Поцелуй в темноте - Мерил Сойер

– Когда я тебя целую, тебе становится приятнее всего вот здесь, правда, Ройс?

Эти прикосновения его члена были самой восхитительной лаской, какую ей когда-либо доводилось принимать. Она не могла ему ответить, потому что боялась, что, открыв рот, станет просить его о продолжении.

– Ответь мне.

– Да… – выдохнула она и крепко зажмурилась. Еще секунда – и она придет в неистовство. Ей хотелось оттянуть этот момент.

Судя по всему, он давным-давно перешел из любительской в профессиональную лигу и умел разжечь в женщине страсть. Собственно, этому не следовало удивляться: все, что делал Митч, было выше всяких похвал.

Его тяжесть исчезла, и она открыла глаза. Он рылся в карманах своих брюк. Она не сразу сообразила, что он ищет презерватив.

– Вот негодяй! Ты все заранее спланировал?

– Обязательно, – хрипло отозвался он и снова заскользил взглядом по всему ее телу, пока не встретился с ней глазами. – Я решил, что эта ночь будет решающей.

Что тут ответишь? Она была того же мнения. Она чувствовала то же самое с той минуты, когда, подняв глаза, увидела его в двери кухни. Однако ее злило, что он все заранее предвидит и планирует.

– Твое счастье, что там, в клубе, я не затащил тебя на склад и не изнасиловал стоя. – Он ухватился зубами за край упаковки. Лунный свет отразился в разрываемой фольге.

– На обратном пути я подумывал, не зарулить бы в какой-нибудь укромный уголок…

– У тебя в машине мало места.

– Меня устроил бы капот.

Она удивленно ахнула. Он и не думал шутить. Этой ночью он так или иначе овладел бы ей. Она знала, как он вожделеет ее, но страсть, прозвучавшая в его голосе, испугала ее. Она была игрушкой в его руках.

Он подал ей презерватив.

– Почетная обязанность.

Ройс села. У нее перед глазами находился его пупок и устрашающе напряженный член, на который она старалась не смотреть. Сразу под пупком она заметила небольшой участок гладкой кожи, под которым кудрявились заросли волос.

Повинуясь инстинкту, она отвела в сторону упругий член и поцеловала этот гладкий пятачок. Ей доставило ни с чем не сравнимое наслаждение прикоснуться языком к местечку, о котором не знала ни одна живая душа. Ей давно, не один год не давало покоя желание попробовать Митча на вкус. Его кожа имела солоноватый привкус и издавала эротичный, мужской запах. Это был вкус и запах Митча.

Митч в упоении запустил пальцы ей в волосы. Ее золотые пряди касались его члена, щекотали ему бедра, ее губы ласково скользили по его животу, язык чертил прихотливую дорожку.

Чудо! По всему его телу пробежала крупная дрожь наслаждения. Ройс удалось с первого раза нащупать самое его уязвимое место. Участок гладкой кожи у него под пупком всегда отличался чрезвычайной чувствительностью. До него дотрагивались и другие женщины, но только по случайности, Ройс же как будто заранее знала о нем. Взгляни в лицо реальности, приятель: она создана для тебя.

Ее голова опускалась все ниже, губы превратились в инструмент пытки, кончик языка выписывал на его теле влажные круги. Она взвесила на ладони его мошонку. Когда от ее прикосновений ему сделалось совсем невмоготу, он беспокойно заерзал. Он знал, в чем состоит ее замысел, но не мог позволить ей осуществить его, иначе он взорвется, не успев побывать у нее внутри. Скрежеща зубами, он вырвал у нее презерватив и ловко надел его.

Положив ее на спину, он раздвинул ей ноги и, глядя ей прямо в глаза, проник в нее. Там было очень влажно, но гораздо теснее, чем он ожидал. Она задрожала, схватила его за плечи, впилась в них ногтями.

– Полегче, ангел мой, – пробормотан он, продолжая погружение.

Она извивалась и стонала, еще не готовая принять его во всей полноте. Митч выбрался наружу, а потом нарочито медленно возобновил проникновение, постанывая от наслаждения. Ему еще никогда не доводилось чувствовать подобное возбуждение, только приступая к обладанию.

Он снова вышел вон, чувствуя на обратном пути, что она с каждой секундой приходит во все большую готовность. Опасаясь скорого оргазма, он бросился на приступ и погрузился в нее до отказа. Кто-то – то ли он, то ли она, то ли они оба – издал долгий восторженный стон.

Стараясь держать себя в руках, он снова пошел на попятную, оставив в ней только самый кончик. Секунда – и начался решающий штурм: он ворвался в нее с большей силой, чем требовалось, желая проверить, каково это – владеть ею без остатка, ощущать ее одним целым с собой.

Она приподняла таз, вбирая его в себя, обвила его ногами, припала лицом к его шее, обдавая его своим влажным, горячим дыханием. Он нашел ртом ее губы и глубоко погрузил язык ей в рот. Это был такой же однозначный акт телесного обладания. Он услышал, как колотится ее сердце, с каким свистом вылетает воздух из ее раздувшихся ноздрей.

На какое-то мгновение сила, с которой он овладевал ею, испугала ее. Он вкладывал в это какую-то потайную часть своего естества, о существовании которой она раньше не подозревала. То был животный, первобытный натиск, означавший, что он не удовольствуется меньшим, чем безоговорочное подчинение.

Она и не мечтала, что найдется мужчина, который будет овладевать ею с такой испепеляющей страстью. Она собралась с духом и, прижавшись к нему всем телом и обхватив его руками, благодарно приняла его неистовые толчки. Каждый толчок все дальше уводил ее в новый мир, его мир; принимая его, она открывала для себя возвышенный восторг принадлежности другому.

Внезапно она почувствовала, как он напрягся, откинул голову, стиснул зубы. Это был последний рывок. Глубина и сила проникновения полностью ее насытили. Его экстаз сотряс ее тело, внутри у нее что-то взорвалось – и она отрешилась от всего на свете, чувствуя только его.

Он упал на нее, уткнувшись лицом в ее шею и обдавая ее горячим дыханием. Ей доставлял наслаждение придавивший ее вес и продолжавшееся обладание: он оставался глубоко у нее внутри, они по-прежнему составляли единое целое.

Она нащупала у него на затылке набухшие рубцы. Ее уже не удивляло, как покорно она отдалась ему. Никто никогда не овладевал ею с такой самоотдачей. Она лелеяла новые ощущения: прежде она была в растерянности, а теперь снова обрела себя. Ни прошлое, ни будущее ее сейчас не волновали. В эту благословенную ночь для нее не существовало ничего, кроме настоящего.

Они несколько минут лежали неподвижно, стараясь отдышаться. Потом Митч приподнялся на локтях, и она узрела на его лице нахальнейшую улыбку.

– Ангел, мне нравится твой способ ненавидеть.

Ройс проснулась от горячих солнечных лучей. Она с трудом продрала глаза. Будильник показывал без нескольких минут полдень. Она села, вспомнив, что находится в кровати Митча. Случившееся этой ночью не было непристойным сном: все произошло наяву. Они с Митчем занимались любовью. Казалось, этому не будет конца.