Ким Филби - супершпион КГБ - Филлип Найтли

В апреле 1962 года в Бейрут прибыл на своей яхте Аристотель Онасис. Одним из гостей на борту яхты был Ф. В. Д. Дикин, ректор колледжа святого Антония Оксфордского университета, который вместе с Филби учился в Вестминстерской школе и сделал прекрасную военную карьеру во время военных действий в Югославии. Он встретился с Филби, и целый вечер они провели в воспоминаниях. У Дикина создалось впечатление, что Филби наслаждался компанией своего старого знакомого, не хотел уходить, но чувствовалось, что он был на грани нервного срыва.

Незначительные события вызывали у Филби приступы глубокой депрессии. У него был любимый лисенок Джеки, подаренный друзьями, когда ему было всего несколько недель. Филби приручил лисенка и был безмерно рад, когда «открывал у лисенка человеческие черты»: однажды он увидел, как Джеки вылизывает пролитое виски, в другой раз — сосет мундштук его трубки. Он сделал много фотографий лисенка в разном возрасте и, наконец, написал о нем статью «Лисенок, который остался жить с нами» для журнала «Кантри лайф».

Но ко времени опубликования этой статьи (6 декабря 1962 года) Джеки уже была мертва. Или она упала с парапета балкона на пятом этаже дома (Филби написал, что «Джеки» бесстрашно галопировала по верхней части парапета), или же ее сбросила оттуда консьержка, которая ранее жаловалась, что ей тяжело ухаживать за лисенком. Когда Элеонора вернулась домой после недолговременной поездки в Иорданию, она нашла Филби в состоянии глубокой депрессии. Он почти не разговаривал. Неделями он приходил в себя после смерти своей любимицы. Патрик Сил рассказывает еще об одном случае, оказавшем на Филби сильное воздействие — беспомощное барахтанье мыши в унитазе. «Секретный сотрудник КГБ, посылавший людей на смерть, не смог перенести страданий бедного животного. Он выловил ее и выпустил на волю».

Если когда-либо в своей жизни Филби ослабил контроль над собой, что позволяло бы выявить его истинное состояние, то наиболее благоприятным был именно этот период. После побега Филби его коллеги и знакомые стали припоминать разные мелочи в его высказываниях и в поведении, которые выдали бы его, если бы они отнеслись к ним более внимательно. Стоят упоминания несколько таких наиболее существенных фактов. Годфрей Янсен, появившийся в Бейруте в начале 60-х годов в качестве журналиста, вспоминает, что целая полка в квартире Филби была заставлена избранными произведениями Карла Маркса. Это «дюжина прекрасно изданных томов, в темно-красном переплете с золотыми буквами». Однако серьезный иностранный корреспондент может на это возразить, что они были нужны Филби для работы.

Однажды вечером, когда Филби и Янсон ехали в такси, между ними состоялся разговор о борьбе за мировое господство между Соединенными Штатами и Советским Союзом. Янсен заявил, что в послевоенный период успех, кажется, остается за Советским Союзом. Филби спокойно сказал: «Его успех неизбежен». Использование Филби этого ключевого слова коммунистической терминологии настолько поразило меня, что до сих пор я хорошо помню место, где это он произнес — как раз напротив входа в британский банк, на улице Макдиси.

Во время одной из вечеринок у супругов Фистер зашла речь о гражданстве, и кто-то спросил мнение Филби на этот счет. «Я родился в Индии, — ответил Филби, — воспитывался в разных арабских странах, учился в Великобритании. Поэтому у меня лично нет какого-либо чувства гражданства». Это поразило Фистер: «Я не мог этому поверить. Ведь Филби создавал впечатление настоящего англичанина. Его слова звучали так, как будто он отказывается от родины».

Семейная пара Юсуф и Розмари Сейих нередко часами беседовали с Филби о политике. После побега Филби они пытались припомнить такие его высказывания, которые говорили бы о его прорусских симпатиях. В своей памяти они «отыскали» лишь слова Филби о том, что советская медицинская система функционирует хорошо. Но это ни о чем серьезном не говорит и свидетельствует лишь об одном: «Это все, что они могут припомнить. Более чем скудно». Таким образом, все это время, в каком бы состоянии Филби ни находился — в депрессии или алкогольном опьянении, — он не только скрывал свое истинное лицо, но и функционировал как сотрудник советской разведки. Чем же был в это время полезен Филби русским?

