И сейчас для вас тот, кто скажет, будто знает всё и может всё решить — божество! А кто честно говорит вам, что нужны ваши собственные усилия — демон и враг вашей веры? То есть, получается — вы сами, ваш разум, ваша воля, ваша сила — вообще ни к чему? Вы — просто не нужны? Нужен только тот, кто решит за вас всё? Но все ли здесь так думают? Все ли готовы просто сбежать из этого мира, бросив его на произвол сил зла?

— Нет! Не все! — раздался громкий детский голос (кажется, тот, что в самом начале). — Довольно решать за нас! И так уже показали себя! Вы хоть знаете, как мы тут жили все эти полгода?

— Все эти полгода мы были не здесь — а далеко отсюда, в горах, — ответвил Донот, не раскрывая подробностей. — И там нам тоже пришлось иметь дело со слугами зла, враждебного человечеству. И только в этой борьбе с ними мы обрели ту силу, с которой теперь явились к вам. Но потому и знаем не всё…

— Одно вы видели, другого не знаете… — начал тот же взрослый голос. — Говорю же — они нас обманывают…

«Кажется, мы теряем контроль над ситуацией, — с тревогой подумал Джантар. — И удержим ли вообще? Или… всё с самого начала — неправильно? Но что надо было делать, как действовать?»

— Обманывают? — возмущённо переспросил детский голос. — А эти колодки на мне — что, тоже обман? Я из-за них идти не могу — меня сюда принесли! Прямо без одежды, как был! Оторвали эти колодки от скамьи в полиции — и сразу сюда! А открыли детскую тюрьму — так там вообще… Да, а сам этот «Канон Великого Элбэ» вы нигде не нашли?

— Уже нашли! — раздался через мегафон голос Итагаро — и Джантар, удивлённый этим, снова отогнув край шторы, увидел в заметно посветлевшем сумраке: на крыше фургона стояли уже четверо. Кроме Герма и Донота — ещё Итагаро и Ратона, непонятно когда и зачем успевшие спуститься туда… — В секретном книгохранилище в подвале…

— Так надо открыть колодки! — Лартаяу бросился к выходу из кабинета.

— Ну, так посмотрите, где там написано, чтобы устроить нам такую жизнь! — продолжал тот мальчик из толпы. — За пять месяцев, как сошёл снег — ни одного дня отдыха! Деньги с собой носить нельзя, все уроки в школе — сидеть голодным! Да ещё вдруг заставили ходить в одних рубашках — а раньше сами требовали таскать на себе сколько всего! Ну, вам, каймирцам, может быть, и ничего — а из нас многие с непривычки пообмораживались! А физкультурные занятия совсем голыми? И даже в институтах, говорят, студентов заставляют раздеваться, если им нет 20-и! И на заводе для работающих несовершеннолетних публичную порку ввели! И всё это называется — борьба с детской преступностью!

«Так сколько уже действуют эти «правила поведения»? — потрясённо подумал Джантар. — И мы ничего не знали…»

И тут толпу вдруг словно прорвало:

— Да это ещё что — если в полиции, говорят, утюгом прижигают! И тоже — всё законно, со ссылками на этот канон!

— Любой взрослый по любому поводу может схватить тебя за руку, тащить куда попало и делать с тобой что угодно! А сопротивляться нельзя, даже если он — убийца! Это они тоже в своём каноне прочли!

— А сам, кроме школы, никуда без взрослых не войдёшь! И на работу к родителям, и в торговый центр — нельзя! Сразу хватают за руки — и выбрасывают наружу!

— По уличному аппарату связи говорить — нельзя! В автобус войти — нельзя! Из дома вызвать полицию, если грабят — нельзя!

— Украшения носить запретили! А протез руки — что, украшение? И очки любой взрослый может сорвать и не вернуть потом родителям — и мы же будем виноваты! Что с ранних лет зрение слабое от такой учёбы!

— Так неизвестно же, что можно с собой носить, а что — нет! Сумку с учебниками — и то могут отобрать прямо на улице, если она — «взрослого образца»! А кто эти образцы вообще знает?

