Чего не хочет женщина (Сборник) - Андрей Дышев

Женщина, попросившая лампочку, начинает скандалить. Она не может ждать, она на три часа записана к косметологу. В торговый зал выходит директор, с недоумением смотрит на Ольгу, потом хмурит брови. Когда принимал на работу, предупреждал: нареканий со стороны покупателей быть не должно. Ольга заверила: не будет. Но сейчас ей все равно. Эта работа не решает проблемы. Ну простоит Ольга за прилавком месяц. Сколько получит? Пять тысяч рублей? А надо пятнадцать. И не через месяц, а завтра.

Ольга приметила это казино из окна троллейбуса. Вышла на следующей остановке, перешла дорогу и снова села на троллейбус – в обратную сторону. На этот раз рассмотрела вход как следует. Справа от дверей – видеокамера, на краю тротуара, выложенного цветной плиткой, стоит охранник. Из заднего кармана у него торчит антенна радиостанции. Вспышки света от неоновой вывески пульсами освещают его серую униформу.

Она прошла по улице с тем видом, с каким торопится после работы домой загруженная заботами хозяйка. Метров за пятьдесят до казино свернула в темный переулок. Очень хорошо, что здесь мало фонарей. Дома ветхие, старые, не в пример фасадным. Ольга прошла по переулку немного, оглянулась, определяя расстояние, и свернула еще раз в какую-то подворотню. Несколько раз споткнулась о битые кирпичи. Здесь идет ремонт, но вяло, от случая к случаю. Через арку с осыпавшейся штукатуркой вышла в темный двор. Похоже на дно бочки. В окнах домов, обступивших двор кольцом, свет не горит. Двери подъездов заколочены досками крест-накрест. Ольга подошла к одному из них, ухватилась руками за доску и оторвала. Немного сил ушло и на вторую доску. Ольга толкнула ногой дверь, втянула ноздрями запах заброшенного нежилого помещения и несмело шагнула в темноту. Держась за стенку, на ощупь прошла к мутному, почти утратившему прозрачность окну. Подышала, протерла. Как удачно! Это параллельная улица, здесь же остановка трамвая. Людей мало, кому будет интересно смотреть на девушку, вылезающую из окна.

Ольга дернула на себя оконную раму, приоткрыла ее ровно настолько, чтобы можно было пролезть, и пошла назад.

Выйдя под фонари, отряхнула джинсы от побелки. Летящие навстречу машины слепили ее. Город грохотал механическим нутром, пожирая бензин, электричество и деньги. Люди ползали по нему, как микробы… Ольга старалась не думать о том, что собиралась сделать. Одна мысль об этом была невыносима. Она медленно шла по тротуару к казино, как запрограммированный робот. Она знала, что не отступит, не испугается, что будет упрямо и жестко двигаться к своей цели. И все у нее получится. Все будет так, как она задумала…

Едва не налетела на стеклянную дверь продуктового магазина. Без колебаний зашла в него, встала у витрины, делая вид, что разглядывает товар. Отсюда через окно хорошо просматривался тротуар из цветной плитки. Подруливают дорогие машины, выходят разодетые люди с пухлыми бумажниками. Публика жаждет азарта, жаждет расстаться со своими деньгами за призрачный шанс выиграть.

– Вам что? – спрашивает продавщица.

Ольга не отвечает, и продавщица теряет к ней интерес. Уже совсем стемнело, снова пошел дождь. Явно подвыпившая женщина отмахивается от своего кавалера. Кавалер трезв и зол, он пытается затащить женщину в припаркованный у тротуара «Мерседес», но его дама упряма, она отбивается от кавалера белой сумочкой, да еще пытается лягнуть его ногой.

– Черт с тобой! – кричит кавалер, плюет на мокрый асфальт и садится в машину.

Женщина кривит губы, вскидывает вверх оттопыренный палец, но едва не попадает себе ногтем в глаз. «Мерседес» резко сдает назад. Женщина, поправляя на себе голубой полушубок, закидывает сумочку на плечо и, пошатываясь, идет по тротуару.

Ольга выходит из магазина и направляется вслед за женщиной. Жертва не торопится, она что-то напевает себе под нос и спрашивает у проходящих мимо мужчин сигарету. Ольга смотрит в сторону, словно ищет нужный магазин, но чувствует, как расстояние между ними неумолимо сокращается. Она уже улавливает терпкий с горчинкой запах духов. Ольга оглядывается – как будто не разглядела вывеску какого-то учреждения. Сзади никого. Впереди только две пенсионерки с сумками, стоят нос к носу под одним зонтиком и разговаривают. Вот жертва поравнялась с темным переулком, остановилась, словно ее что-то насторожило, и посмотрела на шоссе. Может быть, она уже пожалела, что поссорилась со своим кавалером и ей приходится идти невесть куда под противным дождем, вместо того чтобы дремать в кожаном салоне «Мерседеса» под тихую музыку. Может быть… Но Ольга не думала о мыслях и чувствах незнакомки. Она побежала, выкинула в сторону руку и крепко схватилась за белый ремешок, срывая с плеча женщины сумочку.

