Волшебная мясорубка - Станислав Буркин

– Ждем!

Ладья плюхнулась брюхом на воду, все попадали и скатились на самое дно.

– Руби! – отчаянно закричал Рудольф и бросился со своим длинным узким кинжалом к сетке.

От первого же удара канаты толщиной с кошачий хвост лопались, как потрепанные струны. Мальчики сами не заметили, кто отсек последний. Над головой стало чего-то решительно не хватать. Они вскинули лица и увидели, что сарделька, слегка покачиваясь, криво уплывает в небо за другой берег широкого Эхнауха. Ладья кружилась и плыла по течению.

Рудольф не выдержал и засмеялся от радости, а мальчикам стало смешно уже от самого вида развеселившегося капитана. Они бросили мечи и, хохоча, упали на вещевые мешки.

Погода была солнечной, а река уютной. Если б вы только знали, как приятно почувствовать себя на земле после недельного путешествия в небе!

Путешествие по воде прошло еще более мирно, но не менее интересно. Берега реки населял узкоглазый народ − китайцы или корейцы. Ходили они босиком, в длинных легких рубашках, чаще светлых тонов, и в коротких кимоно, на головах носили плоские конусовидные шляпы. Они подплывали к «Волынке» на узких лодках и предлагали всякое барахло. Но Рудольф покупал только рыбу. Люди здесь жили бедные, но чистые и учтивые. Они кланялись и отплывали в полупоклоне, глядя на гостей, – чтобы те не обиделись, завидев их спины.

Какие-то ребятишки подплыли к ладье на плоту и, что-то крича на своем языке, протянули конец веревки. Тариэл и Франк в недоумении посмотрели на капитана. Тот улыбнулся:

– Это местные музыканты. Они хотят для нас поиграть. Возьмите веревку и пришвартуйте их к «Волынке».

Мальчики исполнили это, ребятишки захлопали в ладоши и поклонились. Потом они недолго поиграли на флейтах и бубнах, потрещали трещотками и позвенели стеклянными колокольчиками.

– Браво! Молодцы! – кричали и хлопали Тариэл с Франком.

Музыканты поиграли еще, а когда гости наградили их подарками и золотой монетой, поплыли к берегу, галдя на своем языке.

К вечеру того дня великий Эхнаух погрузился в ущелье скал из красных пород. Мутные воды реки отражали утесы, отчего те становились темными и багровыми, словно вишневый сок. Прямо из скал росли одинокие кусты и в них виднелись птичьи гнезда. «Как это прекрасно!» – воскликнул Франк, перекрикивая шум реки: она помчалась быстрее, и, беседуя, приходилось напрягать голосовые связки.

– О, это великое место! – сказал Рудольф. – О нем сложено немало легенд и песен. Даже люди Запада хранят сказания о Кровавом ущелье. Говорят, что здесь в великой войне был убит последний дракон. И кровь его стала привратницей для священной страны Хэтао, страны где добрые драконы находят вечное пристанище и покой.

Рудольф выпрямился, закрыл глаза и вздохнул полной грудью. Казалось, он сейчас свистнет, но вместо этого он запел на какой-то древний восточный мотив:

Так случилось, что осенью славного года жэньсюй,[3]В день, когда уж седьмая луна на ущербе была,С гостем праведным плыли неспешно мы в лодке вдвоем,По реке Эхнаух между Красных обветренных скал.Не тревожа поток, чуть прохладный дышал ветерок,словно третий наш друг.

Гостю я предложил, поднимая свой кубок с вином,Вместе строки припомнить о гибельной древней войне,Спеть о давних летах и о чудных драконах стихи,И от песни старинной печалью сердца напоить:Ведь и всякая мудрость в печалях зачата была,такова наша жизнь.

Над восточною вскоре горой появилась луна,Поплыла-поплыла – между звезд красотою бела.Засверкала река от нее, словно капли росы,И смешались в одно в этот час небеса и вода,И обнялись они, приготовившись музыке словнашей песни внимать.

В колеснице-ладье мы по ветру летим и летимВ пустоту и безбрежность, не ведая, есть ли предел.Кружим в вечности, кружим, от мира сего отрешась,Как на крыльях взлетая к обители змеев святых,Чтобы гимны хвалебные спеть тем крылатым зверям,встарь покинувшим нас.

…Так мы пили вино. Нет, казалось, печали конца,А потом, на борта опираясь, мы начали петь:«О, дракон Эхнаух, в честь тебя этот назван поток —Там, где кровь твоя все-то струится, теченье багря,Мы, спустя десять тысяч веков, преклоненно тебесвои гимны поем».

И от нашей ладьи на ветрах по кровавой реке,Эта музыка вдаль ускользала, тянулась, как нить.Может даже драконы проснулись в пещерах в тот миг,И слезу уронила вдова, что плыла на плоту.Почему так грустна твоя слава, о, змей Эхнаух?Древний змей Эхнаух.

