Зажигая звезды - Мари Милас
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Начинай допрос.
Я прокручиваю все вопросы, как колесиком мышки документ на компьютере, чтобы выбрать тот, с которого нужно начать.
– Как она поступила в академию? Мы не попали на просмотр.
– Понятия не имею. Аннабель думает, что это я помог ей, вернее, мои родители. Но клянусь, никто из нас не прилагал к этому руку. Мы не знаем, почему ее приняли. – Губы Лиама кривятся, когда он задумывается. – Не злись на меня за то, что я врал тебе. И не ревнуй, когда я целую ее. Ты не имеешь на это права.
Я опрокидываю в себя виски. Мне срочно нужно разбавить свою кровь алкоголем. Я не могу винить Лиама. Вся вина за обломки нашего корабля полностью лежит на мне.
Не представляю, как Лиам умудрился быть хорошим другом мне и Бель одновременно. Мы свалили на него все это дерьмо, а он помогал каждому из нас. Во мне поднимается необъяснимое чувство единения с ним. Как если бы в детстве ты обменялся с другом браслетами дружбы.
– Я знаю. – Выпустив воздух через нос, откидываюсь на спину. – Просто…
– Просто ты все еще любишь ее, – констатирует он ровным тоном.
– Да, – мое горло сжимается, – сколько бы лет ни прошло.
– Я не буду говорить, что она тебя никогда не простит. Но… черт, пожалуйста, прекратите мою каторгу. Я хочу назад своих друзей. Истинных вас. – Он смотрит на меня с мольбой, и его глаза начинают краснеть. – Господи, ваша драма доводит меня до слез. – Лиам усмехается. – Я не хочу видеть, как два моих близких друга мечутся в постоянной агонии, не зная, куда себя деть.
– Лиам, не знаю, почему ты остался со мной, но спасибо. Не уверен, что смогу когда-нибудь за это отплатить.
– Исправь все дерьмо, которое ты устроил, и тогда мы будем квиты. – Он прерывается, чтобы сделать глоток виски. – И не порть мне кардиотренировки, твою мать.
На моем лице появляется легкая улыбка от его последнего заявления, но она быстро пропадает, когда я понимаю, что исправить ситуацию можно, лишь обратившись к самому Господу Богу.
– Я не знаю, Лиам. Боль в моей груди с того дня настолько сильная, что… Черт, я не уверен в том, что смогу смотреть ей в глаза и не проживать день, когда увидел ее на том асфальте в крови и без сознания. Это преследует меня, как страшный сон. Она и мама. Два худших дня в моей жизни смешались в один и перекрывают мне чертов кислород.
Я потираю круговыми движениями область сердца, словно от этого оно станет меньше болеть.
– Аннабель жива. Пойми это уже наконец. Твой любимый человек жив и здоров, а ты теряешь время. Сколько лет должно пройти? Десять, двадцать? Время – это не тот ресурс, которым стоит разбрасываться. Им нужно грамотно распоряжаться. Тебе станет легче, когда она заведет семью, а ты так и будешь тонуть в одиночестве? Ваша история не про то, что жизнь несправедлива, а про то, что череда неверно принятых решений иногда приводит нас в тупик. Но даже из тупика всегда есть выход.
Слова Лиама крепко оседают во мне. Да я и сам все это понял, когда стал умнее. В девятнадцать лет мне казалось, что, совершая отрицательный выбор для себя, я автоматически делаю жизнь других положительнее. Но это ошибка. В жизни так же, как в математике, минус на плюс дает минус.
Суждено ли мне исправить ошибки или в моей тетради так и будет написано: трус?
Глава 34
Аннабель
Спала ли я сегодня ночью? Ни секунды.
Полночи просидев у двери, из-за которой доносились тяжелые вдохи и выдохи Леви, мне не удалось сомкнуть глаз. Я легла в кровать только тогда, когда услышала, как он ушел. Но это абсолютно не призвало сон.
Я все еще не могу поверить, что это действительно происходит. В мысли то и дело пробирается его раздражающе идеальное лицо в дверном проеме моей квартиры. Мне пришлось судорожно спрятать подвеску под футболку, чтобы его взгляд не зацепился за нее. Как он вообще узнал, где я живу? Хотя не стоит удивляться, ведь это Леви. Если ему нужно, то он заглянет во все окна в квартале, чтобы найти желаемое.
Его внешний вид оставлял желать лучшего, но я не дала этому разжалобить меня. Я не могу опять пасть от этих чар, которые он излучает. Даже если Леви Кеннет в двадцать пять выглядит как чертов бог с Олимпа. Аполлон, Гефест, Гермес? Забудьте. Леви-гребаный-Кеннет с мокрыми от дождя волосами переплюнул Зевса. На его лице появилась щетина, которая подчеркивает остроту скул. Знакомая морщинка между бровей стала еще глубже. Интересно, разглаживал ли ее кто-нибудь все эти годы?
Тебя это не должно волновать.
Цвет волос стал на пару тонов темнее, а длина – короче, что делает его более мужественным. Так и есть, ведь ему больше не девятнадцать. И взгляд, которым он меня прожигал, полностью это подтверждает.
Я не знаю, что делать дальше. Появится ли он снова? Хочу ли я, чтобы он опять постучал ко мне в дверь? И как мне себя вести?
Нет, ты этого не хочешь.
Я смотрю на себя в зеркало, проводя по шраму внизу живота, который не перестает покалывать с того момента, как мы встретились взглядами. Напоминание о том, что мне не суждено иметь детей, похоже на рубец от кесарева сечения. Что достаточно иронично. С того момента, как родилась Аврора, мой материнский инстинкт уже был активирован, поэтому меня, безусловно, расстраивает тот факт, что я никогда не испытаю такого со своими детьми. Но больше всего по мне ударило то, что жизнь сделала выбор за меня. Как и Леви. Как и мой отец, который всю жизнь не давал мне выбора. Мне не дали самой решить, хочу ли я иметь детей и в какой период жизни. Просто отняли эту возможность. Леви же не дал мне права выбора, когда на кону стояли наши отношения, а решил все сам.
Я быстро собираюсь на учебу и напоследок смотрю в зеркало, говоря себе, что нужно не бояться жить, какое бы дерьмо ни случалось. Только перешагнув порог, вижу кофе, круассан и блестящую наклейку в форме звезды.
Чтоб тебя.
Кофе еще горячий, значит, Леви был здесь совсем недавно. Удивительно, что его посылку никто не украл. В моем доме это нормально. Думаю, соседка сбоку была бы рада начать
