Грязные новости (ЛП) - Шен Л. Дж.

Феникс нашел меня в библиотеке. На этот раз именно он принес нам конфеты. Сегодня он выглядел веселым и озорным, и лучше, чем в последние несколько недель.

Сегодня он был похож на того парня, которого я встретила в первый раз, когда он подошел ко мне в этой самой библиотеке.

— Что с тобой? Ты выглядишь по-другому. — Я стащила у него из пакетика горсть кислых конфет.

Жуя конфету, он перелистывал страницы «Таймс».

— Как по-другому?

— Хм… — Я посмотрела налево и направо, чувствуя себя неловко. — Счастливо?

— Потому что я счастлив, — Феникс рассмеялся. — Это не чуждое понятие. Тебе тоже стоит попробовать.

— Может быть, это заразно, и я заражусь от тебя, — задумчиво произнесла я.

Но это было всего лишь принятие желаемого за действительное, и знала это. Я совершала движения на автопилоте, когда на самом деле все мои мысли были о том, что прямо сейчас Селиан, вероятно, был в моей квартире, и, возможно, в последний раз, источал свой запах, тестостерон и сексуальную ауру повсюду.

Тьфу.

— На самом деле, я очень счастлив, потому что у меня есть зацепка для тебя. — Феникс захлопнул газету, его взгляд остановился на мне.

Я закрыла свой номер The New Yorker и выгнула бровь. Мужчина перегнулся через стол между нами и сжал мою руку.

— Думаю, ты оценишь.

— Тогда почему ты отдаешь её мне?

Я хорошо общалась с Фениксом с тех пор, как он вернулся из Сирии. И отказалась принять сторону Селиана, и выбирать между ними, хотя многие женщины, вероятно, сделали бы это. Но это еще не оправдывало всей той помощи, которую он мне оказал. Я знала, что он фрилансер, и ему не особо нужны деньги, но начинала чувствовать себя неловко от того, сколько я ему задолжала за потенциальные наводки и источники. Одна из причин, по которой меня ценили и обожали в редакции, заключалась в том, что Феникс вручал мне множество ценных зацепок, которые мог оставить себе.

— Она связана с тобой, — настаивал он.

— Почему? — спросила я.

Что бы там ни говорил Селиан, Феникс был хорошим журналистом. У него повсюду были друзья. Он был очарователен и доступен. С тех пор как вернулся в Нью-Йорк, Феникс проводил каждый вечер в модных барах Манхэттена, где толпились журналисты, и заводил новые знакомства, хотя не пил ни капли алкоголя. Парень знал всех и вся — сын своего отца во всех отношениях. А Джеймс Таунли? Я почти уверена, что он имел прямую связь с самим Иисусом.

Иисус: «я все думал, когда же ты вернешься ко мне».

— Потому что, — сказал Феникс, откусив фиолетовую конфету и сверкнув мне ухмылкой, — на ней буквально написано твое имя. А теперь, ты обещаешь не волноваться, когда я покажу тебе то, что нашел мой отец?

— Твой отец? — Я удивлённо распахнула глаза. — Джеймс Таунли реально занимался журналистской работой? — Я не хотела быть грубой или что-то в этом роде, но решила, что этого не может быть, поскольку Джеймс Таунли был богом новостей.

Феникс нахмурил брови.

— Скажем так, у него кое-какие личные счеты с этим человеком, поэтому, когда он услышал эту горячую сплетню, ему не терпелось откопать кость. Оказалось, что кость мясистая.

— Хорошо. — Я зубами впились в нижнюю губу. — Расскажи мне.

Он так и сделал.

Рассказал мне всё.

Затем пододвинул ко мне папку.

Сунув её в рюкзак, помчалась на станцию метро.

Я должна была показать её Селиану.

И я точно знала, где его искать.

…Или, нет.

