Три лица Януса - Станислав Гагарин

— Оберст фон Динклер? Но ведь его святая обязанность интересоваться всеми офицерами, поскольку полковник возглавляет военную контрразведку… И я не вижу в этом, право, ничего предосудительного, оберштурмбанфюрер.

«Очень хорошо, — подумал Вернер, — прикрытие сработало… Спасибо товарищам. Теперь ты мой самый надежный «телохранитель», Вилли Хорст!»

— Ладно, — сказал Вильгельм Хорст, — оставим этот разговор. Я вам ничего не говорил. Но имейте в виду, Вернер, это гораздо серьезнее, чем вы думаете. Говорю вам об этом как друг, и…

— Договаривайте, Вилли.

— В другой раз, дорогой Вернер, в другой раз…

На скрещении дорог Метгеттен — Кенигсберг и Кенигсберг — Пиллау стоял коренастый обер-лейтенант, судя по знакам различия, танкист.

Он переминался с ноги на ногу и нетерпеливо поглядывал в сторону от Кенигсберга, верно, ожидая попутную машину.

Некоторое время шоссе было пустынным, и офицер несколько раз с явным раздражением посмотрел на часы.

Наконец со стороны Метгеттена показался приземистый пятнистый бронетранспортер. Когда он выехал на основное шоссе и стал выворачивать влево, на Кенигсберг, офицер решительно шагнул на середину дороги и поднял вверх руку.

Водитель резко затормозил и приоткрыл дверцу. Офицер сел рядом, и машина двинулась вперед.

В районе Иудиттена бронетранспортер остановил патруль полиции порядка. Не вставая с места, офицер протянул старшему патруля свои документы. Старший патруля взглянул на них и приложил два пальца к козырьку шапки. Водитель сидел неподвижно за рычагами.

— Можете ехать, — сказал старший патруля. — Только возьмите влево, двигайтесь через Амалиенау. Впереди дорога перекрыта, разбирают развалины после ночной бомбардировки.

Через час после того, как офицер-танкист остановил на шоссе бронетранспортер, его можно было увидеть у здания Центрального телеграфа, а через два часа он был уже неподалеку от форта «Ден Дона».

Если б комендант лагеря военнопленных встретил этого офицера на улице, вряд ли бы он узнал в нем того русского пленного, прекрасного механика, мастера на все руки, давно ликвидированного службой СД. Август Гайлитис, в кармане которого лежали безупречные документы, отлично справлялся с ролью немецкого офицера.

Майор Вернер фон Шлиден не любил приглашать к себе кого бы то ни было в гости. С друзьями он встречался на их квартирах, в ресторане или еще где-нибудь. Только на это обстоятельство никто не обращал внимания, ибо кошелек Вернера всегда был широко открыт для приятелей, друзей и собутыльников, и этого для них было достаточно.

На этот раз Янус изменил своим привычкам. На этот раз у него в гостях был оберштурмфюрер СС Гельмут фон Дитрих.

Причина для кутежа была основательная: присвоение фон Шлидену майорского чина. Накануне Вернер, выполнив задание Вильгельма Хорста, побывал в гестапо и встретил там Гельмута.

— Жду с ответным визитом, — сказал майор. — В субботу приглашаю тебя к себе. Отметим теперь мое звание.

— А дамы будут? — подмигнул оберштурмфюрер.

— Я предпочел бы мужскую компанию, но желание друга — мое желание, — улыбнулся Вернер. — Кстати, Гельмут, как-то осенью я видел здесь неплохую девушку…

— Элен? У вас хороший вкус, герр майор. Девочка получила первое офицерское звание СС и теперь служит в личной канцелярии самого Беме. Такой товар не залеживается… Но я думаю, старый добрый Кенигсберг не оскудел еще совершенно, и вечер мы проведем на высоком уровне.

— Итак, в субботу в двадцать ноль-ноль, — сказал Вернер фон Шлиден.

Оберштурмфюрер кивнул, они подали друг другу руку и разошлись.

…Гельмут фон Дитрих опоздал на целый час, и Вернер стал уже беспокоиться, что тот не придет совсем. «Что я буду делать тогда? — думал он, меняя пластинки с танго и фокстротами и танцуя по очереди с Ирмой и ее подругой Лизхен. Дело осложнялось тем, что обе женщины и Гельмут тоже собирались остаться у майора фон Шлидена до утра.

За тщательно завешенным окном моросил теплый весенний дождь. За окнами в сгустившихся сумерках притаился большой истерзанный город.

Вернер фон Шлиден занимал уютную квартиру из трех комнат в одном из кварталов Шарлоттенбурга. Обставленная старинной мебелью квартира эта ничем не выдавала холостяцкого положения ее хозяина.