— А «появление в неподобающем виде» — это такое? А «нездоровое любопытство»? Тоже никто не понимает — а за это судят, или — сразу в интернат! В специальный, где ходят голыми и в кандалах!

— Я и говорю про детскую тюрьму! Их же оттуда так привели! А вот именно — за что они там были?

— А тут никакое «за что» и не нужно! Кто-то донёс, что ты за кем-то там «подглядывал» — и всё! Будут они разбираться…

— Или — забыл, что за порог спортзала без одежды, наоборот, нельзя! А попробуй запомни сразу, что где теперь можно!

— А всё потому, что поезд с ядами упал — и сказали: весь мир грешен, людям надо каяться! Вот весь город под эту Элбинию и подвели!

«Да, как нам ещё повезло… — с ужасом подумал Джантар. — А не будь мы — хоть поначалу, с оговорками — особо одарёнными… Но как могло дойти до такого?»

— А эти «дружины нравственного надзора» — знаете, что делают? — продолжали звучать голоса в толпе. — Тоже хватают ни за что прямо на улице, ведут к такой раскрывающейся стене — они её специально построили — и надо, спустив штаны, лечь туда животом, а потом над тобой закрывают эту стену, так что ты в ней зажат, не вырваться, стягивают всю одежду — и палками по ногам! И так оставляют на ночь безо всякой охраны! А это же за ночь может случиться что угодно! И утром, перед тем, как освободить — опять палками… И остаёшься среди города совсем голым — одежду-то не возвращают! Куда девают — не знает никто… И как идти куда-то после этих побоев? А попробуй тут же справить нужду, за это — ещё палками… И родителем не скажут, где ты… И им никто ничего не сделает, даже полиция…

— Так и там — эти «аресты без права отправления потребностей организма»… Вроде мелочь — а можно погибнуть! Разорвёт внутренности — и всё! При Зонгумаде Третьем хоть со взрослыми преступниками так поступали, а сейчас с детьми — за что?

— А те, говорят, уже и в бочку с кислотой хотели сажать! И ты — или сиди там и растворяйся на виду у всего города, или вставай и иди домой голым, но тогда — позор на всю жизнь… С детской преступностью иначе справиться не могут…

«Такого мы и не представляли… — ещё более потрясённо подумал Джантар. — Но что сейчас? Как удержать ситуацию?»

— Ну, вот именно! В школе по литературе, по истории, проходим все эти излияния про голод и плен — а нам самим что устроили? И потом старшие — герои, а мы — не поймёшь кто!

— А эти ботинки без подмёток? Как их носить? И это же из-за них теперь зимних занятий нет — хотя летом, что, лучше? По такому-то асфальту? И просто без них — тоже нельзя! Они и это прочли в своём каноне!

— А то — как, говорили, будут посвящать во взрослые? Прямо резать что-то на теле без наркоза! Слушайте — так, может быть, мы вообще без них обойдёмся? Зачем нам эти взрослые?

— Однако нужны специалисты, — попытался возразить Донот. — Надо же запустить нужные производства, обезвредить ненужные, разобраться в тайнах секретных учреждений…

— Но как нам теперь вместе с ними жить и работать? После всего, что они с нами делали?

— Ну, почему? — ответил другой голос из толпы. — С каймирцами — можно! Они же никого не хватали и не отбирали протезы! Наоборот, их увольняли с работы за неверие в Элбэ!

— Но специалисты-то — в основном те! Я имею в виду — по секретным заводам… И как теперь без них? Но и с ними — тоже? Ты сможешь считать их людьми, такими же, как сам? Или нет?

«И то верно… Но что делать? — со всё возрастающей тревогой думал Джантар, чувствуя, как ситуация на площади всё более выходит из-под контроля. — Тем более — и мы не всё знали, не всё учли…»

— Смотрите! — раздались удивлённые голоса уже в другой части толпы. — Он снимает колодки! Он открыл их! И это вы — такие же люди, как мы? Но мы так не можем!

— Да, не каждый это может, — ответил Лартаяу — где-то там, в толпе. — И из нас у каждого — свои особенности. И сам я могу это не всегда, — на асфальт со звоном упали цепи кандалов. — Но скольких смогу — попробую освободить…