Герои - Джо Аберкромби

– Я как слепой старый кретин на поединке, – корил себя он.

С той разницей, что здесь его недальновидность может обернуться тысячами потерянных жизней, а не одной лишь его собственной.

– Ваш «Агрионт», лорд-мар…

– Вон отсюда, вместе с ним! – рявкнул Крой на ординарца.

И поморщился, когда тот боязливо попятился, звякнув подносом. Ну как объяснить, что он вдоволь причастился с вечера, за горькими думами об ответственности за гибель сотен солдат, и сама мысль о вине вызывала тошноту?

Не добавляло радости и то, что так близко от передовых позиций разместилась дочь. Он то и дело ловил себя на том, что смотрит в окуляр на восточный фланг, пытаясь сквозь взвесь дождя разглядеть гостиницу, выбранную Мидом под штаб. Крой поскреб щеку. От бритья его отвлекло тревожное сообщение Ищейки: к востоку на местности обнаружены блуждающие дикарские орды из-за Кринны. Те, кого Ищейка описал как дикарей, в самом деле были дикими. И Кроя это донельзя раздражало. При этом, что едва ли не хуже, левая половина лица у него оказалась гладко выбрита, а правая оставалась щетинистой. Такие детали его неизменно обескураживали. Вообще армия вся как есть состоит из деталей, как дом из кирпичей. Один плохо уложенный кирпич, и все строение может перекосить. А если применять безупречный цементный раствор к каждой…

– Хм, – усмехнулся он сам себе. – Ишь ты, каменщик выискался.

– По последнему сообщению от Мида, дела на правом фланге обстоят весьма неплохо, – доложил Фелнигг.

Несомненно, он прятал страх – уж кто-кто, а главнокомандующий знал помощника как облупленного.

– То есть последние полчаса у них все обстояло хорошо?

– Осмелюсь предположить, им там у себя виднее.

– Это верно.

Крой еще секунду-другую смотрел на ставку Мида, едва различимую из-за дождя, а уж Осрунг не был виден вовсе. Так или иначе, но беспокойством все равно ничего не достичь. Будь вся армия так же отважна и изобретательна, как его дочь, они бы уже возвращались с победой домой. Посмотрел бы он на того северянина, что попался б под руку Финри, когда она в дурном настроении. Крой повернулся на восток, ведя взглядом по линии реки, и дошел до Старого моста. Или так ему показалось. Слабый проблеск света через темный и широкий изгиб вроде как воды. Картина то прояснялась, то опять затмевалась в зависимости от того, как густела пелена дождя на той миле, что отделяла лорд-маршала от обозреваемого места. На самом деле взору могло представать что угодно.

– Черт бы побрал эту завесу. Что у нас на левом фланге?

– Последнее, что было слышно от Миттерика, это что второй его натиск… как он там выразился? Притупился.

– Значит, теперь уже наверняка захлебнулся. Тем не менее надо иметь усердие, чтобы вот так, при решительном сопротивлении, раз за разом совершать броски.

Фелнигг хмыкнул.

– Возможно, Миттерику недостает многого, но…

Фелнигг опять хмыкнул.

– …но упорства у него не отнять.

– Точно так, лорд-маршал. Он упорно остается ослом. Упрям, как ослиная задница.

– Ну, ну, будем к нему великодушны.

Про себя же Крой добавил: «Каждому человеку не мешает иметь осла. Хотя б для того, чтобы сидеть на нем задницей».

Если второй натиск у Миттерика недавно захлебнулся, он сейчас непременно готовит очередной, третий. Боевой дух северян это должно в любом случае поколебать. Сложив окуляр, Крой задумчиво постучал им по ладони. Генерал, который, прежде чем принять решение, дожидается всех надлежащих сведений, до своего чина никогда не дослужится, да и дослуживаться будет поздно, после провала кампании. Истинный военачальник должен чувствовать нужный момент нутром. Предощущать приливы и отливы баталии. Чуять подъемы и падения боевого духа, как старый морской волк – рифы и мели. Знать наперед, когда придержать натиск, а когда ломить стеною. Надо доверять внутреннему чутью. А маршалу Крою чутье подсказывало, что решающий момент скоро настанет на левом фланге.

Он стремительно вошел в переустроенный под штаб амбар, не забыв на этот раз пригнуться под притолокой – достаточно одной набитой шишки на макушке – и направился прямиком к бювару. Обмакнув перо в чернильницу, он, не присаживаясь, стал нетерпеливо черкать прямо на верхнем листе в бумажной стопке, заготовленной специально для этой цели.

Полковнику Валлимиру.

Войска генерала Миттерика ведут упорное сражение на Старом мосту. Вскоре он вынудит неприятеля пустить в ход резервы. Вам надлежит вступить в бой немедля, в свете согласованного нами, и атаковать всеми вверенными Вам силами. Да сопутствует Вам удача.

