Плюс-минус бесконечность (сборник) - Александр Плонский

— Кто «мы»?

— Я, ты… и наши друзья.

— Значит, разговоры о вражеских происках и агентах Гемы не лишены оснований… — сказал я, скорее себе, чем Урму. — Вот уж не думал, что когда-нибудь стану лазутчиком и диверсантом…

— Нет, спасителем людей, отторгнутых от прародины, обманутых и порабощенных!

— Свобода есть осознанная необходимость, — процитировал я "вождя и учителя". — Ты прав, Урм. Знаешь, вначале я не замечал порабощения, даже был по-своему счастлив. И только когда стал задумываться…

— Увы, знание редко делает человека счастливым. Но что за прок в иллюзорном счастье? Оно всего лишь мираж. А миражи рано или поздно исчезают, Фан. Ну, пошли?

— Куда?

— К друзьям.

Не подозревал, что на Базе есть катакомбы. Возможно, об их существовании не ведает сам Лоор, хотя и был главным архитектором Космоплиса. Впрочем, не своими же руками он его строил. Нашлись люди, знавшие толк в такого рода тайных убежищах.

Вслед за Урмом я протискивался между монолитными плитами, которые загадочным образом раздвигались перед нами, спускался в полной темноте по шатким лесенкам, перепрыгивал через зияющие щели, вскарабкивался с уровня на уровень.

Когда Урм ввел меня в казавшийся заброшенным отсек, я невольно зажмурился от яркого света и, спустя минуту открыв глаза, чуть не вскрикнул от изумления: среди собравшихся здесь были красный «верняк» и… Асда.

"Верняк" по-дружески подмигнул мне, а плутовка Асда сделала вид, что ничего особенного не произошло, и, улыбнувшись, сказала:

— Садись рядом, Фан. Будем смотреть Гему!

И вот я увидел прародину…

Не перламутровый диск на экране синхронизатора, — живую планету во всей ее красоте. Я испытал шок — утратил чувство реальности, потерял представление о том, где нахожусь: под низкими сводами секретного отсека или на залитой светом Яра городской площади, среди шумной и пестрой толпы.

В стройных, светлых, не повторяющих друг друга и в то же время образующих единый ансамбль зданиях не было ничего общего с мрачными небоскребами прежней Гемы, которые я видел на картинках в старых книгах. Истинные произведения искусства, они вызывали эстетическое наслаждение…

"И ни одной машины! — отметил я с удивлением. — Ни здесь, на площади, ни на прилегающих к ней пешеходных уровнях!"

Но когда в развернувшейся перед моими глазами панораме возникли вознесенные в небо прозрачные туннели, по которым плавно и быстро скользили похожие на гусениц поливагоны, я едва не захлопал в ладоши от восхищения.

Перед катастрофой Гема достигла колоссального технического могущества. Но, судя по прочитанным книгам, техника навязывала людям образ жизни. Здесь же она не подавляла человека, а служила ему.

— Когда гемяне успели? Ведь после катастрофы прошло совсем немного времени! Нет, в это чудо невозможно поверить… — твердил я ошеломленно.

— Коллективный разум способен и не на такие чудеса, — мягко проговорил Урм.

Я нашел руку Асды и сжал тонкие пальцы.

— И ты скрывала от меня…

— Я не могла иначе, Фан, — шепнула мне на ухо она. — Ты должен был прийти сюда сам.

— Не подозревал, что у тебя могут быть секреты… — упрекнул я ее с обидой. — Был уверен, что мы — одно целое. Наивный дурак, правда?

— Никогда не считала тебя дураком. Наивным — да, но только не дураком. А секреты… Больше их нет и никогда не будет. Мы вместе во всем. И навсегда!

13. Встреча с «призраком»

Вот это новость! Асду распределили младшим лаборантом к Орту. Не знаю, радоваться или огорчаться. А Урм доволен: ему будет известно все, что там делается.

Теперь мы с Асдой видимся реже, хотя вправе зарегистрировать ячейку-семью: оба достигли зрелого возраста, занимаемся общеполезным трудом — "идейные борцы за построение замкнутого общества", как значится в наших характеристиках.

Но когда я заговорил о браке, Асда неожиданно отказала:

— Зачем нам комедия с регистрацией, Фан? Разве мы и так не принадлежим друг другу?

Неужели она ко мне охладела? По-прежнему говорит, что любит меня, но уже не мечтает о ребенке.

— Не могу понять, — сказала на днях, — что гонит к нам людей. С раннего утра очередь. Записываются заранее, ссорятся, отпихивают друг друга. Все словно помешались на эмбрионах. Иногда хочется заплакать. Убежала бы, да некуда…

От Асды мы впервые узнали об интеллект-автоматах. Они на главных ролях — отвечают за жизнеобеспечение эмбрионов, а персоналу лаборатории, даже специалистам, Орт доверяет лишь второстепенные работы.

Никогда прежде не видел Урма столь озабоченным.

— Понимаешь, Фан, для меня это новость. Ведь у нас никогда не было интеллект-автоматов. При нашей технологии ничего подобного не создать. Значит, они с Гемы. Но как оказались здесь?

— Что представляют собой эти… интеллект-автоматы? — поинтересовался я, впервые слыша о них.

— А что представляют собой «призраки», знаешь?

— Ну… Они были людьми, а после смерти сделались чем-то вроде электронных машин.

— Твое представление о «призраках» примитивно, — заметил Урм. — Правда, иного я и не ожидал. Не стану просвещать тебя, как удается сохранить человеческий интеллект после физической смерти. И не просто сохранить, а сделать по-прежнему действенным, активным, способным творить. Скажу лишь, что «призрак» это человеческая личность в особых, ею же созданных, условиях.

— Меня интересуют не «призраки», а интеллект-автоматы.

— У них два отличия от «призраков». Во-первых, они никогда не были людьми. Интеллект-автомат — синтезированная личность, но, по меньшей мере, не уступающая человеку в способности мыслить и действовать.

— А во-вторых?

— "Призраки" не могут существовать без энергии беслеровых волн, тогда как интеллект-автоматы питаются более распространенной электромагнитной энергией.

Я невольно присвистнул.

— Но если у Орта те самые интеллект-автоматы, то нужно узнать у гемян, каким образом они к нему попали.

— Так и сделаем, — согласился Урм.

Седой, массивный человек, похожий на вчерне обработанную резцом скульптора гранитную глыбу, возник чуть в стороне от нас.

— Он кто, "призрак"? — шепнул я Урму.

Видимо, человек расслышал.

— Мое имя Кей. Я, действительно, «призрак», хотя стал им совсем недавно. — Мне показалось, что он украдкой вздохнул. — Не смотрите на меня с такой неприязнью. Впрочем, когда-то я разделял ее. Более того, «призраки» вызывали во мне отвращение. Но потом я привык, а теперь и сам…