Саксофон замурлыкал очередное танго, и майор склонил голову, приглашая Ирму. Вдруг раздался звонок. Вернер извинился и пошел открывать.

— Доннер-веттер! — сказал Гельмут вместо приветствия.

— Тысяча извинений, Вернер. Никак не мог выбраться пораньше. Этот твой Хорст…

— Почему мой? — возразил фон Шлиден, принимая морскую шинель оберштурмфюрера. — Он скорее твой, Гельмут. Но лучше поздно, чем никогда. Идем, я тебя познакомлю.

— Вы пойдете в Кенигсберг на связь со Слесарем, — сказал подполковник Климов Августу Гайлитису.

После встречи в дивизионном «Смерше» и сдачи всех материалов и сведений, принесенных Гайлитисом, Алексей Николаевич приказал ему отдыхать трое суток, набираться сил для выполнения нового задания.

Но уже на второй день Гайлитис явился к подполковнику и сказал, что это преступление — отдыхать, когда кругом такое делается, и что он уже наотдыхался, когда валялся в сарае на сене с простреленной рукой.

И Климов решил, они оба к тому времени уже были в Гумбиннене, отправить Августа Гайлитиса обратно в Кенигсберг.

— Завтра в двенадцать часов дня, — сказал он, — вы пойдете в Кенигсберг на связь со Слесарем.

Этими словами начал разговор подполковник на следующий день.

— У Слесаря вышла из строя рация. К сожалению, он не мог решить эту проблему на месте. Вы доставите ему запасные части, у него получите новые сведения от Януса. Речь будет идти о системе оборонительных сооружений Кенигсберга. Понимаете, как это важно сейчас… Слесарю скажите, что мы имеем информацию о намерении немцев подготовить для нас в Кенигсберге какую-то пакость. Большего, к сожалению, не знаем. Пусть предупредит Януса, а тот попробует выяснить, что задумали нацисты.

— Если есть дополнительные данные о «вервольфе», — продолжал Климов, — пусть Слесарь незамедлительно передаст их с нами. Уже есть случаи вылазок этих «оборотней». Нужно предотвратить это в зародыше… Ваша форма и документы готовы. Переброской в Кенигсберг будет руководить майор Петражицкий. В качестве прикрытия начальник армейской разведки выделяет четверых ребят во главе со старшим лейтенантом Новиковым.

Через два дня Август Гайлитис, он же обер-лейтенант Карл Шлосман, ходил по перерезанным баррикадами улицам Кенигсберга.

Приказ Гитлера о «Выжженной земле»

Приказ

Фюрер отдал 19.03.1945 г. следующий приказ:

Содержание: о разрушении объектов на территории Германии.

Борьба за существование нашего народа заставляет также и на территории Германии использовать все средства, которые могут ослабить боеспособность противника и задержать его продвижение. Необходимо использовать все возможности, чтобы непосредственно или косвенно нанести максимальный урон боевой мощи противника. Ошибочно было бы полагать, что после возвращения потерянных территорий можно будет снова использовать не разрушенные перед отступлением или выведенные из строя на незначительный срок пути сообщения, средства связи, промышленные предприятия и предприятия коммунального хозяйства. Противник оставит нам при своем отступлении лишь выжженную землю и не посчитается с нуждами местного населения.

Поэтому я приказываю:

1. Все находящиеся на территории Германии пути сообщения, средства связи, промышленные предприятия и предприятия коммунального хозяйства, а также материальные запасы, которыми противник может в какой-либо мере воспользоваться, немедленно или по прошествии незначительного времени подлежат уничтожению.

2. Ответственность за уничтожение возлагается: на военные командные инстанции в отношении всех военных объектов (включая дорожные сооружения и средства связи), на гауляйтеров и государственных комиссаров обороны в отношении всех промышленных предприятий, предприятий коммунального хозяйства, а также всякого рода материальных запасов. Войска должны оказывать гауляйтерам и государственным комиссарам обороны необходимую помощь в выполнении стоящих перед ними задач.

3. Настоящий приказ немедленно довести до сведения всех командиров. Все распоряжения, противоречащие данному приказу, утрачивают свою силу.

— Мы идем, отбивая шаг!Пыль Европы у нас под ногами!Гордо реет нацистский флаг!Кровь и ненависть, кровь и пламя!

Багровый от обильного количества алкоголя, выпитого за столом, в расстегнутом мундире, Гельмут отбивал в такт ножом по столу, другой рукой, обнимая за талию хорошенькую Лизхен, подругу Ирмы, несколько презрительно посматривавшей на оберштурмфюрера: Ирма терпеть не могла эсэсовцев вообще, Дитриха в особенности.