Москва времен Чикаго - Валерий Маслов

На этот раз успокаивать шефа пришлось Петракову.

— Да брось ты переживать! Все меняется: погода и та каждый день разная. И на Ускова можно найти управу. Если сильно захотеть!

Титовко заинтересовался:

— А что ты можешь предложить?

Петраков был застигнут врасплох: пока он серьезно не задумывался, чем можно поддеть следователя. Поэтому сказал то, что пришло ему на ум:

— Подкупить, например.

— Он не продается.

— Как так? — удивился мэр. — Все имеет свою цену. Значит, мало предлагали.

— Я повторяю, — уже с некоторым раздражением сказал Титовко, — он не продается. И взяток не берет. Есть, к сожалению, еще такие нелюди.

— Тогда… тогда надо подойти с другого края. Семья, к примеру, у него есть?

На этот раз в глазах Титовко мелькнул живой интерес. Он задумался.

А Петраков, видя, что попал в точку, продолжал развивать свою идею:

— Это больное место любого нормального человека. Эх, даже пожалеешь, что наш друг Мягди за решеткой — ему бы такое дело — пара пустяков.

И вновь с Титовко произошла метаморфоза. Он дернулся в кресле, услышав имя Мягди, так что чуть не пролил стакан, из которого понемногу прихлебывал коньяк.

Вячеслав Иванович понял, что брякнул нечто неприятное для ушей Титовко, и потому решил отшутиться:

— Вот сейчас времена хорошие пошли: пей на работе коньячок, и никто ничего тебе не скажет. А вот в период борьбы с алкоголем наш первый секретарь такую плюху придумал. Сам он был хороший любитель выпить. Но при людях, да еще на работе!.. Вот он и приказал буфетчице два раза в день в граненом стакане к нему в кабинет чай приносить. Она набухивала полный граненый стакан коньяка, бросала туда дольку лимона, опускала чайную ложку и так шла к нему совершенно открыто. Весь партийный люд считал, что Иван Иванович пьет только чай!

И мэр натужно засмеялся, пытаясь разрядить мрачную обстановку.

Но хозяин кабинета внезапно сказал нечто совсем на иную тему:

— Понимаешь, достал меня этот кавказец!

— Как? Он же в тюрьме сидит!

— Сидеть-то он сидит, да только планы мести вынашивает там кровные. На днях перед домом взорвали мою машину. Иномарка разлетелась в клочья. Милиция установила, что под колеса было подложено безоболочное взрывное устройство довольно сильной мощности. Судя по тому, что время взрыва было выбрано ночное, меня пока решили только припугнуть.

— А почему ты думаешь, что это дело рук Мягди?

— А кого еще? Тебя? Ускова? Генерального прокурора? Администрации Президента, наконец, с которой я воевал за приоритет правительства? Больше у меня врагов нет.

Петраков задумался. Он и сам понимал, что, кроме Мягди, такую пакость устроить некому. Более того, он смутно чувствовал, что за Титовко наступит его очередь.

Об этом открытым текстом напомнил ему и хозяин кабинета:

— Думаешь, тебя сия чаша обойдет? Не надейся. Мягди там озверел вконец: сам это видел. Когда я вошел в его камеру, он готов был меня на куски растерзать!

Петраков пригорюнился. И вдруг предложил:

— Слушай, у нас столько денег, давай наймем кого-нибудь?

— Ты что, думаешь, это так просто? До сих пор мы заботы не знали, потому что все темные дела за нас он обделывал. А теперь к кому соваться? Да его вся криминальная Москва знает: прежде нас с тобой за наши же денежки кокнут, чем с его головы хоть один волос упадет. Это же мафия!

Вячеслав Иванович нервно заерзал в кресле. В его голове крутились разные мысли и предложения. Но не было ни одной, о которой он мог бы с уверенностью сказать: это именно то, что мне нужно. Наконец он изрек:

— Тогда… Надо на него Ускова натравить!

— Тоже — как? Я пытался, но он ушлый сыщик, на мою приманку не клюет. К тому же мы и так все вместе по одному делу проходим. Будь проклят тот день, когда я связался с этим кавказцем!

— Послушай! — осенило Петракова. Все-таки гениальное кино эта «Кавказская пленница»! Помнишь: «Кто нам мешает, тот нам и поможет!»

- Ну?

— Слушай!

Петраков придвинулся к Титовко и что-то возбужденно зашептал ему на ухо.

Неудачный звонок к Петракову оставил подруг без последней надежды раздобыть денег. И тогда Джульетта решила: поедет к Мягди в тюрьму. Тот уж ей денег не пожалеет.

Вдвоем с Зиной они обошли всех своих коллег и кое-как наскребли денег на дорогу.

