Матерый - Сергей Донской

Станет небо черным и цветы - чернее нет. Пусть даже солнце льет на землю черный свет...

Это походило на заклинания. Которые, черт подери, звучали в затемненном салоне джипа очень даже убедительно. Сколько раз Громов заводил песню сначала? Десять? Двадцать? Он понятия не имел. Очень уж она соответствовала его настроению. И сердце с готовностью отбивало заданный "роллингами" ритм.

Пусть будет мрак.., мрак.., мрак...

Одновременно с последними тактами мелодии Громов подкатил к вещевому рынку и затормозил на стоянке. Выключил двигатель, магнитофон. Но впечатление, что он стремительно мчится навстречу неизвестности, не исчезло. И солнце, на которое он посмотрел, выбравшись из машины, легко было представить себе черным.

***

Никого не удивило, что черный джип был брошен без присмотра. Когда владелец ведет себя так беспечно, он знает, что делает. В любом случае мужчина, оставивший джип, не принадлежал к тому типу людей, которым хочется давать советы. Даже платные.

Одет он был очень просто, проще не придумаешь.

Далеко не новые джинсы, небрежно расстегнутая синяя рубаха. Приглядевшись повнимательнее, на ней можно было заметить бледно-розовые следы тщательно застиранных пятен. Явно не от варенья или компота. Безногий инвалид афганской войны, собиравший подаяние у входа на рынок, как глянул, сразу смекнул - кровь. А в необычном медальоне на груди мужчины в синей рубахе он угадал расплющенную пулю.

Разбитная торговка косметикой при виде загорелого мужчины с необыкновенно ясными глазами принялась перекладывать товар. Когда она наклонялась, ее фасад просматривался в вырезе блузки до пупа, и торговка на этот раз превзошла себя, едва не перевалившись через прилавок к ногам мужчины. Но он в ее сторону даже не глянул, прошел мимо. И, провожая его разочарованным взглядом, торговка подумала, что шансов закадрить такого не больше, чем завлечь ковбоя с рекламы "Мальборо".

Мужчина продвигался сквозь толпу, как бесплотный дух, никого не задевая и сам избегая столкновений.

Громов? Ну конечно же, он. Кто еще способен вести себя с достоинством испанского гранда, находясь среди людского столпотворения?

Мужчину в джинсах узнал бывший сексот КГБ, кандидат экономических наук Онищук, раскинувший свою скатерть-самобранку прямо на асфальте.

На ней хаотично громоздились бэушные бытовые приборы, разнообразные детали и инструменты. Человек с понятием обнаружил бы здесь все, что может пригодиться в хозяйстве, - от электрических счетчиков, которые Онищук снимал по ночам в соседних подъездах, до оконных шпингалетов, которые он свинчивал у себя дома.

Громов его не замечал, шел своей дорогой. И для Онищука было большой неожиданностью, когда он остановился напротив и бросил небрежно, будто они виделись только вчера:

- Привет.

- Здравствуйте, Олег Николаевич. - Онищук давно зависел не от "конторы", а от собственной изворотливости и расторопности, но многолетняя привычка брала свое, заставляя позвоночник почтительно прогибаться в пояснице. - Рад вас видеть живым и здоровым. Все там же трудитесь?

- Похоже, что нет. - Громов непонятно чему усмехнулся. - Аббревиатура поменялась.

- ФСБ? - изумился Онищук.

- СЗС.

- И как это расшифровывается?

- Сам За Себя.

Онищук смешливо закудахтал. Ему было приятно сознавать, что не один он выбит из привычной колеи. Громов внимательно посмотрел на него, и пришлось Онищуку делать вид, что он надсадно кашляет, а не веселится.

- Мне нужно сделать кое-какие покупки, а шляться по рынку нет желания, - сказал Громов. - Подсобишь по старой памяти?

- А как же! - воскликнул Онищук. Воспоминания о тех годах, когда он исправно стучал на всех окружающих, включая собственную супругу, были не самыми приятными в его жизни. Но посредническая деятельность сулила доход, а это было главным в той новой жизни, к которой без особого успеха пытался приспособиться Онищук.

- Во-первых, мне нужен самый прочный и надежный автомобильный трос, который здесь можно найти. - Громов загнул палец.

- Сейчас сбегаю, тут рядом... За товаром присмотрите?

- Присмотрю. Но я еще не закончил.

- А? - Онищук замер в неустойчивой позе бегуна, сообразившего, что сделал фальстарт.

- Наручники. - Теперь на громовской руке загнутыми были уже два пальца, и это походило на постепенно сжимающийся кулак. - Не какие-нибудь допотопные железки, а хорошие браслеты, самозатягивающиеся, с зубчиками.

- Есть у меня такие, - засмущался Онищук. - За тысячу отдам. Но тут один нюанс.

