Любовь-победительница - Барбара Смит

– Мисс Шеппард, – произнес он голосом, от которого у нее стало пощипывать кожу. – Садитесь у огня и обсохните. Моя матушка как раз собиралась уходить.

Мэри, слишком растерянная, чтобы протестовать, подчинилась. Как безупречный джентльмен, снизошедший до столь незначительной особы, Адам подвел ее к обитому кожей креслу у пылающего камина. Она опустилась в него, борясь с врожденным чувством своей незначительности. Адам, наверное, считает, что она должна помешивать угли в камине, а не греться около него.

– Я так рада, что ты навестила нас, – сказала Софи, и в глазах ее заплясали веселые чертики. – День был таким скучным и унылым.

– Он и дальше будет скучным, – сказал ей Адам. – По крайней мере для тебя, потому что ты сейчас уходишь.

– Ты не можешь оставаться наедине с мисс Шеппард, – сказала герцогиня. – Позволь мне…

– Я требую, чтобы вы оставили нас одних, – заявил Адам тихо, но властно.

Его взгляд пересекся со взглядом матери. Напряжение было так велико, что Мэри даже показалось, что воздух начал искриться.

Они недавно ссорились… из-за нее? Боже милосердный, неужели герцогиня знает, где ее сын провел ночь?

– Ну, как пожелаешь, – произнесла герцогиня более спокойно, хотя плечи ее были развернуты так же решительно. Бросив взгляд в сторону Мэри, она добавила: – Мисс Шеппард, конечно, замерзла. Я пришлю вам чаю.

И она величественно выплыла из комнаты.

– Пойдем, – сказала она, обращаясь к Софи.

– Но, мама…

– Софрония!

Леди Софи, надув губы, бросила взгляд на Адама и Мэри и нехотя покинула комнату. Дверь закрылась, почти закрылась. Было очевидно, что герцогиня стремится сохранить хотя бы эту небольшую видимость приличий.

Эти мужские владения казались Мэри невероятно интимными. Когда Адам направился к ней, она заметила грязные разводы на черной коже его сапог. Ее взгляд скользнул по его длинным ногам вверх, и сердце забилось от запретного желания.

Вцепившись руками в дневник, она напомнила себе, что сердится на него. Прочтя в дневнике о том, что он сделал с сестрой, Мэри бросилась к нему. Сейчас настал момент высказать ему все оскорбления, которые она придумывала по дороге сюда.

Но прежде чем она успела разомкнуть губы, он опустился на колено и снял с нее одну туфлю, потом другую.

Его теплые пальцы обвились вокруг ее правой ступни и начали энергично растирать ее.

– Твоя кожа как лед. Ты, наверное, прошла много миль.

Противясь наслаждению, вспыхнувшему в ней от прикосновения его пальцев, она сердито смотрела на него, в его красивое, лживое лицо.

– Мало кто из нас имеет десяток карет в своем распоряжений, ваша светлость.

– Должен разочаровать тебя. – Его глаза сверкнули, и лицо утратило неприступную суровость. – В моем распоряжении всего четыре кареты. Одна принадлежит брату. Еще одной пользуются матушка и сестра. Так что, видишь, я не такой уж испорченный, как ты полагаешь.

Его руки коснулись левой ступни, и восхитительные ощущения волной захлестнули ее. Напряженные мышцы невольно расслабились, холод покинул тело. Она вспомнила, как он прикасался к ней в темноте, как его большие ладони скользили по ее ноге все выше…

Мэри порывисто отстранилась.

– Напротив, вы – сама испорченность.

Смешливые огоньки в его глазах погасли, и он наклонился к ней, опираясь рукой о колено.

– А, ты сердишься на меня. И имеешь на это полное право, после того, что произошло прошлой ночью.

Не понимая, какое место занимает в его жизни, Мэри укрылась за сарказмом:

– Я недовольна вашим приемом. Хотя этого и следовало ожидать.

– Просто ты вошла в разгар стычки. Моя матушка… – с раскаянием начал он.

– Не одобряет меня. И вы бы предпочли, чтобы я убралась из вашего дома, где мое присутствие ставит вас в неловкое положение.

– Ты ошибаешься. Мы с мамой спорили, но не о тебе, а о Сириле и Джозефин.

Мэри с подозрением взглянула на него.

– Вы сказали ее светлости, что они поженятся?

Он кивнул.

– Матушке понадобится время, чтобы примириться с моим решением. Но в конце концов она согласится, как согласился и я. И этим я обязан тебе, Мэри. Ты заставила меня осознать ошибку и уйти с их пути, – прошептал он.

Луч надежды пронзил мрак, сковавший ее сердце. Когда он смотрел на нее с такой нежностью, трудно было поверить, что это тот самый надменный аристократ, сделавший Джо возмутительное предложение всего за несколько часов до того, как ее похитили.

Постыдное желание вспыхнуло в ней, словно огонь, и она упрекнула себя за слабость. Ей так хотелось поверить ему, поверить, что он изменился. Ради нее.

Он снова начал растирать ее ступню, и его прикосновение подействовало на нее успокаивающе.

– Я разберусь с матушкой позже. Сейчас гораздо важнее найти твою сестру. Как можно скорее.

Мэри закусила губу.

– Ее могли спрятать где угодно. Таких мест тысячи.

– Не нужно отчаиваться. В этот самый момент мои люди изучают документы о покупке недвижимости и составляют список вероятных мест исходя из того, что ты видела во сне. Я собираюсь выехать на рассвете.

– А, вот почему вас не было, когда я проснулась, – сказала она. – Вы вернулись домой, чтобы организовать поиски.

– Да.

Его волосы все еще были влажными, и ей захотелось убрать с его лба непослушную черную прядь. Внезапно смутившись, она посмотрела на него из-под завесы ресниц.

– Я еще не поблагодарила вас за ландыши. Это было так прекрасно.

Он сжал губы, словно ее слова огорчили его. Потом, наклонившись к ней, он прижал ладонь к ее щеке.

– Мэри, ты прекрасная женщина, и я уважаю тебя всем сердцем. Я не должен был предаваться любви с тобой прошлой ночью. Хотя, если быть честным, я ни о чем не жалею. Я никогда не смог бы пожалеть о том восторге, который мы испытали.

Такого романтического признания Мэри ни разу не слышала за всю свою жизнь.

– И я тоже, – прошептала она.

Между ними возникла неразрывная, почти осязаемая связь. Его ладонь на ее щеке согревала и успокаивала. Он был так близко, что она видела крошечные серебристые искорки в его глазах цвета густых синих сумерек.

Идя на поводу у своего сердца, она потянулась к нему, мечтая о поцелуе. Его глаза, светившиеся нежностью, потемнели, и она вспомнила ощущение его губ на своей коже.

Его дыхание согревало ее.

– Позволь мне заботиться о тебе, – прошептал он, прикоснувшись к ее губам в мимолетном поцелуе. – Позволь мне обеспечить тебя всем необходимым и защищать тебя. Видит Бог, я не собирался обесчестить тебя, но теперь ничего нельзя изменить. И я не могу скрывать, что одного раза мне никогда не было бы достаточно.