Феерическая Академия (СИ) - Юраш Кристина

— Ты уже решила? – произнес Оберон, а потом уголок его губ дрогнул в тени улыбки. – Давай, думай, мой наныл.

ЭПИЛОГ

ЭПИЛОГ

Я сидела перед зеркалом, думая о том, какие крылья подошли бы мне. Мне кажется, что розовые отлично бы смотрелись под цвет волос, а вот голубые подошли бы под цвет глаз. Ну тогда можно и синие…

Я вздохнула, с улыбкой глядя на свое отражение. Белоснежное платье, маленькая диадема с опалами, сверкающий, как роса на солнце, корсет. Нет, ну платье у меня красивее, чем у Крейддилад. Белоснежный искрящийся снег плавно растворялся в темно-синем звездном небе.

Все оказалось намного проще, чем я предполагала… Одна старая моль была свидетельницей нашей душещипательной сцены в купальне. Кто его знает, как бы отреагировало бы чудовище на меня сразу после бурной ночи, если бы не маленькое колдовство, брошенное исподтишка… На Оберона наложить заклинание она не рискнула, зато наложила на меня… Заклинание отвращения. Я даже не заметила!

И все-таки я слишком мало знаю о волшебном мире и о магии. Не нужно было прогуливать уроки. Особенно в приятной компании очаровательного тирана, узурпатора и просто замечательного чудовища.

Где теперь Мелюзина, я не знаю. Я не просто настучал. Я ныныл. Наныл и отошел в сторонку. И тогда стали всплывать такие подробности феерической практики, от которых я впервые видела, как у Оберона дергается глаз. Самое интересное, что виновниц мы так поймать не сумели. И теперь, я очень хочу верить, что кто-нибудь прибьет «голубушку». Очевидцы сказали, что она обернулась белой голубкой и вылетела из дворца…

Но в этом мире ее точно нет. Я расстроилась, искренне надеясь, что ею гадит в пропасть какой-нибудь очень оголодавший дракон, или одинокий оборотень, выковыривает части феи ее же волшебной палочкой. Хорошо, если бы в нашем мире, кто-то стирал кровавое пятнышко с этой книги, разглядывая странного «шершя», которого мы все называли Мелюзиной. Вместе с ней исчезли и некоторые другие феи, что не было удивительным, в свете их биографий.

Моргауза вернулась к дочери. Я очень переживала, но буквально час назад пришло письмо, а в нем было всего одна строчка: «Ты навсегда останешься моей мамой. Моей крестной мамой. Люблю тебя, Доротея». Ну, правильно! У каждой уважающей принцессы должна быть своя крестная фея!

В магии я делаю успехи! Если раньше у меня горела половина комнаты, то сейчас вся, целиком! Если раньше у меня была просто дырка в стене, то сейчас минимум половины стены нет. Я учусь, стараюсь, тренируюсь каждый день…

А еще я сделала маленькую пакость. Я собрала все цветы со стола Оберона, и попросила отнести в мой бывший мир… Так что не удивляйтесь, если возьмете в руки букет, захотите рассмотреть получше удивительный цветок, а там … крылья! Если что адрес знаете. Графство Голуэй, Холм Кнок Ма. Индекс даже Оберон не знает.

Принц, который стал крестным феем, был амнистирован Обероном (еще и я наныл) за то, что защищал фею. Он официально заявил, что он не хочет быть больше принцем, и королевство его больше не интересует. Наш Эдиваль Очередной решил учиться на фею, но не для того, чтобы устраивать судьбы крестников. Он решил остаться в Академии преподавателем.

Феи, которые от него не отлипали, честно пообещали остаться на второй год! Неделю назад, я услышала голос принца, во время прогулки в саду… Любопытство взяло верх, и я увидела самую трогательную в мире сцену. Принц, случайно встретив в саду ту самую фею, которую когда-то держал в клетке и которой оторвал крыло, стоял перед ней на коленях. Бедняжка плакала, шарахалась, но принц умолял ее простить его, целуя ее руку… «Я сейчас тебя в жабу превращу!», - всхлипывала несчастная фея, а ее единственное крыло вздрагивало в такт ее словам. «А я расколдуюсь!», - улыбался принц, гладя ее дрожащую руку. «Я тебе не верю!», - шептала бедняжка, перепуганными глазами глядя на принца. «А я докажу тебе то, что мне теперь можно верить. Прости меня, моя маленькая… Ты мне действительно тогда безумно понравилась… Я просто не знал, как удержать тебя… », - отвечал принц, целуя ее руку. Фея попыталась убежать, но он поймал ее и обнял. А два дня назад я видела из окна, как они вместе шли по саду. Принц бережно гладил единственное крыло, а поняла, что нужно наныть. Наныть второе… Не удивлюсь, если дело дойдет до свадьбы…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Теперь я сижу в комнате, понимая, что с того момента, как все это произошло, дальше поцелуев категорически боюсь заходить… И, вроде бы, понимаю, что мне удалось расколдовать принца, превратив в его чудовище, но мне до сих пор страшно… Я до сих пор боюсь, что в какой-то момент снова все повториться…

