Паломино - Даниэла Стил

Чарли пробыл в Денвере еще две недели, а затем и Мелли, и Харви начали требовать, чтобы он вернулся домой. Чарли понимал, что ему надо вернуться; он страшно соскучился по Мелли и ребятишкам, но ему очень не хотелось оставлять Сэм одну. И все же он не мог торчать в Денвере еще три месяца. В тот вечер, когда Чарли пытался заставить себя позвонить по телефону и заказать авиабилет на следующую неделю, у него возникла идея. Наутро он дождался врача у двери его кабинета и нервно, сбивчиво изложил ему свой план.

– Как вам мое предложение, доктор?

– Это очень рискованно. Стоит ли так рисковать? Почему так важно перевезти ее в Нью-Йорк?

– Потому что там у нее друзья. А здесь совсем никого нет.

– А ваши родители? Они не могли бы приехать?

Чарли непонимающе уставился на врача, но потом вспомнил, что до сих пор выдает себя за брата Саманты, и отрицательно покачал головой.

– Нет. Они путешествуют по Европе, и я вряд ли смогу с ними связаться раньше, чем через месяц.

Чарли уже знал, что с семьей Сэм можно связаться через контору ее отчима, но Саманта категорически возражала против этого. Она не хотела, чтобы Чарли сообщил о случившемся ее матери.

– Поймите, я не могу оставить ее здесь одну, а мне обязательно нужно вернуться.

– Я понимаю, – врач задумался. – Но вы же оставите ее в хороших руках.

– Да, знаю, – Чарли тепло посмотрел на врача. – Но… именно сейчас… как только выяснится, что ее ждет в будущем, доктор, Саманте понадобится поддержка всех друзей и близких.

Врач задумчиво кивнул.

– С этим я поспорить не могу. Хотя на данный момент для нее самое главное – полный покой. В этом случае и еще если нам удастся уберечь ее от пневмонии, она будет вне опасности.

Пока именно это представляло для Саманты наибольшую угрозу; пока она лежала в большом пластмассовом лонгете, была подвешена к огромному агрегату, который она называла «шампуром», и ее, как жареного цыпленка, несколько раз на дню поворачивали в разные стороны. Однако она до сих пор не подозревала о последствиях травмы, а врач хотел сказать ей, лишь когда она как следует окрепнет. Сейчас это было еще рано.

– Вы правы, Петерсон. Как только она узнает правду – а произойдет это довольно скоро, – вы все ей будете нужны. Я не могу скрывать от нее правду вечно. Но ведь прошло только две недели. Сознание ее, конечно, уже прояснилось, она меньше спит и вполне соображает, что к чему, однако известие о том, что она больше никогда не будет ходить, может оказаться слишком большой психологической травмой. И мне бы хотелось, чтобы вы в этот момент были здесь.

– Или она там, с нами. Что вы на это скажете?

– Ваша фирма может заказать чартерный рейс? Они пойдут на это?

– Да. – Утром Чарли позвонил Харви, и тот велел не останавливаться ни перед какими издержками. – Они оплатят работу сиделки, врача, использование любых приспособлений, какие вам понадобятся. Мы все оплатим.

– Ладно, – задумчиво произнес врач. – Ладно, если в ближайшие несколько дней ее состояние не ухудшится, я все организую, и в эти выходные мы отправим ее самолетом в Нью-Йорк.

– Вы полетите с нами? – спросил Чарли, затаив дыхание. Врач кивнул. – Слава богу! – вскричал Чарли. – Спасибо, доктор!

Доктор улыбнулся, а Чарли побежал сообщить приятные новости Сэм.

– Ты поедешь домой, малышка.

– Я? Меня отпустят? – Сэм пришла в полное изумление и неописуемый восторг. – Но как же мой шампур? Нам не скажут, что мы везем с собой слишком много багажа, что это лишний вес?

Сэм шутила, однако Чарли почувствовал, что она нервничает. Саманта уже начала осознавать тяжесть той опасности, которая ей угрожала совсем недавно, и понимала, что опасность еще не позади. Она лишь не знала, что ноги у нее парализованы. Но рано или поздно узнает. При мысли об этом Чарли неизменно съеживался. Пока лонгет не снят, Сэм, конечно, ни о чем не догадается…

– Нет, дорогая, ты уж извини, – сказал Чарли, заставляя себя улыбнуться, – но шампур поедет с нами. Харви разрешил нам нанять свой, отдельный самолет.

– Но, Чарли, это же безумие! Неужели мне нельзя дать костыли или, на худой конец, запихнуть меня в этой дурацкой штуковине в инвалидное кресло и отправить домой обычным рейсом?

– Можно лишь в том случае, если ты хочешь, чтобы со мной случился сердечный приступ. Послушай, Сэм, ты и так здорово грохнулась. Зачем же рисковать еще раз? Почему не полететь домой с таким шиком? Раз уж тебе предоставляется такая возможность, детка, используй ее!

– Значит, чартерный рейс? – Сэм все еще колебалась, но Чарли ободряюще кивнул и ухмыльнулся.

– Конечно, мы еще посмотрим, как ты себя будешь чувствовать… подождем пару деньков.

– Да я чувствую себя чудесно! И мне не терпится отсюда смотаться, – Сэм устало улыбнулась Чарли. – Я хочу домой, в мою кровать.

Чарли с ужасом осознал, что под «домом» Саманта подразумевала свою квартиру, тогда как он имел в виду лишь возвращение в Нью-Йорк. Немного позднее Чарли рассказал об этом врачу. Тот постарался его ободрить.

– Боюсь, что вам еще не раз придется с этим столкнуться, мистер Петерсон. Человеческий мозг устроен удивительным образом. Он воспринимает только то, с чем может справиться. Все остальное же отметается, откладывается в сторону до тех пор, пока сознание не будет в силах с этим примириться. В глубине души она понимает, что еще слишком слаба и не может вернуться домой, однако сознание пока не готово принять это. Когда придет время, она все поймет. Вам не нужно ничего говорить. По крайней мере, пока. Если возникнет необходимость, мы можем обсудить все в нью-йоркском аэропорту. Но уверяю вас, когда ее психика будет готова, Саманта смирится с необходимостью поехать в больницу… как смирится и с тем, что она больше не сможет ходить. Наступит момент, когда все известные ей факты станут на свои места и она все поймет.

Чарли тихонько вздохнул.

– Откуда у вас такая твердая уверенность, что она все поймет?

Наступила небольшая пауза, потом доктор ответил:

– У нее нет выбора.

Чарли неохотно кивнул.

– Вы думаете, мы сможем увезти ее в Нью-Йорк?

– Рано или поздно – конечно, – ответил доктор, сохраняя полнейшую невозмутимость.

– Нет, я говорю про этот уик-энд!

– Посмотрим. Что нам еще остается делать? – Сказав это, врач улыбнулся и отправился совершать утренний обход больных.

Несколько следующих дней тянулись нескончаемо долго; Сэм неожиданно заволновалась, разнервничалась, перевозбудилась. Ей не терпелось вернуться домой, но все было не слава богу. Лонгет натирал ей тело, вдобавок Сэм слегка простыла и начала кашлять, от лекарств на руках выступили красные пятна, а лицо – ссадины на нем уже зажили и засохшие корки постепенно отваливались – страшно зудело и чесалось.