Зона Справедливости - Евгений Лукин

— Да ни сном, ни духом… — побожился он, и узкие плечи его бессильно опали. — Я ж не поэтому пришел, Леш… — На близко посаженных серых глазах показались слезы. — Ты же ее лучше меня знаешь… Ты скажи: она — как?.. В самом деле медиум или придуряется?..

— Какая тебе разница? — окончательно опешив, спросил Алексей. — Газету раскупают — и ладно…

— Да Бог с ней, с газетой… — с отчаянием произнес Паша. — Плавать я не умею, понимаешь? И никогда не умел…

После этих странных слов Алексей невольно оглянулся — сначала на Глотова, потом — ища, где присесть. Присесть было некуда. Подоконник занят закуской, табуретка — Пашей.

— В седьмом классе… — еле слышно сказал Паша Глотов. — Я, главное, не хотел, говорил им: я же плавать не умею!.. А если лодка перевернется… И так и вышло! Перевернулась… Я же ничего не соображал тогда!.. Мне бы только на днище влезть, мне потом руки разжимали — так вцепился…

Паша всхлипнул и умолк. Потом заговорил снова:

— А Никита… Это я потом уже узнал, что Никита… А тогда — чувствую: за ногу кто-то схватил и тянет… Я его другой ногой… Со всей силы…

Колодников почувствовал, как лицо его само собирается в тугую гримасу.

— Утонул он?.. — тихо спросил Алексей.

Паша вновь вскинул наслезенные съехавшиеся к переносице глаза.

— Утонул… — выдохнул он со страхом. — Но я-то не виноват! Милиция потом разбиралась — сказали: никто не виноват… Несчастный случай… А теперь… — Паша сидел неподвижно. На лбу его и на горбинке хрящеватого носа сияли мелкие капельки пота. — Если все это правда… если накроет меня ночью… За что? За то, что плавать не умею?.. Да! Да! Да!.. Ударил ногой, утопил… Но с перепугу же, не со зла…

— Да может, он и не поэтому утонул-то… — неуверенно сказал Алексей.

— Может, и не поэтому… — обессиленно отозвался Паша Глотов. — А как узнать? Как теперь узнать?..

— А-а… — Колодников скорбно покивал. — Вон ты зачем пришел… Думаешь, Мила тебе поможет?..

— Ну пускай хотя бы скажет!.. — взвыл Паша. — Бояться мне, не бояться?.. Уезжать, не уезжать… Ну ты сам подумай! Это же все бросить! Газету только-только раскрутил!.. С нуля ведь поднял… Такую газету!..

Снаружи стонало и погромыхивало. Потом ветер поднапрягся и с громким хлопком распахнул форточку, заставив вздрогнуть обоих. По кухне загуляли сквозняки. Паша Глотов заматерился шепотом, схватил рюмку и, наполнив, оглушил без закуски.

«Господи… — глядя на него, в смятении думал Алексей. — Бедный Пашка… Как же мне повезло!.. Как же мне повезло, Господи…»

— Уезжай, Паша, — бросил он угрюмо и отрывисто. — Не гневи Бога. Уезжай!..

За каких-нибудь полтора часа внезапно нагрянувший ветер и впрямь придал городу прифронтовой, а то и блокадный облик. Он вымел из потаенных углов и выволок на улицы такую чертову прорву мусора, что Алексей только диву давался: откуда взялось столько дряни?..

Окончательно распоясавшись, ветер валил рекламные щиты на разножках и толкал на стоянках машины с такой силой, что те с перепугу включали противоугонные устройства и принимались надрывно выть и причитать.

Прохожих и лотошников поубавилось, и тем не менее жизнь продолжалась. Лица идущих навстречу выражали досаду по случаю мерзкой погоды, но не более того. Исхода беженцев также не наблюдалось… Не чувствуют за собой никакой вины или просто надеются на русский «авось»? В Америке бы уже, наверное, была всеобщая паника… Как в тридцать восьмом…

И Алексею невольно вспомнилось, как лет десять-двенадцать назад его угораздило попасть в шторм на Волге. Плоскодонная дюралевая «Москва» содрогалась и скрипела всеми своими хрупкими сочленениями. Двухметровые волны брали кораблик на излом. Пока шли вперевалку вдоль берега, было еще ничего. Приключения начались, когда «Москва» поравнялась с причалом и легла в разворот.

Первая же волна шлепнулась всей своей студенистой тушей прямо в одно из трех огромных окон на носу — крайнее слева. Лист оргстекла вылетел из хлипкой резиновой рамки и упал на передний ряд сидений (слава Богу, пустой), а по салону от носа к корме прокатился мутный полуметровый вал октябрьской ледяной воды.

Вскочившие пассажиры, приглушенно матерясь, отряхивали с оскорбленным видом рукава от влаги. Следующая волна все так же аккуратно, не разбив, выдавила следующее окно — и вал прокатился по салону вторично. Судорожно поджавший ноги Колодников видел, как сантиметрах в пяти от его подошв проплыла чья-то серенькая беретка с трогательным хвостиком. И лишь тогда пришла на ум изумленная восторженная мысль: «Братцы! Да ведь мы, кажется, тонем!..»

Тут же вспомнился «Морской волк» Джека Лондона: женский пронзительный визг, давка у шлюпок… Так вот ни черта подобного! Пассажиры «Москвы» с нездоровым, но радостным любопытством наблюдали за собственным караблекрушением. И только когда высадило третье (последнее) окно, а в салоне вовсю гуляли волны, народ (причем далеко не весь) с видимым сожалением потянулся по лесенке на палубу, то и дело оглядываясь и явно боясь прозевать, как будем тонуть…

Да, господа, это вам не Америка…

Хотя лет десять-двенадцать назад мы еще точно знали, что кораблекрушения случаются только за границей, у проклятых капиталистов. Советские были, непуганые… А впрочем, какая разница: советские, несоветские!.. Взять нынешний случай: одни ведь богатенькие бегут, да и то не все, а так — самые робкие… А прочие вон играют в домино да посмеиваются.

Смешное и страшноватое видение посетило Колодникова. Ну, допустим, Апокалипсис… Вот именно так, как он описан Иоанном. Изливаются с неба чаши, восходит звезда Полынь, лезет из моря многорогий тысячеглазый зверь… А кто-то даже на этом будет наваривать бабки. До последнего. «А то, типа, поздно потом, братва!..» Хм… А неплохая, кстати, мысль. Фирма «Двадцать четыре старца».

"БЕРЕМСЯ ОТМАЗАТЬ НА СТРАШНОМ СУДЕ ПО ШЕСТОЙ, СЕДЬМОЙ И ВОСЬМОЙ ЗАПОВЕДЯМ.

ОПЛАТА — ПО ДОГОВОРЕННОСТИ". А что? Звучит вполне солидно… Нисколько не хуже, чем на тех листовках насчет кармы…

Вот ведь времечко, а? Стоит пошутить, как выясняется, что это уже было сказано всерьез. Тебе — шуточки, а люди с этого со всего деньги давно гребут…

О Пашином несчастье Колодников решил дома не говорить, чтобы не вызвать у Александры неприятных воспоминаний об ознаменованном оплеухой вечере, и ограничился лишь рассказом про суматоху в райотделе да еще про то, как ему с помощью оперуполномоченного удалось выручить трудовую книжку.

— Кстати… — как бы невзначай добавил он. — Встретил на обратном пути Кирюшу Чернолептова. И знаешь, что он мне сказал?.. Приятельница твоя квартиру в соседнем доме покупает… Ну, медиум, ты еще с ней тогда блюдце по столу гоняла… Как ее? Мила, что ли?..