- М-м? - заинтересовался Громов, прикуривая сигарету.

- Ключика нет. Защелкиваться наручники защелкиваются, а открывать их скрепкой приходится. Или с помощью иных подручных средств.

- Ключик, пожалуй что, не понадобится, - решил Громов после недолгого раздумья. - Показывай свою цапку.

Онищук успешно провел торговую сделку, а потом смотался к местным автомобильным магнатам и возвратился со сверхпрочным импортным тросом, запросив за него чуть ли не вдвое больше реальной стоимости. Громов торговаться не стал. Оплатил и эту покупку, но уходить не спешил, стоя на месте и разглядывая товар.

- Что за зажигалка? - спросил он, щурясь от сигаретного дыма.

- "Зиппо", - похвастался Онищук. - С лучших времен осталась. Вороненая сталь, час непрерывного горения. А на корпусе, - он поднес зажигалку к глазам покупателя, - девушка в развевающемся платьице. Это фирменный знак, которого на нынешних подделках не встретишь.

Громов принял вещицу из рук Онищука, чиркнул колесиком и установил горящую зажигалку на раскрытой ладони, любуясь почти незаметным в дневном свете пламенем. Захлопнув откидывающийся колпачок, попросил:

- Заправь.

- Да она и так почти полная!

- Вот и дозаправь, чтобы совсем полная стала.

Пока Онищук возился с баллончиком, Громов поинтересовался:

- Как живешь, секретный сотрудник Ясень?

Онищук хотел в ответ съязвить, но совершенно неожиданно для себя признался:

- Хреново. Вешался два раза.

Громов помолчал, прежде чем задать следующий вопрос:

- За зажигалку сколько просишь?

- Пятьсот! - заявил Онищук со злобной решимостью. Ему стало обидно, что он не услышал в голосе собеседника даже намека на сочувствие.

- Вот, тут ровно полторы тысячи.

Громов протянул ему стопку сотенных купюр, а остальное сунул в карман. У него на две-три бутылки пива оставалось, не больше. Глаз у Онищука был наметанный.

- А я не нищенствую, спасибо.

Он попытался возвратить лишнее, но Громов мягко отстранил его руку:

- Лучше скажи мне, как до Мушкетовского кладбища лучше добраться. Там у меня родители.

Онищук выпучил глаза:

- Вы что же, еще ни разу у них на могиле не побывали?

Глаза Громова сверкнули, но голос его оставался совершенно невыразительным:

- Знаешь, прежде мне как-то не приходило в голову любоваться могилами. Дата рождения. Дата смерти. А то, что между ними, быльем поросло.

- Почему же тогда...

Вопрос повис у Онищука на кончике языка. Глядя куда-то сквозь него, Громов пробормотал:

- У меня ведь тоже однажды появится своя могила. - Он вставил в рот очередную сигарету, забыв поднести к ней пламя зажигалки. И бросил, прежде чем уйти:

- Хочу посмотреть, как это будет выглядеть.

Он зашагал прочь. Тяжелая бухта троса в его руке казалась невесомой, как моток лассо. И, глядя ему вслед, Онищук незаметно для себя расправил плечи, чего не делал уже целую вечность.

***

Мужик плелся вдоль дороги такой понурой походкой, словно скопировал ее у бродячей собаки, которая уже давно помышляет о смерти, а не о дальнейшем существовании. Когда он оглянулся через плечо на догонявший его джип, Громов не сразу признал в нем Ваньку - так сильно тот изменился. Лицо постарело и почернело. Видать, сильный пожар полыхал в его душе после дочкиной исповеди. Стоило лишь посмотреть ему в глаза, и сразу стало ясно; знает. Всю горькую правду, без прикрас.

Притормозив, Громов высунулся в окно:

- Куда путь держишь, Иван?

- А то вы не знаете. Второго искать иду.

Так, стало быть, и об участии Громова успела Варя поведать отцу.

- Зачем ты со мной на "вы", если я с тобой на "ты"? Непорядок.

- Непорядок - это когда милиционеры с бандюками схожи, а бандюки насильничают, от милиционеров не таясь, - сказал Ванька, сплюнув в пыль.

- Так ты, значит, несправедливость решил топором править? - прищурил глаз Громов, изучая оттопыривающийся пиджак собеседника.

- А если и так? - спросил тот с вызовом.

- А если так, то сунь свою железяку в багажник и садись рядом. Поможешь мне в кое-каком деле, потом водочки выпьем, за жизнь поговорим.

Ванька оживился:

- Если в таком деле, какое вы вчерась на мамотинском подворье затеяли, то я согласный. Ух, я бы им, сволочам!.. - Он потряс кулаком.

- Ну, на сегодня у нас задача мирная, - усмехнулся Громов. - Что касается парня, которого ты собираешься уму-разуму учить, то он, наверное, смылся давно.