Письмо для Евы - Илья Никулин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
“На этом, наша история, подходит, к концу ” — на тяжёлом выдохе произнеся, я разорванным в клочья словно бумагой сердцем, отправился обратно домой.
И…, что можно сказать в целом касательно моего остального дня:
Серость — вот то идеальное слово, которое описывало моё состояние на тот период времени.
На протяжении всего дня, меня не покидали одни и те же мысли: “Я вновь остался один. Завтра её более не увижу. Наше совместно время подошло к концу”, вгоняя меня в крайне тоскливое апатичное состояние пережитой разлуки.
Во время моих уроков с учениками, отдыха после занятий, во время ожидания стирки в прачечной, и даже попытке отвлечься, пройдясь под вечерними красотами Вышеграда. Хотя по правде говоря, учитывая моё настроение, и окружающую дождливую холодную погоду, пришедшую до начала зимы в замен последних солнечных деньков, никакой красоты я уже не ощущал.
Тем вечером, мне не особо хотелось есть, мне не хотелось спать, но одновременно и бодрствовать, не хотелось ходить грязным и принять душ, но в то же время, не хотелось в принципе принимать душ. Я словно, сам перестал понимать, что я хотел получить от этой жизни, оставшись один на один со своими скверными мыслями в голове, и не менее скверными чувствами в душе.
Лёжа в кровати, я пытался уснуть сначала один час, затем второй и третий. В то время, пока в голове, крутились слова одного и того же текста — моего письма для Евы. И хоть с того момента прошло уже 30 лет, но словно написав его только вчера, я помню его абсолютно наизусть, со всеми точками, запятыми и пробелами между строк:
“Привет. Это — моё прощальное письмо. Письмо по правде говоря, которое далось тяжелее всего в этой жизни.
Пишу я его после всей услышанной от тебя правды. Правды, которая словно гигантский ком из призрения, жалости и отчаяния к самому себе, захватило всё мое тело.
После всех услышанных слов, по дороге домой, идя под тяжёлым дождём, я не знал о чём думать, не знал, какие мысли находятся у меня в голове, так как на этот раз, всё находилось у меня в сердце. Я шёл один, медленно, неспешно, расторопно, перекладываясь с одной ноги на другую, параллельно жалея самого себя. Именного с такими чувствами, я садился писать это письмо.”
И прочитав вышесказанное, ты наверное могла подумать, что я буду винить тебя во всех смертных грехах, перекладывать вину исключительно на тебя, выставляя себя невинной маленькой жертвой — но это не так. Вряд ли я смогу сказать нечто иное, о чём уже не успел за сегодня рассказать, но я попытаюсь.
За эти две недели, я сумел понять, осознать и ощутить больше, чем за несколько последних лет своей жизни. После смерти отца, я закрылся в себе и отгородился от всего мира, действуя словно робот по одному и тому-же раскрученному плану, подписав себе “смертельный приговор”. И когда появилась ты, моё блеклое никчёмное существование, словно заиграло новыми красками. Я вновь ощутил чувство радости, искреннего счастья и приятной заботы. Вместе с тем, волнующего страха, смятения, злобы и неопределённости. Были ли это плохие эмоции — да. Но даже эти плохие эмоции, заставляют нас чувствовать, и быть живыми, вместо того, какую серую блеклую жизнь предпочёл выбрать я.
На протяжении последней пары дней, я всё планировал и размышлял, как бы рассказать тебе о своих чувствах. Подбирал слова, темы для разговоров, планы действий и непосредственно, последние слова. Были ли это страшные, волнующие моменты — конечно. Но месте с этим, глубоко внутри себя, я испытывал чувства невиданного счастья, радости и восторга от того, что мне доведётся провести последний вечер рядом с тобой.
И, когда я хотел найти единственно верный ответ на вопрос: “Что же такое любовь?”, я его так и не нашёл. Пытался взглянуть на вопрос с точки зрения физики, биологии, философии, и простого мышления. Правда все эти сферы, давали мне кардинально разные варианты правильного вывода. Но только сейчас, когда я сидя за диваном пишу тебе своё письмо, до меня наконец дошла истина:
“У самого прекрасного на земле чувства, никогда не будет существовать самого точного ответа” — как бы того, мне естественно не хотелось.
Ты помогла мне понять и осознать, что несмотря на казалось бы самые страшные события, которые только могут с тобой произойти, нужно…, стараться не зацикливаться на прошлом. Смеяться, радоваться, злиться, плакать, и просто жить.
Но хоть сейчас я пишу тебе эти правильные слова, в глубине себя я прекрасно понимаю, что после твоего уезда, вновь погружусь в пучину уныния, грусти и тоски.
И в заключении, хочу сказать тебе лишь одно слово — спасибо. Спасибо, что ты появилась в моей жизни. Спасибо, что ты помогла мне понять самого себя. И спасибо, за слова настоящей правды.
Мне будет, вновь тяжело с этим смириться. Так или иначе, но пройдёт время, когда я смогу с этим смириться. Но сколько должно ещё пройти, не знаю даже я сам.
В конечном итоге, не смотря не на всё, я желаю тебе только счастья. Ты красивая, умная девушка, которая также как и я, смогла обрести саму себя, перед горизонтом которой, находиться ещё множество громких побед.
А мне, осталось лишь сказать тебе одно последнее слово. И это слово — прощай” — на этом, и заканчивается моё письмо, после повторения нескольких раз которого, я наконец таки смог заснуть.
“Ты…, проделал воистину удивительную работу”
“Спасибо дорогая. Но на этом, наша история ещё не заканчивается. Одевайтесь потеплее, а остальной конец, я расскажу уже на месте” — произнёс своей семье Адам, после слов которых, все стали собираться в дорогу.
Собравшись на выход, захватив ключи от машины, наш герой вместе со своей семьёй, отправились на вечернюю прогулку. Погода была солнечной и свежей. Золотисто-зелёные верхушки деревьев, только подчёркивали красоту утончённой Праги. В воздухе, гулял приятный ветерок вечерней прохлады, закручивая листья в грациозном элегантном танце.
Приехав к месту назначения, вся семья гуляла меж утончённо-изысканных пейзажей, которые любого её гостя, смогли бы оживить жизненной энергией, подарив исключительное эстетическое наслаждение.
Идя по узенькой каменной тропинке, теребя ногами опавшие с макушек деревья листочки, да слушая пение навивающих на ухо птиц, они наконец доходят до того места, на которой отец хотел бы рассказать конец своей удивительной истории.
“Ну…, садитесь”
