Мерцающие - Марьяна Куприянова

– Печально, – вздохнул Глэнсвуд-двойник. – Бедная, бедная ящерица. Кстати, ты догадался, почему именно ящерица?

– Потому что он рассказывал о них, прежде чем карета переехала цыганку?

– Отнюдь! Суть проклятия – обречь проклятого столкнуться лицом к лицу с тем, что ему неприятно, чего он боится и что он не любит больше всего. Я знаю все это лишь потому, что ты об этом догадываешься, но еще не убедился в этом. Твой друг стал ящером потому, что терпеть их не мог. А ты теперь вынужден делить этот мир и свою жизнь со своим отражением, потому что…

– Потому что я терпеть не мог свое отражение. Потому что ненавидел смотреть в зеркало. Всю жизнь считал себя уродом.

– Вот видишь, оказывается, ты и сам все знал.

– И ты должен убить меня?

– Или ты меня, – пожал плечами Глэнсвуд-отражение. – Но, если ты не против, начнем мы не с этого. Для серьезных боевых действий я пока еще слишком слаб.

– Что ты имеешь в виду?

– Мы с тобой обречены бороться и портить друг другу жизнь, пока кто-то из нас не победит. Как ты понимаешь, в мое существование никто не поверит, а единственный свидетель, который мог бы подтвердить твои слова, стал всего лишь ящерицей. Так что преимущество на моей стороне.

– Убирайся из моего дома, – прошипел Глэнсвуд. – Убирайся прочь, иначе я убью тебя!

– Убив меня, ты не вернешь друга. К тому же, а твой ли это дом? Твои ли это слуги? Что вообще у тебя есть? Я лишу тебя всего, что ты имеешь и любишь, лорд. Готовься бороться, если хочешь победить. Обещаю, что схватка будет жестокой. Увидим через несколько дней, чему ты останешься хозяином, кроме собственной жизни, Глэнсвуд!

С этими словами двойник лихо выскочил в окно и скрылся под покровом. Лорд Глэнсвуд согнулся и закрыл лицо ладонями, беззвучно вздрагивая. Самые страшные тяготы и лишения еще только ожидали его впереди. О, жизнь! Как ты несправедлива к тем, кто заслуживает лишь добра! Но человек, как известно, привыкает ко всякому, выживает почти в любых условиях и уж тем более способен примириться с рамками, в которые его посадили. Лорд Глэнсвуд решил победить во что бы то ни стало. На войне как на войне. Хочет борьбы? Он ее получит. Неужели я сам себя смог до смерти напугать? Это просто смешно!

С подобными мыслями Лерой прохаживался по дому всю ночь, обдумывая план дальнейших действий. Он не чувствовал себя сломленным или подавленным из-за несправедливого проклятия, настигшего его и его друга. Он утешал себя тем, что он хотя бы еще жив, почти здоров и полон воодушевления бороться за свою жизнь; а Герберт… по крайней мере, он тоже жив и ни в чем не будет нуждаться. А после, когда с отражением будет покончено, можно будет думать и том, как вытащить приятеля из тела ящерицы. Нужно взять волю в кулак и больше не позволять себе слабости. Иначе… иначе оно победит. А все-таки, как было бы легче, окажись под сердцем хоть один человек, которому можно все рассказать, который поверит тебе и останется рядом. Ловетт… Лорд даже вздохнул, вспомнив о ней внезапно. Нет, вздор! Нельзя ее никоим образом вмешивать в это опасное противостояние. Он может использовать ее как мою слабость. А ведь я, не раздумывая, жизнь за нее отдам.

Под утро Лерой осознал, что все, ему известное, известно и двойнику. Значит, он точно знает о Ловетт. О, боже! Нужно срочно предупредить ее! Но как я поеду в таком виде? Да и поверит ли мне она? Наверняка посчитает за сумасшедшего. Письмо!

– Бумагу и чернила мне! – прогремел лорд на весь дом, от волнения не находя себе места.

Он сел за стол и долго держал перо, не зная, с чего начать, пока черная капля не упала на бумагу. Какие слова подобрать, чтобы не вызвать презрения, подозрения, недоверия, иронии? Чтобы убедить…

«Милая Ловетт! Вы находитесь в опасности. Умоляю вас, будьте осторожнее, и по возможности не ходите нигде одна. Постарайтесь поверить мне на слово – у меня нет смысла лгать. Я хочу сберечь вашу хрупкую жизнь! (Развожу сантименты, подумал он про себя на этом месте). Прошу вас, прислушайтесь к моим словам. Ваш презренный раб, лорд Лерой Глэнсвуд».

Дрянь, решил лорд, перечитав записку, не поверит ни за что. Но лучше он не мог придумать, да и времени на это не было, поэтому Глэнсвуд отправил гонца к своей даме сердца. Выходит, отражение теперь знает, что я ее предупредил? Ну нет, так много не навоюешь… Какие могут быть успешные боевые действия, когда противнику известны все твои планы?

Лерой проведал Герберта. Теперь он прекрасно видел длинную серо-зеленую игуаноподобную ящерицу. Она пряталась у него под кроватью и показывала свою плоскую морду наружу только во время кормежки – или когда сам лорд присаживался на корточки, чтобы проведать ее. От краешка тупого носа до кончика хвоста ящер достигал полутора метров. Глаза у него были большие, серые и очень-очень печальные. Лерою казалось, что Герберт до сих пор понимает все происходящее, только сказать ничего не может. Лорд пообещал ему, что как только разберется с двойником, то что-нибудь придумает. Найдет каких-нибудь гадалок, ведьм, или вообще цыган, и попросит сделать все, что возможно, чтобы снять проклятие.

Наступил вечер, а гонец так и не вернулся. Глэнсвуд стал волноваться и решил собрать вместе всех слуг и приказать им, чтобы они усилили бдительность и всегда носили с собой что-нибудь, чем могут защититься. Но слуги с прошлого приказа и так продолжали носить при себе ножи, заточки, лезвия, небольшие острые палки. Лорд остался доволен и собирался отдать еще несколько приказаний относительно того случая, если в дом вдруг явится мужчина, один в один похожий на него, а также относительно ночного дежурства, но не успел.

Снаружи раздался отвратительный грохот и лязг – кто-то выламывал запертые на тяжелый засов передние двери, и этих «кто-то» явно было несколько. Лерой с замиранием сердца обернулся и услышал сразу множество звуков: надрывный треск деревянных досок, грохот замочных цепей, звон железной перекладины, выскакивающей из пазов, угрожающие мужские крики за дверью. Он быстрым шагом пересек зал и вышел в прихожую, слуги толпой шли за ним. К двери было трудно подойти, казалось, она вот-вот разлетится во все стороны, словно от взрыва пороховой бочки. Лорд стал ждать.

Наконец, дверь выломали, и в дом ввалились, сверкая доспехами, городские стражники. Двое из них тут же кинулись к лорду и обездвижили его, еще двое кинулись на толпу слуг, но слуги ощетинились имевшимся под рукой оружием. Лорд не сопротивлялся и