Вдруг под лодкой бревно я заметил в мерцании вод,Пригляделся, и понял, нет, вовсе не древо сие.И, судьбе покивав, я продолжил печальный распев.Ведь по лунной реке, провожая нас в дальнюю даль,В поднебесную даль, как большой крокодил, рядом плыл,подвывая, дракон.

Рудольф замолчал, глядя вдаль. Ветерок трепал его короткие волосы, а быстрые воды Эхнауха уносили «Волынку» в страну добрых драконов.

Однажды утром Франк проснулся от дребезжащего звука низкой могучей трубы. Он вылез из палатки (так они называли свой лодочный тент) и увидел по пояс нагого Рудольфа, сидящего в позе индуса и курящего свою длинную трубку. И вот еще что! Рудольф был лысым, как яйцо. Смуглая кожа на его шее сложилась под затылком складками, хотя Рудольфа нельзя было назвать полным. Разве что здоровым. В ухе у капитана была сережка, на плече – черная наколка в виде вьющейся по руке змеи. Короче, на корме сидел другой человек – то ли индус, то ли вообще непонятно кто.

Капитан обернулся и слегка улыбнулся Франку. Глаза его были подведены черной тушью, отчего горбоносое лицо сделалось совсем восточным.

– Доброе утро, Франк, – сказал Рудольф.

– Что это с вами? – спросил изумленный мальчик.

– Путешественник должен знать обычаи страны, где он гость, – сказал Рудольф. – Ибо это дань уважения ее народу.

И только тут Франк увидел, что ладья не плывет по Эхнауху, а стоит в тихой заводи прекрасного города, полного многоярусных пагод, холмистых садов и чудесных аллей. Кругом ходили вельможи в необыкновенных нарядах и одетые, как китайские принцессы, дамы с зонтиками и веерами.

– Ой, – вырвалось у Франка, – а мы что, уже приплыли?

– А вы что, уже выспались? – смеясь, спросил Рудольф. – Время десять часов.

Рудольф встал, и ко всему прочему оказалось, что под кожаным, обитым бляшками поясом на нем надета кольчужная юбочка, но свои черные штаны он при этом не снял, а у бедра по-прежнему висел длинный кинжал.

«Угрожающий азиат, – подумал Франк, идя будить Тариэла. – Не хотел бы я на такого нарваться».

Стоило только путешественникам спуститься на деревянный причал, как навстречу им в полупоклоне вышли два китайца в длинных одеждах. На головах у них красовались высокие прически, руки прятались под широкими рукавами, а жиденькие усики и бородки на вечно улыбающихся хитреньких лицах колыхались от ветерка.

– Приветствуем вас, гости на белой ладье, – вежливо сказали они.

– И мы приветствуем вас, о достойнейшие из рабов Хэтао, – ответил Рудольф и, крестом сложив на груди руки, поклонился. – Мы прибыли в вашу страну, чтобы почтить его величество императора Хэтао и встретиться с одним из блаженных драконов для великих и добрых дел.

– Скажите, друзья из далекой страны, – сказал один из китайцев, – с кем из драконов велит повидаться вам рок?

– Не рок, но судьба, – поправил его Рудольф, – велит нам увидеть недавно прибывшего к вам Мимненоса.

– У-у! – многозначительно покивали китайцы, сложив губки бантиком, но тут же вновь расплылись в хитрых улыбках. – Пройдемте друзья, дракон вас уже ожидает.

Франк с Тариэлом переглянулись, пожали плечами и вместе с Рудольфом отправились вслед за мудрецами. Шли они долго и все сплошь садами. По выложенным белой брусчаткой дорожкам, холмам и мостикам прогуливались мудрецы, вельможи и всевозможные диковинные звери. Птицы на ветках, казалось, пели по нотам, и звуки их голосов – красивые, но неуловимые – были подобны песням речных музыкантов.

Гуляющие по аллеям кланялись гостям, а дамы при этом продолжали помахивать веерами – видимо, в знак приветствия. Прекрасная бледноликая принцесса, ведущая на поводке огромного крылатого тигра встретилась им по пути. Зверь и красавица мирно беседовали, но, увидев гостей, улыбнулись и замерли в полупоклоне.

На соседней полянке, которая находилась перед красно-золотым, увешанным гирляндами дворцом валялся на травке белый пернатый дракон. На шее у него был то ли шарф, то ли ошейник с красными иероглифами. Рядом стояли два мудреца и тихо беседовали с отдыхающим змеем. Дракон посмеивался и часто царапал себя за ухом, но заметив чужеземцев, отвлекся от разговора.

Один из провожавших гостей китайцев обернулся и сказал: