Так было - Анастас Микоян

Вот почему Советская Армения, установив тесную связь с Советской Россией, решила вопрос своей жизни и смерти. Каждый допропорядочный армянин понимает, что гарантией физического существования армянского народа и сохранения им своей национальной государственности является неразрывная связь с Россией. И не случайно, когда в годы Гражданской войны Армения оказалась отрезанной от Советской России, многие армяне самоотверженно сражались в рядах Красной Армии. Советская республика, пройдя через тяжелейшие испытания, выстояла. Таков был главный итог пройденного пути. Наступила уже не передышка, а целая историческая полоса мирного развития.

Новый период выдвигал и совершенно новые задачи в области внутренней и внешней политики партии и государства. Определяющими становились вопросы хозяйственного строительства, создания экономического фундамента социализма. Надо было разработать пути восстановления сельского хозяйства. Здесь главное в изменении отношения рабочего класса к крестьянству. Эти вопросы были предметом обсуждения VIII съезда Советов, делегатом которого я был от Нижегородской губернии.

Съезд открылся 22 декабря 1920 г. Душой съезда был Ленин. Отношение к Ленину делегатов — а большинство из них видело Ленина впервые, ибо многие до этого находились в подполье, на окраинах, — было исключительно хорошим. Открыто проявлялась искренняя любовь к нему, уверенность, что все, сказанное им, — истинная правда.

Еще до начала VIII съезда мы узнали, что в ЦК партии и в центральных профсоюзных кругах идет дискуссия и ожесточенная борьба разных точек зрения. Выступая на коммунистической фракции V Всероссийской конференции профсоюзов, Троцкий, говоря о кризисе профсоюзов, бросил крылатую фразу о необходимости «перетряхнуть профсоюзы», требовал их «огосударствления», милитаризации, ссылаясь на опыт руководства находившегося под его влиянием (он был в ту пору и наркомом путей сообщения) профсоюза транспортных рабочих и его ЦК (Цектрана).

К концу работы VIII съезда Советов мы неожиданно поздно вечером узнали, что по окончании его состоится дискуссионное собрание коммунистической фракции съезда совместно с ВЦСПС и руководством московских профсоюзов. Большой театр едва вмещал прибывших в Москву делегатов съезда. К ним теперь прибавилось несколько сот работников профсоюзов. Еще задолго до начала заседания многие стояли у стен, в проходах, в разных уголках зала.

Мне удалось заранее занять очень удобное место — в третьей ложе справа. Было хорошо видно все, что происходило вокруг: как волновались собравшиеся, какой острый интерес проявляли они ко всему.

Когда после оппозиционеров начал выступать Ленин, в зале наступила необычная для той бурной ночи тишина. Все, кто присутствовал тогда в зале, не могли не видеть, как Ленин с нарастающей силой, шаг за шагом овладевал умами и чувствами большинства собравшихся. Это выражалось и в напряженном внимании, с которым его слушали, и в аплодисментах, которые раздавались в наиболее острые моменты его речи. Владимир Ильич не пользовался эффектными ораторскими приемами, говорил просто, понятно. Покоряла железная логика его суждений.

Расходились мы поздно ночью, удовлетворенные, исполненные уверенности, что и нам на местах удастся, опираясь на ленинские высказывания, нанести поражение оппозиционным фракциям.

Перелом в ходе дискуссии наступил 14 января после опубликования ленинской платформы в виде проекта постановления X съезда партии — «Роль и задачи профессиональных союзов».

Дискуссия проходила повсеместно, в том числе и у нас в Нижнем. Особенно активизировалась «рабочая оппозиция» в Сормове. Среди тех, кто подписал их платформу, был и директор Сормовского завода Чернов. Он некоторое время жил в Латинской Америке. В Россию вернулся после Февральской революции. Производил впечатление человека политически подготовленного, образованного. Выступал толково, аргументированно, хотя подчас и демагогично. Администратором и хозяйственником он был, несомненно, способным и, по моим наблюдениям, неплохо справлялся с обязанностями директора такого крупного завода, как Сормовский.

Анархо-синдикалистские взгляды он привез в качестве «багажа» из эмиграции, где участвовал в рабочем движении. Критикуя его позицию, я, в частности, старался делать это так, чтобы не подорвать его авторитета как директора завода. Тем более что у нас не было никаких оснований и намерений снимать его с этого поста.

В середине января я выступал перед сормовскими рабочими-коммунистами с докладом о VIII Всероссийском съезде Советов. Рассказал, как съезд обсуждал задачи восстановления народного хозяйства страны, перехода к мирному строительству, о плане электрификации России.

В резолюции, принятой на собрании единогласно, говорилось: «Заслушав доклад о работе VIII Всероссийского съезда Советов, общее собрание Сормовского райкома РКП постановляет: всеми силами стараться проводить в жизнь все его постановления». Однако следующая фраза, хотя и отражала характер некоторых выступлений, тем не менее явилась неприятной неожиданностью: «В отношении же группировок линию поведения «рабочей оппозиции» считаем правильной и впредь будем поддерживать ее».

Помню, как сам я тяжело переживал тогда эту нашу неудачу на собрании в Сормове. Мне все казалось, что как докладчик я не сумел убедительно разоблачить всю фальшь и антиленинскую сущность «рабочей оппозиции». Как же изменить все эти нездоровые настроения среди сормовичей?

Решили собрать общее собрание всего крупнейшего рабочего района — Сормова. Нам необходима была во что бы то ни стало победа ленинской линии в этом районе, чтобы уверенно чувствовать себя на губернской конференции.

Сторонники Шляпникова вели себя и здесь весьма самоуверенно. Мы хотя и очень волновались, но не подавали вида. Пожалуй, больше всех нервничал тогда Иконников. Уже несколько дней он не вылезал из Сормова: ходил по квартирам старых коммунистов, беседовал с ними, разъяснял, убеждал. И на собрании он сидел в самой гуще сормовских рабочих-коммунистов.

После докладов от «рабочей оппозиции» и от троцкистов докладчиком от сторонников «платформы десяти» выступил я. Старался говорить попроще, сознательно обостряя суть разногласий, опираясь для большей убедительности на примеры из местной сормовской жизни.

Мое выступление встретило шумное одобрение собрания. Оппозиционные лидеры были в растерянности.

После нескольких выступлений рабочих было принято предложение прекратить прения. Первой голосовалась платформа «рабочей оппозиции», собравшая меньше четверти голосов. Все остальные голоса были отданы ленинской «платформе десяти».