Золотой Стряпчий - Антон Чернов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не скажу, уважаемый. Просто не ваше дело: как я думал и о чём, почему пришёл к таким выводам. Септоокт — преступник по законам и укладам и причина, по которой Пограничная Стража обратилась ко мне, как к стряпчему и поверенному. Он напал на меня и был мной казнён за покушение на моё почтенство, — подстелил я соломки.
— В своём доме, — тут же вцепился недовольный «посылом» судья.
— И что, уважаемый?
— Вам напомнить, почтенный, закон Золотого….
— Не стоит. Цитирую ряд с Пограничной Стражей, — демонстративно вытащил я свёрнутый в трубочку лист-копию.
Ну, не таскать же ряд с собой? Порвётся, испортится — мало ли что. А вот копия не мешает, вещь полезная. А цитировал я пункт, где мне «в рамках поверения» предоставлялся доступ КО ВСЕЙ нужной информации, от ВСЕХ представителей пограничной стражи.
— В любое время дня и ночи, в любом месте, — процитировал я.
— Кхм… — завис судья. — Но не в жилье же!
— Где это написано? — помахал бумаженцией я. — Я действовал в рамках ряда. Получал сведенья, имеющие касательство к поверенному делу. В указанное в ряде время, в оговоренном месте.
Лидари умеренно пострадал, но вдруг ухмыльнулся, махнув рукой. Но рожей опять «посудьел».
— Бумаг в доме преступника недостаточно, чтобы узнать всё, вами поведанное, видом Потапыч.
— Естественно. И ответ на вопрос — всё тот же. Узнавал всё так, как в ряде и значится, а остальное — дело моё, — фыркнул я, мысленно добавил несколько единиц «говнистости» и с сиволапой мордой уточнил. — Судья Мрилет, меня в чём-то обвиняют? Или ряд исполнен не полностью, с нарушениями?
— Нет.
— А если нет, уважаемые, жду расчёта по ряду. Представление в суде Управе же не нужно?
— Не потребуется, — ответил судья. — Что ж, ступайте, Михайло Потапыч… А куда это вы? — удивился он, потому что я, помахав лапой, деловито потопал в подвал.
— За деньгами, конечно, — сообщил я через плечо.
— Это — награбленное злодеем!
— Именно. Найденное и возвращённое мной, — оскалился я. — Что Закон Корифейства говорит о таком?
— Погодите, Михайло Потапыч. Вы серьёзно? — озадаченно уставились на меня не только троица, но даже телохранительницы.
— Ага! — радостно кивнул я с сиволапой мордой и даже помахал лапой для полноты образа.
— Вы же были на служ… — начал было судья, посмотрел на мою ОЧЕНЬ ехидную морду, ему кивающую, сам себя прервал и заржал в голос. — Он, уважаемые, не наёмник. Не служащий. Он — поверенный, — пояснил он пограничникам. — И БЫТЬ тут, в особняке, по ряду он имел право. И преступник на него и вправду напал, — хмыкнул он. — А золото он нашёл. Не как слуга, не как наёмник по ряду…
— И даже не как поверенный, — уточнил довольный я.
— … и даже не как поверенный, поверенное по ряду здесь не применимо, — кивнул судья. — А как простой владеющий, нашедший кошелёк на улице. В месте, где он находится по праву.
— Точнее, кошелёк напавшего на меня татя, — уточнил я, полируя когти о лацкан с благостным видом.
— Да, так выйдет точнее. И по закону он мог все эти деньги забрать себе, потому как нашёл, да и трофей это Потапыча, если по укладам смотреть. Но не забрал, а вернул. За что…
— Четверть найденного! — выдал Аллерт, несколько смутился, — простите, уважаемые.
— Да, четверть найденного его, и по укладу и по закону, — законил судья.
— Ага! — ещё раз, не менее радостно кивнул я и потопал за своими денежками.
Действительно мог всё взять, хотя о «трофее» додумался только в процессе беседы. Но и без этого — мог взять. Но… первое: дело было бы не закрыто. Ну и «знатный вор серебряных ложек Потапыч» был бы не воображаемой шуткой, а объективной реальностью. Не говоря о том, что корифейство на меня бы точно окрысилось, серьёзно. С четвертью — неприятно, щелчок по носу, но при этом проблема решена в пользу корифейства, польза несомненна. В общем, вариант с четвертью выходил тем самым компромиссом, более чем меня устраивающим.
Утопал я, хищно ухмыляясь, со здоровенным мешком денег. Даже тяжеловато было, но помощи никто не предложил (сволочи нечуткие!). Я бы отказался, но сам факт имел место быть. Вернулся в Услугу, проверил Млада — лечился ударными темпами, в смысле внимал советам вызванного лекаря-одраённого. И занялся добавлением данных в архив: порядок в делах — вещь необходимая. Параллельно прикидывая, а не пора ли мне всю эту непонятную тягомотину с Лисой заканчивать?
Не в смысле разбегаться, само собой. Просто денег у меня сейчас выходило вполне достаточно на более чем достойный «выкуп» роду Рейнар. То есть просто заявиться внаглую в родовой особняк лисов, сверкнуть адвокатским клыком и заявить, что желаю Лису. В принципе — рабочий вариант, да и вариант супружества с рыжей не слишком пугает… Но рано, остановил я сам себя, погрузившегося в приторно-розовую сопливость. Говорили с девчонкой о годе, вот и подождём. Притрёмся друг к другу, проверим. Вот сейчас она «взбрыкнула» с «не могу жить», например. Понятно, что из-за рода, но могла взбрыкнуть в роду, между прочим. В общем, то, что «вопрос решаем» учтём, но оголтело бегать не будем. А то Потапыч опять заячим безголовым шебуршнем…
«Я тебя так всё равно называть буду», — любезно сообщила мохнатая задница. — «Потому что ты — заячий шебуршень. И безголовый… хотя не всегда», — признал мои достоинства Потап.
В общем, с всякой матримониальщиной подождём, заключил я. Да и с бумагами закончил, убрал в бюро и завалился дрыхнуть — подустал чуток. А вечером от рыжей письмо: так, мол, и так, любезный Михайло, дела рода зовут меня из Золотого, буду через пару седмиц, люблю-скучаю, твоя Лиса.
— Хм, неприятно, конечно, — признался я сам себе, вчувствуясь в своё нутро. — Но и к лучшему: проверка временем и всё такое. И вообще, пойду-ка я в термы, от расстройства лечиться.
Пару дней повалял дурочек (валять дураков мне не слишком нравится) и вообще отдыхал и ни хрена не делал. А на
