Столыпин. На пути к великой России - Дмитрий Струков

Еще будучи наследником, Александр III участвовал в освободительной Русско-турецкой войне 1877–1878 гг. и за проявленный героизм был удостоен Георгиевского креста. В этой же войне, освободившей православных болгар от турецко-исламского ига, отличился и отец Столыпина – Аркадий Дмитриевич Столыпин. Для него это была уже вторая война с турками. В молодости он участвовал в защите Севастополя, командуя на передовой артиллерийскими батареями и постоянно подвергаясь риску ответного огня. За храбрость, мужество и самоотверженность при отражении первого штурма Севастополя в ночь с 10 на 11 марта 1855 г. капитан Столыпин был награжден золотой саблей с надписью «За храбрость». «Нет больше той любви, – говорит Христос, – когда человек полагает душу свою за друзей своих».

После Крымской войны став атаманом Уральского казачества, Аркадий Дмитриевич Столыпин сумел многое сделать для православия. Его стараниями началось преодоление последствий церковного раскола среди казаков. На организованных им собеседованиях с раскольниками Столыпин предложил старообрядцам принять священников, рукоположенных православным епископом, оставив неизменным порядок службы. Первой церковью, где была применена подобная практика, стала Никольская. Сам атаман посещал ее и молился истово и даже ради любви к заблудшим овцам крестился не тремя перстами, а «руку на себя так накладывал, чтобы сзади его стоявшие видели двуперстное сложение»[613]. Таким образом, благодаря разумной миссионерской политике А.Д. Столыпина в 1858–1859 гг. в Уральском казачьем войске утвердилось единоверие с перспективой постепенного обращения казаков в лоно православия. «Действительное приобретение для православия, – писал Аркадий Дмитриевич, – произойдет только в следующем поколении, которое не останется некрещеное»[614].

Но не только этим ограничивалось его служение Богу. Написанная им «История России для народного и солдатского чтения» воспитывала в русском воинстве и крестьянстве любовь к Отечеству и Церкви.

Кстати, о безупречной репутации А.Д. Столыпина как христианина свидетельствует и назначение его комендантом дворцовой части Московского Кремля. Царствовавший тогда Александр III говорил, что Москва – это храм России, а Кремль – ее алтарь. Вручить ключи от этой святыни могли только истинному ревнителю православия. За заслуги перед церковью Аркадий Столыпин удостоился быть похороненным на территории Новодевичьего монастыря прямо за алтарем Успенского храма.

Искренняя вера родителей не была для детей пропускным билетом в Царство Небесное. Повторим: кому больше дано, с того больше спросится. Николай II и П.А. Столыпин оказались достойными наследниками усвоенных с детства христианских идеалов.

Для Петра Аркадьевича вера в Бога была постоянной внутренней потребностью. «Он так верил в Бога, – вспоминал в некрологе хорошо знавший Столыпина Лев Тихомиров, – как дай Господь верить Его служителям перед алтарем»[615].

По своим жизненным установкам Столыпин был достойным носителем православной культуры: ранний брак, многодетная семья, любовь к деревенской жизни, любовь к земле. С иронией говорил он гостям, что у него «староверческая» семья, и в этом была доля истины. Столыпин не разделял многие барские привычки: охоту, карты, беспробудное пьянство. «Разве это не унизительно, – говорил Петр Аркадьевич родным, – что если я не смог закурить, когда почему-либо захотел, из-за этого у меня настроение испорчено, ум не работает ясно, и порчу и другим жизнь, и сам не в состоянии ни работать, ни веселиться?»[616] «Всякий, делающий грех, есть раб греха», – говорит Христос своим ученикам (Ин., 8, 34).

Культура воздержания формировалась на религиозной основе постом, покаянием и причастием. Несмотря на чрезвычайную занятость, Столыпин никогда не забывал, что внешнее есть только результат внутреннего, что Господь смотрит на сердце политика прежде его дел. Мария Бок в своей книге воспоминаний писала о Великом посте 1910 г.: «Отец говел в Риге, чтобы причаститься на Пасху в Петербурге». Не только в наши дни, но даже в начале XX в. подобная христианская аскеза столыпинского быта не могла не вызывать удивления.

В Преображенском храме кейданской церкви, где служил духовник Петра Аркадьевича отец Антоний Лихачевский, установлена мемориальная доска с именем великого реформатора. В 1893 г. в церковном здании случился большой пожар. Собственных средств для ликвидации его последствий у общины не оказалось, и Петр Аркадьевич немедля организовал строительный комитет по восстановлению храма, сам же его и возглавил. Еженедельно комитет собирался на квартире протоиерея Антония Лихачевского. Несколько раз Столыпин ездил в Петербург, где обращался за помощью в главный церковный орган – Святейший Синод Русской Православной Церкви, в итоге литовскому просителю пошли навстречу и выделили на возобновление пострадавшего храма 7 тысяч рублей. По просьбе Столыпина отрядили кое-какие средства и московские благотворители, и со временем кейданскую церковь восстановили. В 1896 г. при Преображенском храме было создано попечительство, председателем которого избрали Столыпина, справедливо надеясь, что он не обойдет своим вниманием нужды прихода. Когда же в 1902 г. в Кейданах организовали православное братство, то Петр Аркадьевич стал почетным его членом и оставался таковым до конца своей жизни. Несмотря на переезд по долгу службы в другое место, приезжая в родное имение, он всегда посещал и свой родной храм в Кейданах. Символично, что и в свой последний в жизни маршрут до Киева он отправился от кейданского железнодорожного вокзала[617].

Чтобы описать религиозную жизнь последнего русского императора, потребуется многотомное научное исследование. В этом удивительном человеке вера и политика – две соединенные грани, разделить которые невозможно без ущерба для исторической истины. «Нужно положиться всецело на милосердие Божие, – писал Николай II в 1901 г. матери, – в уверенности, что Он знает, зачем нужно испытывать нас здесь. Я постоянно повторяю себе внутренне, что никогда не следует падать духом, а, напротив, нужно с твердою верою смотреть на будущее и надеяться на помощь и благость Господа»[618].

«Государь, – пишет рядовой офицер охраны Д. Ходнев, – как и вся Семья, был глубоковерующим. …Я вспоминаю обедню, в воскресенье 10 декабря 1906 года, в церкви Царскосельского дворца, когда я впервые увидел Государя молящимся. Я был поражен благочестием, смирением и усердием, с коими молился Царь. Было видно и чувствовалось, что Он действительно молился, забывая обо всем постороннем и как бы уходя от всего окружающего в мир иной… Все православные церковные правила и обычаи строго выполнялись Царской Семьей – посты, исповедь, св. причастие, христосование»[619]. Во время Первой мировой войны, когда военные заботы и тревоги не давали царю возможности посещать праздничные церковные службы, он сетовал священнику Георгию Шавельскому: «Как-то тяжело бывает на душе, когда не сходишь в праздник в церковь»[620].