Призвание миротворца - Павел Александров

— Это хорошо. Поисковая магия — наука нужная. И клады искать, и зверей занятных выслеживать или ещё кого поинтересней. Но, конечно же, это не главное. Главное в том, что поиск — это твой дар, юный ученик. Поиск, не ограниченный ни догмой, ни предрассудками. Люди с таким даром, как у тебя, всегда где-то на перепутье. Какой путь избрать, куда идти? Поиск самого себя и своих путей — вечное приключение и вечная печаль людей с твоим даром, Мелфай.

Юный маг сидел, внимательно слушая. Архимаг сходу начал отвечать на один из его вопросов, и это при том, что Мелфай не произнёс его даже в мыслях. Высокочтимый Кассиафат читал вопросы учеников в их глазах.

— Так что же тебя тревожит, мой ученик?

— Одно странное чувство, — сказал Мелфай, осторожничая. — Скажите, высокочтимый, может ли серый маг руководствоваться необъяснимыми чувствами, влекущими его куда-то в далёкий путь?

— Необъяснимые чувства свойственны всем людям. А мы, серые маги, в отличие от всяких многомудрых мыслителей, никогда не отрицаем, что в действительности являемся такими же людьми, как и все. Куда же тебя влечёт твоё необъяснимое чувство?

— Непонятный зов манит меня на юг. Мне как будто что-то уготовано там… какая-то миссия, какой-то ключ к тайне моей жизни… Не подумайте, что я чем-то недоволен здесь, нет, всё хорошо. Но у меня такое чувство, что я должен быть там… Как мне разобраться с этим, высокочтимый Кассиафат?

— Хм, ты и вправду особенный, Мелфай. Обычно ученики такими вопросами не задаются, — архимаг посмотрел на него с искренним интересом. — Только, прошу тебя, забудь об этом слове «должен». Ты простираешь свой шаг туда, куда считаешь нужным. И незачем подчиняться воле того, кто навязывает тебе чувство долга, будучи заинтересованным лишь в том, чтобы ты исполнял его замысел — не важно, человек это или бессмертная сущность. Куда ступает твоя нога, там и лежит твой путь, Мелфай. Иди так, как идётся, и не обременяй себя излишней тяжестью долга. В жизни и других тягот хватает.

Мелфай закивал головой, делая вид, что всё понимает.

— Тогда скажите, высокочтимый, существует ли у человека призвание?

— Смотря что ты подразумеваешь под этим словом. Внутренний дар?

— Не совсем. Жизненный путь, который человеку предназначено пройти свыше.

— Предназначено? Кем? — сощурил глаза архимаг.

— Ну, э-э, в трактате «О бессмертных сущностях» говорится, что над человеком властвуют некие силы… — робко начал Мелфай, но Кассиафат его дружелюбно прервал.

— Мы не на занятии, мой ученик, говори проще. Я понимаю, ты хотел спросить об аделианском Пути Истины, где сказано, что Творец уготовил каждому человеку личный путь, а будет ли это предназначение исполнено, зависит только от самого человека… Правда ли это? На этот вопрос ты хочешь получить ответ, не так ли? Но я не аделианин, а потому не буду навязывать тебе своё мнение насчёт мироздания. Мы поступим иначе: ты сейчас, на этом месте, сам найдёшь ответ на свой вопрос. Я буду спрашивать, а ты отвечать. Готов?

— Да, учитель.

Архимаг потёр ладони.

— Итак, мой ученик, способен ли человек выбирать свой путь, едва появившись на свет?

— Нет, это очевидно.

— А от чего будут зависеть в будущем его убеждения, на основании которых он изберёт свой путь?

— От воспитания. От окружения. Общества.

— Верно. Одно дело, когда ребенок воспитывается в семье родовитого вельможи, и совсем другое, если его родня — кочевые разбойники. А, скажи, бывает ли так, чтобы человек уже родился героем?

— Древний принцип гласит, что героями не рождаются, — бойко ответил Мелфай. — Герой сам проявляет себя героем, равно как и трус трусом.

— И это верно. Иными словами, человек создаёт себя сам. Он не рождается магом, купцом, философом или воином. Он сам творит своё «я», выбирая себе мораль по душе, а давление общества таково, что он не может не выбрать ту или иную мораль. А какую мораль склонен выбирать человек?

— Которая наиболее близка ему по духу.

— Правильно, но что поможет ему найти такую мораль? Аделианский Путь Истины? Но аделиане говорят: любите всех, друзей и врагов, будьте милосердны и сострадательны. Однако как тебе понять, к кому быть более сострадательным: к родне, оставшейся в родном селении, или к незнакомым людям в бедствующей провинции, которым ты можешь послужить своим даром? Кому отдать предпочтение, к кому проявить любовь, когда перед тобой вопрос или-или? Никакая общая мораль не даст тебе ответа. Как же поступить, когда оказываешься перед таким выбором, а, ученик?

— Слушаться… чувств, — прошептал Мелфай, вспоминая кое-что из уроков. — Выбрать то, что более близко сердцу.

— Так при чём здесь это призрачное «призвание свыше»? — с улыбкой развёл руки архимаг.

— Получается, что не при чём, — неуверенно произнёс Мелфай.

— Итак, к чему мы пришли? Кто делает человека магом, священником или разбойником?

— Он сам. Его личный выбор, на основании его чувств и желаний…

— Вот ты и сам нашёл ответ на свой вопрос, ученик. Охотно помогу найти и другие ответы. Люблю, когда ученики мыслят о вселенских принципах, а не только о том, как бы сложить заклятие помудрёней.

— Тогда позвольте ещё один вопрос, высокочтимый, — сказал Мелфай с некоторым стеснением. — Я хотел спросить… о некоем божестве.

— О божестве? — похоже, архимаг удивился. — Что такого я могу сказать о божествах, чего нет в нашем трактате «О бессмертных сущностях»?

— Меня интересует… существует ли вправду Спаситель, о котором говорится в Пути Истины?

Архимаг многозначительно закивал головой, поджав губы, будучи вроде как озадаченным.

— Сложный вопрос. На него никто не может дать однозначного ответа, кроме, конечно, убеждённых приверженцев Пути Истины. Но не думаю, что их слова имеют научную ценность. Могу ответить лишь с некоторым двоемыслием: да, Спаситель существует, когда ты в него веришь; и — нет, не существует, когда не веришь.

— Разве божество можно создать своей верой? — не поверил Мелфай.

— Верой можно создать не только божество, но и всемогущего вселенского бога, которому будет поклоняться весь мир, — мягко улыбнулся архимаг. — Любая выдумка имеет склонность оживать, если человек в неё истово верит. Вера — очень сильный первоэлемент человеческой души. Несмотря на бесчисленные небылицы аделиан о чудесах, мы всё-таки вынуждены признать, что выражение «вера творит чудеса» — не просто поэтический оборот. Действительно, есть священники, по молитвам которых исцеляются больные, отыскиваются потерянные дети, зарождается жизнь в бесплодных утробах или начинается долгожданный дождь.