Когда добралась до нашей квартиры, она была пуста. Я поднялась к миссис Хоторн, но она сказала, что Селиан и мой отец уехали на такси пару часов назад. Она спросила, не хочу ли я зайти к ней на чай. Я ответила, что хочу, но не сейчас, и увидела разочарование на лице женщины. Я дернула ее за рукав платья и без предупреждения обняла прямо на пороге. Она вскрикнула от неожиданного жеста, но через секунду расслабилась в моих объятиях и похлопала меня по спине.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Мне бы очень хотелось узнать тебя получше, Джуд. Я вижу, как хорошо ты заботишься о своем отце, и восхищаюсь этим.

— Обязательно, — пообещала я, и это было правдой, несмотря на то, что мои мысли были далеко — с горячими новостями, которые мне не терпелось сообщить. — Обещаю. Я тоже не принимаю как само собой разумеющимся то, что вы делаете для папы. Мы обязательно проведем время вместе.

Затем я понеслась вниз по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки, отчаянно нажимая на кнопку вызова. Телефон Селиана сразу же переключился на голосовую почту. Я бы не впадала в панику, если бы не знала, что он был с моим отцом.

Папа.

«О, боже, папа».

Я бросила рюкзак на пол и начала звонить отцу. До того, как сегодня я вышла из дома, он казался нормальным. В последнее время он в целом казался нормальным. Врачи сказали, что опухоль уменьшается, но насколько это было многообещающим? Это было экспериментальное лечение, и папа все еще был слаб. Он никогда не выходил из здания. Никогда. Сейчас он был с Селианом, бог знает где, и я должна была… что именно должна делать? Сидеть и ждать его благополучного возвращения?

Я начала посылать ему и Селиану сообщения одновременно. Для папы это были обычное: перезвони мне/я волнуюсь/ты должен был оставить записку/когда ты вернешься. С Селианом, однако, позволила себе более творческий подход. Может быть, все дело в том, что я сдерживала гнев, который таила в себе последние восемь недель.

Джуд: где мой отец?

Джуд: я убью тебя, Селиан.

Джуд: (не буквально, на случай, если это сообщение дойдет до властей)

Джуд: я очень волнуюсь. Пожалуйста, пусть он позвонит мне.

Джуд: куда ты его повез? Зачем? Ты же знаешь, он никогда не выходит из дома.

Я расхаживала по квартире взад и вперед, не зная, что мне делать, и это пугало меня до смерти. Схватив рюкзак, вытащила документы, которые дал мне Феникс, стала изучать их, держа дрожащими руками.

Киплинг выскользнул из моей сумки и распахнулся, выплевывая как конфетти визитные карточки и сложенные записки, которые Селиан оставил мне. Я достала их из ящика, прежде чем уйти из офиса в пятницу, потому что он был переполнен, и у меня не было места для моих собственных вещей.

«Почему я просто не выбросила их? Зачем он вообще их послал?»

Я задавала себе этот вопрос миллион раз. Почему Селиан пытался объясниться со мной при помощи записок? Он был самым словоохотливым человеком из всех, кого я знала, и, казалось, обладал магнетической властью надо мной каждый раз, когда мы были вместе. Но, может быть, в этом все и дело.

Он не хотел обладать властью надо мной.

Он хотел, чтобы мы поговорили.

Или просто сказать мне, что он чувствует.

Теперь, когда я ждала ответа от него или от отца, у меня не было другого выбора, кроме как попытаться отвлечься, узнав, что говорится в записках. Я опустилась на пол, прислонившись спиной к стене, и развернула первую желтую записку.

Слово «музыка» происходит от «муза» — богиня искусств в греческой мифологии.

Я никогда не говорил этого раньше, потому что думал, что это безвкусно, но ты моя богиня (особенно твоя задница).

Селиан.

Джон Леннон начал свою музыкальную карьеру хористом в церкви.

Я никогда не говорил этого раньше, потому что мне было страшно в этом признаться, но ты — моя церковь (хотя я планирую быть внутри тебя гораздо больше, чем просто по воскресеньям).

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Селиан.

Наше сердце имитирует ритм музыки, которую мы слушаем.

Я даже не знал, что оно у меня есть, пока не появилась ты, а теперь знаю, и это чертовски больно (спасибо за это).