Первая версия - Фридрих Незнанский

Норман Кларк в те годы был на большом подъеме. В самом начале шестидесятых он на время потерял контроль над своей «Кларк компани», которая была предельно близка к разорению и едва не была продана. В годы же президентства Джонсона Кларк не только вернул себе власть над любимым детищем, но и заложил прочную основу своей коммуникационной империи, охватившей весь мир.

Спортивная форма Нормана Кларка была тогда на небывалой высоте. Иногда ему удавалось выигрывать теннисные матчи даже у бывших профессионалов.

Глава десятая Я ЗНАЮ ОДНО ИЗ ИМЕН

5 августа 1994 года

К новому корпусу института Склифософского я приехал конечно же в неприемное время. Но что поделать — другой возможности у меня не было, поэтому пришлось предъявлять свое служебное удостоверение, чего я без крайней необходимости предпочитаю не делать. В данной же ситуации без него было и вовсе не обойтись. Я предъявил свое удостоверение не классической бабушке — божьему одуванчику, как всегда в былые времена, а дюжим парням в пятнистой защитной форме. Они со знанием дела его рассмотрели и уважительно разрешили пройти.

Я администрацию больницы вполне понимаю. Мало им было идиотов-одиночек, обожравшихся таблеток или наркотиков и устраивавших нападения в поисках новых. Так теперь еще всякого рода бандиты появились, которые норовят набить морду врачам то за то, что кого-то пристреленного с того света вернуть не успели, то, наоборот, за то, что кого-то неугодного к жизни все-таки вернули.

К тому же в самое последнее время было несколько случаев, когда раненых добивали прямо в больничной палате. Не отходя, что называется, от койки.

К счастью, у палаты, где, по моим сведениям, лежал Грязнов, прохаживался самый настоящий милиционер с самым настоящим автоматом. Ему я уже без зазрения совести показал свою корочку. Но прошел сначала не в палату, а поинтересовался у сержанта, где найти дежурного врача.

—        Подниметесь на следующий этаж, вон там лестница в конце коридора, видите, сразу за шкафом?

Я кивнул. В кабинете дежурного врача я увидел молодую симпатичную девушку.

—        Простите, а где я могу найти дежурного врача? — спросил я ее исключительно вежливо.

—        Собственно, вы его видите перед собой. А что вас интересует, молодой человек? И как вы сюда попали? И почему вы без халата?

Симпатичная девушка оказалась мало того что врачом, да еще и строгим вдобавок. От неожиданности я несколько растерялся и, наверное, даже покраснел.

—        Я, понимаете ли, вообще-то из прокуратуры. Генеральной. Следователь. По особо важным делам. — И чего это я вдруг заговорил телеграфным стилем? — Турецкий, Александр Борисович.

—        Колесникова, Светлана Викторовна. Врач хирургического отделения, — представилась она. — Вы, наверное, по поводу того невоспитанного майора с пулевым ранением в плечо?

—        Почему невоспитанного? — Я сделал вид, что крайне удивлен. Но на самом деле я очень обрадовался: раз Грязнов матерится, а его за это ругают, значит, похоронный марш заказывать рановато.

Потому как лексику ненормированную употребляет. И злоупотребляет. А у нас, между прочим, медсестры новенькие, прямо из училища...

—        Хорошо, хорошо, от имени прокуратуры вынесу ему порицание. Скажите, а как его состояние?

—        Нормальное. В шашки сам с собой играет. А вообще, очень большая потеря крови. Ранение не очень опасное. Пуля прошла навылет через мягкие ткани плеча. Кость не задета. В рубашке ваш майор родился. Плечо-то левое. Чуть ниже — и сердце... Но все равно это не повод сестричек пугать.

—        Я могу его навестить?

—        Ведь если я не разрешу, вы все равно навестите? — риторически спросила она. — Так что навещайте.

—        Спасибо, — искренне сказал я.

И вот тут она наконец улыбнулась. И я сразу увидел, что она необычайно хороша собой. Прямой тонкий нос, огромные серые глаза, ослепительная улыбка... Из-под белой шапочки выбивались светло-русые, даже на взгляд, мягкие волосы. А линия шеи, высокая грудь, узкие запястья с длинными красивыми пальцами...

—        Простите, а можно вам как-нибудь позвонить, Светлана Викторовна? Не по службе?

Она окинула меня с ног до головы оценивающим взглядом. Я порадовался, что надел новую рубашку.

—        Телефон отделения вы можете узнать в регистратуре. Что же касается меня лично, то я дежурю каждые третьи сутки. Так что — Бог в помощь, звоните. Вечерами иногда здесь и вправду тоскливо.