Женщина даже вскрикнуть не успела, как Ольга метнулась в переулок, забежала в темный двор и, прыгая по кирпичам, скрылась за дверью подъезда. Там, во мраке, на минуту затаилась, открыла сумочку, на ощупь выгребла из нее деньги, а мобильник, губную помаду и документы вместе с сумочкой кинула под ноги. Уже не спеша вылезла в окно.

Тотчас подошел трамвай, и Ольга, удивляясь своему спокойствию, вошла в салон, села на заднее сиденье и предъявила кондуктору проездной.

«Это уже падение в бездну, – думала она, присматриваясь к лицам пассажиров. – Это прямой путь на дно. И на этом пути я с того мгновения, когда солгала и оставила Глеба у себя…»

Она сошла через две остановки, остановилась у хлебной лавки, и там, в свете витрины, пересчитала купюры. Семьсот долларов и четыре тысячи рублей…

Ольга купила батон и, откусывая на ходу, торопливо пошла к станции метро. Она вдруг поймала себя на мысли, что утратила чувство стыда и способна без каких бы то ни было моральных усилий сесть на грязный асфальт с протянутой рукой и громко, нараспев, произнести: «Люди добрые! Сама я нездешняя, помогите на обратный билет до дома…»

Мама даже не поинтересовалась, откуда Ольга взяла деньги на новую курточку и ботиночки для Ксюши, на ее любимые сосиски, на копченого цыпленка, на апельсины, бананы, яблоки, на все те продукты, которые уже давно стали в этой семье деликатесами.

– Молодец! – похвалила мама, принимая тяжелые пакеты. – Глеб, ты будешь сосиски на ужин?

– Сосиски для Ксюши, – сказала Ольга.

– Всем хватит! – махнула рукой мама.

Ольга скинула куртку на пол, кинулась на кухню, взяла маму за руку и подвела к Глебу, который сидел в комнате у Ксюши.

– Я хочу вам торжественно объявить…

– Что?! – с надеждой воскликнула мама.

– …что следователь прокуратуры обо всем догадалась! – выпалила Ольга.

Воцарилась гнетущая тишина.

– О чем именно она догадалась? – глухим голосом спросил Глеб.

– О том, что я прячу у себя в квартире убийцу!

Мама ахнула, прикрыла ладонью рот.

– Может, ты ошиблась? – шепотом спросила она.

– Нет, я не ошиблась. Следователь говорила со мной почти открытым текстом. Имейте в виду, со дня на день к нам нагрянут с обыском.

– Наверное, на допросе ты что-то не то сказала, – сдержанно упрекнула мама и посмотрела на Глеба. – Надо что-то делать. Надо что-то делать…

– Если Глеб хочет загреметь на нары и утащить за собой еще меня, то пусть продолжает жить у нас и варить обеды, – продолжала давить Ольга.

– Но не можем же мы выгнать его на улицу! – заступилась мама. – Это бесчеловечно!

– Я ухожу, – твердо сказал Глеб и поднялся со стула.

– Возьми меня с собой! – начала капризничать Ксюша.

– Глебушка, ну подожди! – заволновалась мама, шаркая следом за Глебом. – Надо все обдумать. Зачем же сгоряча…

– Вымойте за мной квартиру, – гробовым голосом говорил Глеб. – Чтобы ни следа, ни запаха. Зубную щетку – долой! Бритву – долой! И с Ксюшей еще раз поговорите, чтобы она ни словом обо мне не обмолвилась…

– Ой, беда какая! – вздыхала мама и качала головой. – И куда ты сейчас, на ночь глядя?

– На кудыкину гору. На нарах переночую.

– Только не надо вышибать слезу! – попросила Ольга. – Мое дело – предупредить тебя. А решение ты принимай сам.

– Погоди хоть немного! – начала развивать бурную деятельность мама. – Я тебе хоть чего-нибудь соберу. Теплые носочки, еду какую-нибудь.

– Ничего не надо, мамаша, – проникновенно произнес Глеб, прижимая женщину к груди.

Ольга зло рассмеялась:

– Прекратите этот отвратительный спектакль! На вас двоих смотреть тошно!

– Может, тебе в гостиницу устроиться? – мучительно искала выход из положения мама.

– Что вы! – ответил Глеб, обуваясь в прихожей. – В гостинице паспорт требуют. Там меня сразу загребут.

– Тогда, может, к друзьям каким-нибудь своим?

Глеб криво усмехнулся и чмокнул губами.

– Где их взять-то, друзей?

Мама уже протянула Глебу куртку, как вдруг ее осенило:

– Постой! А что, если тебе пожить на нашей даче? Там тебя никто не найдет.