— Вот ты сволочь! – послышались писклявые голоса, а я обернулась, видя, как мыши выползают из своих щелей. – А мы уже думали, что наконец-то у нас будет свой дворец!

— Ну извините, грызуны моей нервной системы! – пожала я плечами, глядя на возмущенных мышей. – Не все бывает так, как вам хочется! Я вам и так уступила целую комнату!

— Одной комнаты мало! – возмущались мыши, намекая на пополнение. Это еще Оберон не знает. Нет, я ему говорила про мышей, но вся комната была перевернула, но эти хвостатые гады где-то отсиделись…

— Наша фея, наша фея, с каждым часом все наглее! – пискляво распинали меня грызуны. – С каждым часом все смелее, присмотрела богатея! Домик нам спалила фея, и ничуть не сожалеет, мышек фея не жалеет, и даже не краснеет…

Внезапно дверь открылась, а на пороге стоял Оберон. От мышей и след простыл. Король фей подошел ко мне, поднимая меня с места и беря за подбородок.

— Как долго это будет продолжаться? – спросило чудовище, глядя мне в глаза. – Сколько ты еще времени собираешься от меня прятаться?

Я смотрела в любимые глаза, понимая, что у меня дрожат губы.

— Я… Я не прячусь, — выдохнула я, прекрасно зная, о чем речь.

— Нет. Ты прячешься, — глаза чудовища сузились. – В чем дело? Говори немедленно!

— Понимаешь, — я доверчиво ковыряла пуговицу на его белоснежном костюме. – У меня сегодня голова болит… Ничего серьезного… Все хорошо…

— Не правда. Голова у тебя болела вчера, — произнесло чудовище, беря меня за подбородок. – Правду. Только правду.

Я помялась, пытаясь придумать что-нибудь убедительное, отковыривая пуговицу на его одежде, и глядя на то, как неожиданно она остается у меня в руке.

— Ты боишься после того, что произошло тогда? – слышала я голос, кусая губы и прикидывая, куда бы так аккуратно спрятать трофей, чтобы все подумали, что случайно отвалилась.

— Нет, вовсе нет! – я отрицательно замотала головой. А сердце дрогнуло от воспоминаний.

— Хорошо, — послышалось в тот момент, когда меня прижали к стене, целуя так, что ноги подгибались. Чудовище целуется лучше принца, однозначно.

Я чувствовала, как чудовище снимает с себя одежду, а я застыла положив дрожащие руки ему на плечи, понимая, что такие поцелуи нужно запретить каким-нибудь указом! Так нельзя! Поцелуи спускались все ниже, меня грубо прижимали к себе, не давая возможности вырваться.

— Не надо, — прошептала я, гладя его волосы, и целуя в макушку.

— Опять? – на меня смотрели вишневые глаза. – Не проверишь, не узнаешь. Это моя однозначная позиция.

— Может, не надо? – шепотом взмолилась я, понимая, что вот-вот сдамся. – Пожалуйста…

Оберон остановился, а я впервые почувствовала что-то похожее на нежность. Он гладил пальцами мою шею.

— Я могу взять тебя силой в любой момент, чтобы поняла, что ничего не изменится, — послышался его голос, когда я закрыла глаза. – Но я не настолько чудовище, чтобы так поступить. По крайней мере, не с тобой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Мое платье рухнуло под ноги, а я вздрогнула в тот момент, когда меня снова поцеловали.

— Отступать больше некуда. Я тебя поймал, — произнесло чудовище, подарив улыбку. Я и сама понимала, что так далеко мы еще не заходили с тех самых пор.

Я открыла глаза, все еще задыхаясь и пытаясь унять взбесившееся сердце. Внезапный страх накрыл меня. Мне очень захотелось сбежать, но меня тут же прижали к себе так, что не удивлюсь, если на нем останется отпечаток меня. Я слышала его дыхание возле своего уха, слышала биение его сердца.