Крой.

Далее размашистая подпись.

– Фелнигг. Вам необходимо доставить это генералу Миттерику.

– Проще передать с посыльным.

– Хоть с самим чертом. Но только я не хочу, чтобы у него был малейший повод это проигнорировать.

Фелнигг, офицер старой школы, редко скрывал чувства – качество, которое вызывало у Кроя невольный восторг. Так вот, скрыть неприязнь к Миттерику было для Фелнигга свыше сил.

– По вашему приказанию, лорд-маршал.

Он с чопорным видом принял от Кроя циркуляр.

Полковник Фелнигг вышел, по пути едва не долбанувшись о низкую притолоку; разумеется, ошарашенность читалась у него на лице. Приказ он сунул во внутренний карман мундира. Убедившись, что никто не смотрит, воровато отхлебнул из фляжки; огляделся снова, хлебнул еще раз; забрался в седло и, хлестнув лошадь, направил ее крупной рысью по узкой подъездной тропинке; из-под копыт бросились врассыпную слуги, караульные и офицеры. Если бы тогда, годы и годы назад, командовать осадой Ульриоха поставили Фелнигга, а Кроя послали невесть за чем в пустынное никуда, и Фелнигг снискал бы славу, а Крой, прискакав обратно несолоно хлебавши с двадцатью захваченными кибитками, оказался бы забытым служакой, все сложилось бы ох как по-иному. Тогда бы лорд-маршалом мог стать Фелнигг, а Крой, наоборот, его сиятельным посыльным.

Конь стремглав слетел с холма и, получив шпоры, помчался по лужам в сторону Адвейна. Идущая к реке дорога кишела солдатами Челенгорма – все еще стадо стадом, без малейшей организованности. От вида этой удручающей постыдной неряшливостью картины Фелнигг чувствовал чуть ли не физическую боль. Он изо всех сил сдерживался, чтобы не приостановить лошадь и не начать вопить приказы направо и налево, встречному и поперечному, чтобы придать этому унылому сборищу хоть какую-то упорядоченность, осмысленность, цель. Цель – неужто это непомерно большое требование для армии?

«Чертов Челенгорм», – злобно думал Фелнигг. Этот выскочка – поистине посмешище, хотя по большому счету смешного в этом нет ничего. Ни надлежащего ума, ни опыта не то что для генеральского, а и для сержантского чина. Но как видно, гордое звание давнего собутыльника короля – отличие более достойное, чем годы верной и безупречной службы. Этого достаточно, чтобы разъярить и человека рангом пониже; Фелнигг же от этого сходил с ума. На минутку он приостановился, приложился еще раз к фляжке.

Справа на травянистом бугре имело место что-то вроде происшествия. На обширной проплешине почерневшей травы суетилась вокруг двух огромных закопченных труб прислуга в фартуках. У дороги лежали тела, прикрытые вместо саванов окровавленными простынями. Сомнения нет, чудовищная по глупости затея первого из магов изорвала всех причастных к ней в клочья. Всякий раз, когда Закрытый совет напрямую вмешивался в военную кампанию, дело непременно заканчивалось грудами трупов и, по наблюдению Фелнигга, отнюдь не вражьих.

– Прочь с дороги! – орал он.

Он протиснулся через стадо реквизированного скота, которое уж никак не позволительно было выпускать на дорогу. Погонщик, чтобы не попасть под горячую руку, бдительно нырнул за обочину. Фелнигг проскакал через Адвейн – донельзя жалкую деревушку, до отказа заполненную страдальческими лицами раненых и измочаленными остатками бог весть каких подразделений. Никчемные обломки натисков Миттерика, вышвырнутые за ненадобностью из дивизии как навоз из конюшни. Впрочем, навоз, и тот полезнее.

Что ж, дурак Челенгорм хоть подчинится теперь приказу. А то Миттерик всегда изыскивает способ извернуться и сделать все по-своему. Некомпетентность – вещь непростительная, но ослушание… Непослушание непростительно еще более, черт его дери. Если каждый начнет выделывать все, что ему заблагорассудится, то не будет ни согласованности действий, ни выполнения команд, ни подчинения цели. И тогда это уже не армия, а скопище всякого сброда, потакающего своему мелкому тщеславию. Сама мысль об этом бередила настолько, что…

Неожиданно на дороге возник какой-то челядинец с ведром. Лошадь встала на дыбы, чуть не скинув Фелнигга с седла.

– Пшел прочь!

Полковник ожег бедолагу по лицу хлыстом, тот с криком шлепнулся в придорожную канаву, выронив ведро. Фелнигг пришпорил лошадь и поскакал дальше; при этом гневный жар внутри вдруг обратился в холод. Не надо было этого делать. Он позволил гневу овладеть собой, и осознание этого распаляло еще больше.