Эллиотт вел себя осторожно и ограничил доступ Филби к информации СИС только теми сведениями, которые были необходимы для осуществления разработанной Уайтом операции по его разоблачению. Но Филби был опытным и предприимчивым человеком. Большое число проезжавших через Бейрут действовавших и бывших сотрудников СИС считали необходимым увидеться с ним, выпить и поговорить о делах. Один из них, Энтони Кавендиш, вспоминает:

«Чаще всего я встречал Филби одного в пышно обставленном баре гостиницы «Сент-Джордж». Казалось, что Ким хотел поговорить о делах СИС, о людях и, видимо, считал, что я буду рассказывать ему обо всем, что знаю. Такие разговоры обычно проходили, если рядом не было журналистов. Я беседовал с Филби точно так же, как бы я разговаривал с любым бывшим сотрудником разведки. Я считал, что, если он до сих пор поддерживает контакт с сотрудниками СИС, вполне справедливо зародить у него определенные сомнения».

Судя по документам, полученным на основе Закона о свободе информации, ЦРУ считало, что у Филби был источник из числа высокопоставленных сотрудников американской разведки, который раскрыл ему некоторые сведения о тайных операциях ЦРУ. Согласно этим документам, ЦРУ было убеждено, что один из его сотрудников, Уилбур Крейн Ивлэнд, рассказал Филби об операциях ЦРУ на Среднем Востоке и в Америке, в том числе о планах по свержению правительства Сирии в конце 1956 года и об усилиях американской разведки по организации выборов в Ливане в 1957 году в пользу режима прозападного политического деятеля Шамуна. В документах ЦРУ говорится о допросе сотрудником американской разведки Элеоноры Филби после побега ее мужа. В протоколе допроса от 1 ноября 1965 года говорится: «Госпожа Филби заявила, что, по словам ее мужа, ему нужно провести лишь один вечер с Биллом Ивлэндом, чтобы узнать о всех операциях, которые он проводит».

Директор ЦРУ Аллен Даллес использовал Ивлэнда (в 1988 году ему было 69 лет) в качестве специалиста по улаживанию трудных дел на Среднем Востоке и в Африке. Ивлэнд поставил под сомнение точность документов ЦРУ, заявив, что с Филби он никогда не вел себя несдержанно и что сам факт его общения с Филби в Бейруте положил конец его разведывательной карьере. Конечно, проблемы Ивлэнда можно понять. Поскольку СИС доверяло Филби настолько, что использовало его в своих ойерациях, любой сотрудник ЦРУ вправе считать, что Филби реабилитирован. Очевидно, Ивлэнд был не одинок в своем убеждении. Что касается других сотрудников ЦРУ, то, как заявил Джордж Янг: «Филби дружил со всеми американцами в Бейруте. Многие из них болтали. Он был большой мастер втягивать их в беседу».

Но не от них Филби получил точные сведения о вторжении 19 июля 1955 года в Ливан американских морских пехотинцев якобы для восстановления порядка после восстания пронассеровских групп против правительства Камиля Шамуна. Действительной причиной этого шага было опасение Вашингтона, что коммунисты неминуемо возьмут власть в Ливане в свои руки. Филби рассказал об этом журналистам за три дня до высадки пехотинцев. Его коллеги помнят, что Филби выступал не как журналист со своими прогнозами, а как человек, имеющий на этот счет точные сведения. Вряд ли Филби узнал о высадке морских пехотинцев от Ивлэнда, поскольку позднее тот писал:

«Хорошо известный мне сотрудник ЦРУ, работавший в Бейруте, был просто ошарашен нашим вторжением. Я не знаю ни одного работника посольства США в Бейруте, Дамаске или Алеппо — будь то посол, атташе, консул, сотрудник ЦРУ или секретарша, которые считали, что существует хотя бы малейшая «красная угроза» Ливану или Сирии.

Суть в том, что Джон Фостер Даллес (государственный секретарь США), кажется, прогнозировал сообщения своих сотрудников с мест и сделал это намеренно. Почему? Ему нужен был какой-то противник, чтобы сражаться с ним, как пуританину нужен грех».

Филби мог узнать о высадке морских пехотинцев из других американских источников или от своего советского коллеги. Но более вероятным источником могла быть британская СИС, и сделала она это, возможно, для того, чтобы посмотреть, как будет обходиться Филби с этой информацией.

Месяцы проходили, а Филби держался, возможно, на ниточке. Время командировки у Эллиотта кончилось, и он возвратился домой, так и не внеся ясности в дело Филби. Наконец два события: предательство и политический шаг сионистов положили конец карьере Кима Филби как советского разведчика.

22 декабря 1961 года изменил Родине Анатолий Голицин, явившийся с предложением о сотрудничестве к резиденту ЦРУ в Хельсинки. Голицин был сотрудником разведывательного управления КГБ, проводившего большую часть разведывательных операций против западного мира, и в течение двух лет работал в секции информационной службы КГБ по НАТО. Готовясь к уходу на Запад, Голицин наизусть запоминал информационные сообщения, собирал мельчайшие данные об агентах, которые могли бы способствовать разоблачению советских шпионов на Западе. Он сообщил британским службам данные, которые помогли им заполнить пробелы в информации о Киме Филби.