Клеймо Солнца. Том 2 (СИ) - Пауль Анна

— Пускай нам поможет Иоланто, — шепчет девушка, и хочется спросить, что это значит, но взгляд Габриэллы опускается к моим губам, и я начинаю терять связь с реальностью.

Неведомая сила как будто толкает в спину, и я с трудом удерживаюсь от того, чтобы не сократить оставшееся пространство. Сердце бешено стучит, кровь шумит в ушах, когда я до невозможности медленно, как будто пытаясь контролировать каждое сокращение в мышцах, склоняюсь к Габриэлле и шепчу:

— Я не дам тебя в обиду…

Всем своим существом чувствую, как девушка замирает и как приоткрываются её губы, когда она делает судорожный вдох. Лишь на одно невообразимое мгновение я позволяю нашим губам едва ощутимо, мучительно нежно коснуться друг друга, а потом отстраняюсь с такой скоростью, как будто между нами разверзается бездна…

«Одну уже уберёг, хочешь повторить?..»

Стараясь не обращать внимания на огромные глаза Габриэллы и её манящие, всё ещё приоткрытые губы, я силой воли заставляю себя отвести взгляд и открыть дверь.

* * *

— Его бесит любая мелочь, выполненная не так, как он велел, — доносится мужской голос через открытые окна.

— Он груб с нами и вечно всем недоволен, но зато стоит горой за своих людей, — откликается другой. — А ты сам виноват.

— В том, что он дал мне оплеуху?!

Я веду машину, не включая фары и ориентируясь только по навигатору. Она медленно и намеренно бесшумно передвигается, из-за чего солдаты до сих пор не замечают Викторию. Хотя другой причиной служит их слабоумие: стоит ли так открыто обсуждать Бронсона, когда он наверняка находится где-то поблизости?

— Генерал — убеждённый приверженец здорового образа жизни, — вмешивается ещё один голос. — У него бодрости и сил больше, чем у новейших артификов. Если не хочешь отбить последние мозги, мой тебе совет: хотя бы не кури при генерале.

Раньше тоже так было: Бронсон не терпел рядом с собой любителей отравлять своё тело, если, конечно, речь не шла о старшем по рангу, ведь в таком случае позволено всё.

— Тогда зачем мы отправимся в оплот греха? — удивляется новый голос. — Думаю, мы быстро всё сделаем и ещё успеем оттянуться в Шахте.

Слышится смех, а потом краткое:

— И не мечтай… Тише! — вдруг предупреждает голос, и я догадываюсь, что солдаты наконец обратили внимание на машину.

Воцаряется тишина, а потом проходит напряжённый шёпот:

— Чёрный монах…

Конечно, их предупредили.

— Жди здесь, — тихо говорю Габриэлле и выхожу из машины, даже в темноте чувствуя на себе внимательные взгляды.

Разъезжаются двери автомобиля, который стоит чуть в стороне, и из салона льётся тусклый свет. Несколько секунд мои глаза привыкают к нему, и я начинаю различать людей. Самый злой взгляд, обращённый ко мне, принадлежит Харви Харрису. Он стоит рядом с машиной, из которой показываются генерал, Алан и Коди. Бронсон почти сияет от радости при виде меня и смотрит едва ли не с любованием, Джонс лишь слегка улыбается, а Коди поджимает губы, с тревогой осматривая меня с ног до головы. Из соседней машины выходят Сьерра и Ребекка. Глаза девушек разочарованно блестят в полутьме, но в то же время отражают их невольное восхищение. Остальные взгляды, обращённые ко мне из темноты, такие же, как обычно: я привык, что атрибуты моего отряда вызывают восхищённые взгляды так же часто, как и подозрительность или страх, поэтому ощущаю только один взгляд. Но он направлен мне в спину — внимательный и испуганный, принадлежащий Габриэлле.

Даже в полумраке видно, что в этот раз у солдат Бронсона нет никаких треугольных красных платков на предплечье — опознавательного знака генерала и его людей, которым все они кичатся и обычно хвастаются при каждом удобном случае. Меня не удивляет, что все одеты в чёрное, но видеть самого Бронсона в гражданском, пускай и чёрного цвета, — более, чем странно.

— Хейз, Олфорд, осмотрите землянку, — кратко командует генерал, и его приказ исполняется немедленно.