—        Ну что, матерщинник, жив?

Слава лежал на высокой кровати под капельницей, но создавалось такое впечатление, что не она к нему подсоединена, а он к ней. То есть если бы не капельница, то никакая сила, наверное, не смогла бы удержать его в больничной койке.

Потому как лицо его хотя и было бледным, но при том все же вполне жизнерадостным. Он, похоже, выигрывал эту трудную шашечную партию. Сам у себя. Маленькая доска с магнитными шашками лежала на его груди, и правой свободной рукой Грязнов уже делал решающий ход.

—        Песец котенку! — объявил он, протягивая мне руку. И поморщился. Видимо, даже не очень резкие движения отдавали в раненом плече. — Вот видишь, Саня, к чему приводят водные процедуры в дурной компании...

Я достал из сумки пакет апельсинового сока и связку бананов и водрузил все это на высокую тумбочку у изголовья кровати.

—        Саня, вы что, все решили, что я превратился в обезьяну? Открой тумбочку.

Я открыл и обомлел. Бананами, которыми она была забита, можно было и вправду накормить досыта целую стаю обезьян. Причем крупных.

—        Ну ты, брат, зажрался.

—        Мне бы эту тумбочку лет тридцать назад, я бы ее, глядишь, за полдня смел. А нынче посмотри в окно — куда ни плюнь, банан.

Я машинально посмотрел в окно. Банановых деревьев я не обнаружил. Это был третий этаж, и окно выходило во двор больницы, где стояли старые корпуса, а дальше, то есть ближе к Садовому кольцу, можно было рассмотреть главное здание Склифа. Кажется, когда-то это был странноприимный дом графа Шереметева.

—        Ну рассказывай, как все было, как ты дошел до жизни такой. — Я кивнул в сторону капельницы.

—        Как дошел, куда дошел... Сам дурак. Нечего было вперед батьки, то есть ОМОНа, лезть. Понимаешь, я ведь даже бронежилет не надел. Кто знал, что эти парни даже в парную с «макаровым» ходят. Хорошо, хоть не с «Калашниковым» или гранатометами вместо мочалок.

—        Век живи — век учись, — сказал я крайне назидательно, как будто не меня самого недавно звезданули по голове, когда я занял исключительно удачную позицию в крыжовенных кустах, почему-то забыв предварительно осмотреться.

—        Слушаюсь, товарищ генерал, — отчеканил Слава и попытался вытянуться в струнку. — Разрешите продолжить доклад?

—        Валяй.

—        Одного омоновцы шмякнули, того, который меня продырявил. Зато остальных тепленькими взяли. И даже мыльными. Наш Волобуев теперь вместе с ними в Бутырке постный супчик хлебает. Скоро с Александрой Ивановной всей группой в полосатых купальниках и познакомятся. Вот тут я им не позавидую. — Грязнов горестно качал головой в знак настоящего человеческого сочувствия.

—        Ладно, Слава, выздоравливай, и поскорей, а мне в прокуратуру пора. Дела, брат, зовут.

Пока! — Грязнов снова расставлял шашки на доске, готовясь к новому неизбежному выигрышу.

В моем кабинете, как всегда за компьютером, сидел Сережа Ломанов. Но на сей раз он не раздевал женщин и не воевал с Украиной, а внимательно, по секторам изучал компьютерную карту Нью-Йорка. И, видимо, переносил данные в свой совсем уж персональный компьютер, то есть элементарно запоминал.

Ко всему прочему, рядом с ним на столе лежало несколько справочников и путеводителей по Америке. Один из них был даже по-русски. Я взял его в руки. Оказалось, что он издан вовсе не в России, а именно в Штатах. Значит, специально на нас уже работают. Мелочь, а приятно.

—        Все наши документы и визы уже готовы, — сказал Ломанов, на секунду отрываясь от плана. — Кстати, я позвонил своему приятелю, он в Квинсе живет, чтобы он нас встретил. У него можно будет и переночевать. А то что ж деньги на гостиницу тратить? Хоть и казенные, но все-таки не лишние.

—        Ну, добро, — сказал я.

И мы погрузились в бумаги, приготовленные Сережей. Нам предстояло разработать план наших действий. Нэнси Спир мы решили на всякий случай из Москвы не звонить. Объявимся в живом виде. Честно говоря, мне совсем не хотелось впутывать Нэнси в наши дела, но без ее помощи и подсказки нам вряд ли удастся обойтись.

Я позвонил Меркулову, но его не было на месте. Валерия Петровна сообщила мне, что он приедет прямо в аэропорт, чтобы проводить нас. Жизнерадостный голос меркуловской секретарши предвещал летную погоду.