На этот раз Буланова приезжала в столицу не как победительница, а скорее как просительница. Когда в кармане пусто, жизнь вокруг смотрится иначе. Джульетта видела бьющую через край роскошь столичных магазинов, множество дорогостоящих иномарок, снующих вокруг, возводимые повсюду шикарные здания.

Видела и переживала болезненно. Теперь она готова была даже помогать Ускову, лишь бы наказать этих наглых нуворишей с неизменными телефонными трубками, с огромными золотыми цепями и браслетами.

Но поскольку недолгий путь ее лежал к местам не столь отдаленным, она постепенно успокоилась, в ней даже вновь пробудилась жалость к заточенному в темнице Джевеликяну. К ее удивлению, на сей раз ей не пришлось показывать удостоверение и пытаться всеми силами пробиться на свидание к Мягди. Нет, ее предупредительно провели к заключенному. Причем не в комнату для свиданий, где она пыталась пробиться к любимому сквозь плексигласовое стекло, а прямо в камеру.

Правда, надзиратель предупредил, что дает даме не больше десяти минут и то исключительно из уважения к такому замечательному человеку, как Джевеликян.

Причину столь великодушного поведения надзирателя она поняла, как только переступила порог камеры: благодарный Мягди сунул ему в руку две сотенные бумажки с портретом Рузвельта.

И почему-то ей расхотелось кидаться в объятия Мягди. Оглядев обстановку, в которой он находился, она поняла, что ни гонимым, ни обделенным его считать не приходится. Наоборот, это она со своими мелкими денежными проблемами может претендовать на такие эпитеты.

Но Мягди недаром в молодости практиковал экстрасенсом. Он хорошо угадывал состояние человека. Заметил он мгновенную перемену и в Джульетте. И все понял.

Поэтому, хоть его и обуревало желание тут же, немедленно овладеть этой женщиной, делать этого он не стал. Усилием воли сумел переломить себя. Он протянул руку, ласково пожал и поцеловал женскую ладонь, усадил Джульетту на мягкий стул.

И принялся хлопотать. Мгновенно на столе появилась вкусная еда, и Джульетта не заставила себя упрашивать. Она покорно села за стол и, не стесняясь, принялась уплетать.

Мягди сидел напротив и с удовольствием наблюдал за ней.

Она ела быстро, понимала, что время краткосрочно, и они не успеют поговорить. С трудом оторвавшись от еды, она с благодарностью повернулась к Мягди и сама поцеловала его. Затем, повинуясь внезапно возникшему желанию, обняла его и повалила на кровать. Дальше ей самой уже ничего делать не пришлось.

…Как ни замечательно отдыхать, побывать на своей родине, но работать все-таки надо. Примерно так думал Андрей, отправляясь с утра пораньше из родного Пашкова в Москву. Мать положила ему в машину подари! Глаше: варенье, соленые огурцы и грибочки.

Но стоило ему немного отъехать от пригородного поселка Пашково, как мысли сразу переключились на Петракова. Он, конечно, прозевал ушлого мэра. Если тот поехал в столицу вопреки подписке о невыезде, значит, у него имелись на то серьезные основания.

Какие? С этим вопросом он и явился к Виктору Васильевичу. Тот слегка поморщился:

— Если тебе к прокурору, зачем идешь ко мне?

— Так посоветоваться, Виктор Васильевич!

— А если меня не будет? Привыкай мыслить и действовать самостоятельно. — Но тут же смягчился и ласково проговорил: — Не обижайся, дел невпроворот. Еще два сложных убийства мне подбросили. И оба заказные. Ужас, что в стране творится: идет какой-то массовый отстрел богатых и авторитетов.

— А может, это и к лучшему? — предположил Усков. — Раз мы их по закону привлечь не можем, так хоть сами друг друга перестреляют!

— Так мы слишком далеко зайдем: законы соблюдать нам в первую очередь. И ни одно убийство не должно оставаться безнаказанным. Понятно?

— Понятно. Так вот. Упустил я Петракова. Он, подлец, успел все деньги снять с номерного счета.

— А ты доказал, что эти деньги — не его личные?

— А что, разве надо доказывать, что человек, даже и мэр крупного города, не может заработать миллиарды?

Виктор Васильевич развел руками:

— Надо, Андрей, надо. Иначе ни один суд не осудит такого мошенника. Его защитники и адвокаты такое нагородят, что мы с тобой еще и виноватыми окажемся.

— Да, презумпция невиновности и прочее.

— Вот именно. Доказывать — наша с тобой работа. Так что за дело.

…Свидание Джульетты с Джевеликяном было коротким, но бурным. Они успели не только насладиться любовью, но и коротко переговорить о главном: что сделать, чтобы Мягди мог побыстрее выйти на свободу.