Я лишь мгновение слежу за тем, как двое садятся в мою машину, и перевожу взгляд на Бронсона. Солдаты собираются вокруг него. Понятное дело, нам не избежать оперативного совещания: генерал — любитель напутственных речей.

— В Шахту войдут Дэннис, объект и десять солдат, — тихо, но чётко сообщает он. — Мятежники пойдут на переговоры только в том случае, если увидят всё своими глазами. Естественно, не они, так другие, вполне возможно, попытаются выкрасть наш трофей. Поэтому следим в оба: нужно просто подцепить на крючок пчёл. Ещё раз! — с деловым видом заявляет он, — ваша задача — охранять и защищать объект. Руковожу операцией лично я. Мои приказы выполнять беспрекословно и без промедлений. Как всегда. Мы не в МОРиОНе, но! — Бронсон делает паузу, исполненную значимости и торжественности: — Если вы накосячите, я спрошу с вас по всей строгости, не сомневайтесь. Дэннис Рилс! — рявкает генерал для большей эффективности. — Для тебя здесь есть только один эмиссар. Это я. Все это уяснили?

В полумраке генерал внимательно вглядывается в лица, а я с трудом сдерживаю улыбку: он боится, что кто-нибудь из солдат решит подчиниться моему, а не его приказу. Напрасно. Они и так чувствуют себя не в своей тарелке: каждый из них то и дело невольно встречается со мной взглядом и тут же отводит свой, подальше от неприятностей. Думаю, все они честно исполнят приказы Бронсона, а со мной даже не осмелятся обменяться парой фраз. По крайней мере, последние годы проблем никогда не возникало.

Коди и Ребекка показываются из машины и останавливаются возле меня.

— Состояние стабильное, — докладывает мой друг. — Все показатели в пределах нормы. В том числе уровень адреналина.

Лицо генерала не меняется, но будто сияет изнутри, правда, каким-то болезненным оттенком, возможно, всё дело в тусклом свете, который льётся из салона автомобиля.

— Принято.

— Но я обязана ещё раз предупредить, — вмешивается Ребекка назидательным тоном, — что состояние объекта может ухудшиться из-за непривычных условий окружающей среды. Потеря концентрации и ориентации в пространстве, головокружение, тошнота, рвота, другие — более серьёзные — побочные эффекты. Вплоть до летального исхода.

Я оборачиваюсь и смотрю на неё, прищурившись. Ничего себе, как она хочет сохранить землянку для своих исследований, даже готова пророчить летальный исход, лишь бы операцию отменили.

Чувствуя мой взгляд, Ребекка бросает на меня свой собственный — крайне недовольный, но её отвлекает генерал:

— Избавь меня от своей дотошности, мисс Олфорд. Порядок порядком, но надо и меру знать.

Так всегда было. Дисциплина для генерала — это готовность выполнить приказ. Излишняя привязанность к регламентам его и раньше тяготила. Иначе мы не оказались бы здесь, в шаге от нарушения десятка законов.

— И всё-таки… — начинает Ребекка, и тогда генерал, быстро оглянувшись, делает широкий шаг и оказывается прямо рядом с девушкой.

Следующие слова он произносит очень тихо, так чтобы услышала только Ребекка, но поскольку Коди и я оказываемся близко, то тоже слышим злой шёпот:

— Я напоминал тебе, что очень не люблю терять время впустую. Я дал тебе время…

— …всего несколько дней! — начинает ныть Ребекка, как и в тот день в Сфере, когда генерал уже говорил нечто подобное.

— Времени было достаточно, чтобы принести пользу и произвести впечатление. Ты не справилась перед тем, как мы вывели объект в город, да и до этого момента не смогла чем-то меня удивить. Когда я разочаровываюсь, тем более дважды, дальнейших обсуждений больше быть не может. Так что… — генерал делает многозначительную паузу и отступает от девушки, а потом говорит уже громче: — Вы с Хейзом можете быть свободны.

Наши с Ребеккой взгляды встречаются, и в её читается такая злоба, как будто это я, а не генерал только что беспардонно её отшил. Однако, каким бы убийственным не был её взгляд, она не рискует начать разговор, ведь генерал ещё не уходит, а склоняется над приоткрытым окном Виктории и заглядывает в салон, заставляя меня нервно напрячься.