Семь сокрытых душ - Наталья Калинина

Джек тоже ел с аппетитом. Ада перехватила одобрительный взгляд хозяйки и улыбнулась. Вдруг под столом что-то тронуло ее за коленку, так неожиданно, что девушка чуть не пролила борщ себе на грудь.

– Ой!

Из-под стола вылезла белоснежная, словно Умка, собака с черным носом и такими же глазами-угольками. Вышла, улыбнулась, обнажив крепкие зубы, и завиляла хвостом.

– Ах ты, попрошайка! Белка, а ну-ка из-за стола!

Собака не послушалась, села напротив гостя и в нетерпении забила по полу хвостом-пером.

– Откуда ты такая? – ласково спросил парень и почесал собаку за ухом. Белка лизнула его в руку и вдруг сорвалась с места.

– За дитенышем побежала, – недовольно произнесла Ирина. – Хвастушка ужасная. Всем гостям норовит показать свое сокровище.

– Да ну, хвастушка, – возразила Нюра с усмешкой. – Это она тебя наслушалась: «приблуда, принесла в подоле» да «куда девать это отродье?», вот и ищет сынку доброго хозяина.

И, уже обращаясь к гостям, пояснила:

– Нагуляла наша Белка щенка. А куда он нам? Вон живем как тесно! Ирина и ворчит каждый день, что превратится щенок в пса метрового. Грозится каждый день найти ему новых хозяев, а сама и не чешется выполнять угрозу.

– Да люди все недобрые попадаются, – отмахнулась Ирина. – Жалко-то животину в плохие руки отдавать. Пусть уж с нами пока живет.

В кухню вкатился смешной клубок на толстых лапах, который совершенно не был похож на мать окрасом: серый, мордочка и кончик хвоста – черные, будто их обмакнули в чернила. На лапках – белые «носочки». Толстопуз сел на пол, склонил голову набок, приподняв одно ухо-конвертик, и застучал хвостом-прутиком по линолеуму. Следом за щенком на кухню царственной походкой вошла Белка и села чуть поодаль, наблюдая, произвел ли ее сын на гостей должное впечатление.

– Ну, что я говорю? Мамаша сама хозяина своему отпрыску ищет! – довольно произнесла Нюра.

Джек наклонился, протянул ладонь, и щенок тут же ткнулся в нее влажным носом.

– Я возьму его, – объявил парень, сажая щенка себе на колени. Ада чуть борщом не подавилась:

– Ты охренел?!

– Выбирайте выражение при детях, дамочка! – строго отрезал он и так глянул на Аду, что у той пропало желание возмущаться.

– И как ты его собираешься в столицу везти?

– На твоей машине.

– Пешком пойдешь! – огрызнулась Ада, но, перехватив настороженный взгляд молодой хозяйки, прикусила язык. В самом деле, невежливо сейчас выяснять отношения.

– Вкусный борщ, – похвалила она и покосилась на взрослую собаку, наблюдавшую за гостьей с настороженностью.

– Добавочки? – подскочила Ирина. Но Ада отказалась.

А Нюра тем временем, убедившись, что мир восстановлен и, кажется, щенку найден хозяин, продолжила вспоминать.

Рассказывала она много, с лишними подробностями. Но все же главное – происхождение кукол – удалось узнать.

Бабка Нюры, Ульяна, на самом деле прислуживала в господском доме: была кормилицей дочки Петра Алексеевича Аси. Нюра поведала о том, что мать Аси умерла во время родов, а когда девочке исполнилось пятнадцать лет, отец привел в дом новую хозяйку – француженку Мари. Отношения между мачехой и падчерицей не сложились. И Ульяна совершила грех: отвела любимицу к местной знахарке Захарихе с тем, чтобы ведунья «развела» Мари и Петра Алексеевича. Но Ася, получив указания от Захарихи, что-то не так сделала в ритуальных действиях. Напутала от страху.

– Мари в смерти Петра Алексеевича да в своем несчастье – потере ребеночка – обвинила Асю, – рассказывала, макая в чай сушку, Нюра. – Вроде как, еще до трагедии, ходила к семейному склепу просить «благословления» у покойной матери Аси. Да увидела там свою куклу и поняла, в чем дело. После трагедии Мари немного не в себе стала, все горевала и о муже покойном, и о ребеночке неродившемся. Даже в отчаянии в реку бросилась. Ее Захариха спасла и приютила. Она же, знахарка, и поведала эту историю моей бабке Ульяне. Лечила ведунья иноземку, кормила. А Мари на своих куклах да жажде мести заклинилась: все лепила страшилищ да бормотала что-то себе под нос. У Захарихи какие-то травы таскала да в воск добавляла. Не знаю, правда или нет, сказываю со слов бабки: в народе болтали, что Мари всегда была ведьмой, но Захариха уж потом пояснила моей бабке, что болтали люди зря. Несчастная баба была та француженка, которая неожиданно обрела короткое счастье, да и то украли у нее. А слово, сказанное с ненавистью, может похлеще колдовства навредить.

Она тех кукол лепила, думала, что ребятенка они ей заменят. Так Захариха разъясняла. Хотя все мечтала отомстить той, кто порушил ее счастье.

А у Аси за ее грехи расплата страшная случилась: помешалась девка, чудища ей вокруг все мерещились. Моя бабка Ульяна уж и так и сяк за ней ухаживала. А Ася все про демонов каких-то бормотала, мол, за грехи ее мучают. Казнилась сильно, себя обвиняла в произошедшей трагедии. Захариха с себя всю вину на бедную девку сложила, мол, та сама виновата, напутала что-то в ритуале, потому и случилась беда. Мол, если бы не это, разошлись бы подобру-поздорову Петр Алексеевич с Мари, и все. А я вам вот что скажу: не верю в это. Злая задумка никогда добрым делом не обернется.

А в один день случилось вот что: кто-то принес Асе корзинку, в которой девица обнаружила страхолюдную куклу. Я вот так и думаю, что Мари это сделала, потому как отомстить желала. Не знаю, такого ли конца добивалась или просто напугать желала, но Ася от страха совсем рассудок потеряла. И так уж нездорова головой была, мерещился ей повсюду призрак «упокоенной» мачехи. А тут еще это… Кинулась с лестницы и разбилась. А Мари пропала. Оставила знахарке своих кукол, не взяла ничего и ушла. Вот такой сказ. Что в нем правда, что выдумка, не мне судить.

Больше ничего полезного и важного Аде выяснить не удалось. Нюра рассказывала еще какие-то интернатовские истории, но они девушку уже не интересовали, хотя она и слушала с вежливым вниманием. Джек увлекся тем, что развлекал щенка, которого, как выяснилось, звали Сниф. Ирина предложила гостям остаться переночевать, но Ада наотрез отказалась: зачем стеснять добрых людей? К тому же, как выяснилось из разговора, гостиница в поселке все же наличествовала.

Вставая из-за стола, Джек нехотя спустил щенка с колен и сказал, что перед отъездом обязательно зайдет за ним.

– Пешком домой пойдешь, – тихо прошипела ему Ада, чтобы хозяева не услышали. Но Джек метнул на нее такой испепеляющий взгляд, что она осеклась, поняв, что перспектива добираться до столицы автостопом грозит ей.

Уходя, Ада незаметно подсунула под телефонный аппарат на тумбочке несколько крупных купюр. За помощь и гостеприимство.